Длинная Серебряная Ложка - Страница 6

– Так вы хотели о чем-то поговорить? – медсестра решила перейти непосредственно к цели своего визита, хотя и не представляла, о чем можно беседовать с особой столь юных лет. О новых фасонах шляпок? О способах утягивания талии до тридцати сантиметров? О Сезоне? О мальчиках?!

Себя в этом возрасте она уже не помнила. Вернее, старалась не вспоминать, как и все предшествующее тому вечеру, когда ее жизнь выцвела в одночасье.

Склонив голову набок, пациентка испытующе на нее посмотрела, словно грандмейстер масонской ложи, решающий достоин ли неофит причаститься тайн бытия. Но поскольку других претендентов на тайны бытия поблизости не было, скучный медицинский персонал вполне годился на роль слушателя. Как говорится, за неимением гербовой бумаги, будем писать на простой.

– Что ж, я поведаю обо всем, – возвестила девица, – Но прежде должна удостоверится, что могу вам доверять.

Сиделка подумала, что сама никогда не доверилась бы человеку, в чьих полномочиях привязать ее к кровати и угостить морфием, но вслух ничего не сказала. Наоборот, после долгих уговоров все же заставила лицевые мышцы изобразить подобие дружелюбной улыбки и приготовилась услышать очередную historia calamitatum[5].

– Ну разумеется вы можете мне доверять. Кроме того, хороший рассказ непременно должен быть услышан. Ну-с?

– Меня похитили и заперли здесь против воли! – с места в карьер выкрикнула Кармилла. – На самом деле, я не сумасшедшая, отнюдь! Просто я вампир.

Улыбка сиделки одеревенела.

Утро началось с того, что в комнату к постояльцу пробралась хозяйская кошка и улеглась ему на лицо. Собственно, и весь день развивался в подобном ключе.

Еще вчера Леонард Штайнберг попросил трактирщика оказывать Уолтеру всяческое содействие. В том числе и в его этнографических изысканиях. Понятие этнограф Габор разъяснил местному населению в следующих выражениях: «Знаете истории, от которых у всей родни уже сводит челюсти, а уши сворачиваются в трубочку и норовят заползти вглубь головы? Про то, как у маленького Штефана прорезался первый зуб, или что случилось на свадьбе у Марицы? Ну так вот, этот человек проехал через всю Европу СПЕЦИАЛЬНО ЧТОБЫ ИХ ПОСЛУШАТЬ!!!» Сообщение произвело настоящий фурор. Обгоняя друг друга, женщины помчались по домам, извлекать из сундуков одежду поэтничней, а нарядившись, с той же прытью вернулись в «Свинью и Бисер.» Когда Уолтер, отплевываясь от кошачьей шерсти, спустился к завтраку, очередь успела три раза обогнуть трактир.

Энтузиазм туземцев привел англичанина в замешательство. Мысленно подсчитав число открыток с видами Дербишира, он понял, что на всех не хватит! О том, что за свои услуги рассказчицы могут потребовать денег, он как-то не задумывался. Теперь эта неприятная мысль засвербела в мозгу. Уолтер вздрогнул, словно какой-то шутник плеснул ему ледяной воды за шиворот, и залился краской. В дороге он поиздержался – одно серебряное распятие съело пол-бюджета, – так что денег у него не было. Даже на обратный путь.

К счастью, селянки согласились сотрудничать бескорыстно. Более того, под конец дня они рады были и доплатить, лишь бы добрый господин еще раз послушал про то, как дедушка Шандор на спор съел целую корзину пирожков с повидлом.

Поскольку англичанин не понимал румынский или венгерский, Габор заделался толмачом при его особе. Время от времени у исследователя закрадывались подозрения, что трактирщик не только переводит, но и отсебятины добавляет изрядно. Ну не могут женщины употреблять такие выражения и углубляться в такие физиологические тонкости! Не могут по самой своей природе! С детства он привык думать, что женщина – это ангел в доме, хотя с трудом мог представить себе площадь поверхности тех крыльев, которые могли бы оторвать от земли его матушку.

