Для подростков или Вся правда о наркотиках - Страница 2

А это, что ни говорите, внушает надежду даже тогда, когда разум отказывается верить в возможность улучшения. Но мы, тем не менее, позволим себе сделать еще одно предупреждение: человек сперва непременно должен узнать, какова психологическая причина дефектов его мышления. В частности, откуда возникает тяга к предмету зависимости. И пока он ее не выявит и не аннулирует, остается высокая вероятность возвращения к, мягко говоря, вредным привычкам. К несчастью, эти срывы по капле отнимают веру в себя и желание тратить силы и время на новые попытки. Вот почему, стараясь избавиться от зависимости, нельзя вести себя самоуверенно и действовать нахрапом, а надо все просчитать и многое уяснить.

Маршруты бегства от страха

Споры о том, что есть психологическая зависимость и как ее лечить, — вечные споры. Неудивительно: аддикция[2] носит характер эпидемии, тысячелетиями гуляющей по планете и уносящей мириады жизней, а человечество спохватилось буквально вчера. Ба-а! Да ведь это болезнь! Да ведь от этого лечить надо! Да ведь мы вымереть можем, если лечиться не начнем! Перспектива, конечно, страшноватая. Вот почему компании против пьянства, наркомании, курения строятся на пугающих предупреждениях — год за годом, десятилетие за десятилетием, всегда одни и те же страшилки и укоры: как вы можете пить, когда экономика разваливается, искусство деградирует, генофонд мутирует, Африка голодает? Что тут ответишь? Только одно: а когда было иначе? Экономика всегда разваливалась, искусство деградировало, генофонд мутировал, а Африка переживала то засуху, то малярию… Что же теперь, не жить вовсе? То есть не пить вовсе?

Вот в этой-то банальной рифме «жить — пить» и заключается принцип восприятия, свойственный психологически зависимой личности.

Всех аддиктов объединяет тактика пугливой лани, стремглав пускающейся в бегство еще до возникновения серьезных проблем: если кажется, что сил больше нет так жить, напейся и выпади из жизни.

Хотя бы на несколько часов. Отдохни, расслабься. Опьянение здорово облегчает тягло окружающей реальности, которое потенциальные аддикты волокут по жизни, даже не стараясь убедить себя, что им эта ноша нравится. А упреки, угрозы, попытки возложить на человека ответственность за бедствия какой-то там Африки, в существовании которой он даже не уверен, — все эти меры только кажутся лечебными. На самом деле их можно с полным правом назвать отягощающими. Потому что такая информация лишь подбрасывает гирьки на чашу негатива, вызывая у объекта лечения острое желание забыться и заснуть.

Каким образом негатив проникает в отношение к жизни, искажая восприятие реальности до полного отрицания ее привлекательности? Что превращает радость жизни в испытание выживанием? Отчего нормальный человек может ощутить себя последним героем и впасть в отчаяние обреченного? Словом, что, как и почему заставляет нас убегать от себя и от мира? Страх перед жизнью, стыд и вина — вот основные причины обращения человека к аддиктивному поведению. В умеренном, рациональном, приемлемом соотношении эти переживания позволяют личности правильно ориентироваться в окружающем мире, избегать опасностей и развивать полезные навыки. Но страх, стыд и вина могут присутствовать в сознании в чрезмерном, иррациональном и невыносимом количестве. Тогда они блокируют механизмы развития и превращаются в стопор, в источник бесконечного стресса. И единственное решение, которое в таком состоянии кажется разумным, конечно же, и есть самое губительное — не стоит бороться, надо рвать когти. А уж форму бегства каждый выбирает сам. Причем некоторые «маршруты» выглядят вполне достойно и даже престижно. Да, мы говорим о психологической зависимости. Ведь трудоголизм или шоппингомания, о которых мы писали в первой книге на эту тему «Психологическая зависимость: как не разориться, покупая счастье», — тоже формы аддиктивного расстройства.

Вообще, предметом такого расстройства может стать все что угодно, доставляющее человеку удовольствие. Именно привыкание к получению удовольствия одним-единственным способом и постоянная потребность в повышении дозы удовольствия — причина формирования зависимости. Поэтому психологическая зависимость — понятие условное. И специалисты в одних случаях называют болезненное пристрастие манией, в других — аддикцией. А если речь идет об общественно-полезном труде или о социально одобряемых привычках (например, о коллекционировании), то их принято называть увлечениями. Психологам не указ страдания семьи, глава которой всего себя посвятил маркам или информатике. Брошенные дети и жены, рядом с которыми болтается по жилым помещениям призрак во плоти отца и мужа, давно перешедший грань реального и удалившийся в свой личный компактный Элизиум — туда, где лежат его кляссеры и стоит его оргтехника… Конечно, тут конфликтов не избежать. Но подобная ситуация выглядит, действительно, Элизиумом в сравнении с бытом семейства, отец которого не столько болтается призраком, сколько валяется трупом. Речь о самой страшной форме зависимости — химической.

Авторы полагают, что любое влияние, деформирующее личность и разрушающее ее способность к самореализации, имеет полное право называться зависимостью. Именно потому, что лишает человека свободы. Вопрос в том, можно ли вернуть дорогую пропажу? В случае эмоциональной зависимости — шоппинга или интернетомании — шансы, разумеется, намного выше, чем в случае зависимости химической. Впрочем, заочно давать оценку этим шансам есть глупая трата времени и средств. Все конкретные показатели можно получить только в кабинете специалиста. Вот здесь читатель наверняка спросит: и зачем тогда ваша книга, уважаемые авторы?

Некоторые психологические показатели можно существенно улучшить, если разобраться в себе. Но это как раз то занятие, которое человек неизменно приберегает на потом. И вечно опаздывает, отчего понимание важных истин о себе приходит в момент, когда ничего уже не исправишь. Или почти ничего.

В уже упоминавшейся предыдущей книге на тему психологической зависимости мы подробно описали составляющие, из которых складывается личность — так называемые психологические радикалы, и рассказали о том, на какой «крючок» может поймать депрессия представителя каждого психотипа. Есть люди, более подверженные стрессу, есть люди, менее уязвимые, а есть и вовсе непробиваемые. И множество трудов на ниве популярной психологии в качестве полезного и питательного плода предлагают: попробуйте стать вот таким, неуязвимым! Укрепите свою защиту до закаленности брони! Очиститесь от плохих мыслей, темной энергии, дырок в ауре и шлаков в кишечнике! Stand up! Do like me! Облико морале, руссо туристо, шнель цурюк! То есть цигель-цигель, ай люлю. В общем, вдохновляют, как нанятые. Следуя советам таких вдохновителей, немало народу на диетах посидело, физзарядкой занялось, мышечный тонус укрепило и от шлаков избавилось. А также научилось молиться по-гималайски и заваривать зеленый чай. Вот только психологическую сущность никто из рьяных последователей так и не переменил.

Потому что действие, примененное к физическому состоянию, на психическую природу личности практически не влияет. Она, природа, все делает капитально. Насовсем. Если человек родился уязвимым, он таким и останется. Психотип и темперамент в течение жизни практически не меняются. Их фундамент — индивидуальные биологические параметры (в частности, метаболизм), заложенные в организме на первых месяцах беременности. Не только интроверт не может превратиться в экстраверта, но и психастеноид (самый уязвимый тип) не может превратиться в оптимиста, хотя, возможно, и мечтает об этом. Зато он может взять под контроль и ввести в приемлемые рамки некоторые мысли и реакции, разрушающие нетренированную психику. Храбрость рождается из хорошо тренированной трусости.