К вечеру усталый этнограф прослушал добрую сотню народных песен, узнал дюжину способов безмедикаментозного лечения золотухи и мог проследить генеалогию каждого деревенского жителя вплоть до Темных Веков. Он чувствовал себя старателем, перемывшим тонну песка ради нескольких желтых крупиц. Время от времени ему действительно удавалось выловить сведения о вампирах. В большинстве случаев это было закрепление пройденного. В который раз Уолтер услышал, что

– вампиры боятся серебра

– вампиры боятся освященных предметов

– они не отражаются в зеркалах. (По одной версии, потому что у них нет души, по другой – потому что при изготовлении зеркал используется серебро (см. пункт 1). В таком случае назревал вопрос – а будут ли они отражаться в ведре с водой?)

– они могу перекидываться в летучих мышей. (Интересно, что в этот момент происходит с их одеждой? Ведь никто еще не видел мышь в плаще с пелериной.)

– они не станут есть чеснок даже из вежливости

– они крайне щепетильны в вопросах приличий и не войдут в дом без приглашения, зато уж после приглашения от них попробуй отделайся (как и от многих людей, кстати.)

– для них губителен солнечный свет,

– истребить упыря можно отрубив ему голову и проткнув сердце осиновым колом

– и прочая, и прочая.

Все эти характеристики он знал не хуже, чем Папа Римский – катехизис. Впрочем, попадалась и весьма оригинальная информация. Согласно легендам, если перед вампирами бросить пригоршню крупы, они начнут считать каждое зернышко. Наверное, они очень бережливы. Еще более удивительным было поверье о том, что умерший может стать вампиром, если через его могилу переступит монахиня. Впрочем, если бы монашки играли в чехарду возле гроба его деда Преподобного Джебедайи Стивенса, не терпевшего ирландцев и прочих «папистов,» покойник тоже сделал бы пару кульбитов.

Что здесь правда, а что – фантазия, Уолтеру предстояло выяснить экспериментальным путем. Собственно, этим он и займется в ближайшее время.

В дверь кто-то поскребся и мистер Стивенс увидел своего давешнего знакомца, который держал под мышкой огромный сверток, перевязанный алой шелковой лентой.

– М-можно войти?

– Ну разумеется! – Уолтер пропустил его в комнату. – Я уже подготовился к поездке, так что вам не придется долго ждать, герр Штайнберг…

– Просто Леонард. Когда говорят «герр Штайнберг», мне кажется, что это про отца, – смущенно объяснил он.

– Тогда называйте меня Уолтером.

– Да, конечно… А что это у вас?

Англичанин задумчиво покрутил в руках серебряное распятие.

– Сувенир. Купил на память о Будапеште. Хотите посмотреть?

Но Леонард замотал головой, как флюгер во время шторма. Контакты с чужими вещами он сводил к минимуму.

– Красивая вещица. Вы бы носили ее с собой, а то об-бидно будет потерять.

– Пожалуй, вы правы, – сказал англичанин и сунул распятие в карман.

– Эммм… Уолтер? Насчет нашей поездки… Боюсь, что она не состоится, – заметив, что у англичанина вытянулось лицо, Леонард продолжил скороговоркой. – То есть, не состоится с моей стороны. Как раз сегодня на меня свалилось множество дел дома… то есть в цехе… то есть… Иными словами, я не смогу быть вашим попутчиком, но не переживайте, мы что-нибудь придумаем. Наверняка у кого-то из крестьян найдется бричка…

Не успел он развить мысль, как в комнату вбежала Бригитта.

– Там за молодым господином приехали из замка, – сообщила она, сделав большие глаза.

– Сам граф приехал? – уточнил Леонард.

– Да как вам сказать.

Сначала Уолтеру почудилось, будто у трактира остановился катафалк. Приглядевшись, он понял что это массивная карета, рассчитанная на четверку лошадей, но запряженная одной невеселой кобылой. Худощавый возница, в пыльном кафтане и широкополой шляпе, тоже был со странностями.

– Я кучер в замке Лютценземмерн, – представился этот тип, свешиваясь с облучка. – Хозяин повелел, чтобы я доставил гостя в целости и сохранности. Также он приглашает герра Штивенса погостить несколько дней.