Дитя смерти (СИ) - Страница 6

Мать что-то шепчет отцу на ухо, и он слегка краснеет. На лице его написаны смущение и радость. Вот, она уводит его с собой, и теперь девочка видит их в спальне. Она очень смущена, так как занимаются они там такими вещами, о которых не говорят детям. Юлия будто подглядывает за своими родителями. Мать нежно ласкает ее отца, и тот, полуприкрыв глаза, наслаждается ее ласками. И тут происходит нечто жуткое… в руках матери появляется кинжал! Боги… это она, она его убила! Ее мама убила ее отца!

«Отец… папа, папочка!» — плача, зовет его во сне Юлия.

Теперь она видит себя одну-одинешеньку в кромешной тьме. Рядом никого… Но вот она слышит чьи-то приближающиеся шаги. Снова появляется Он… Как он бледен, а его тога вся в крови, но он жив, а его глаза полны любви и нежности к ней. Цезарь прижимает девочку к своему сердцу, гладит по волосикам, а потом говорит, что любит ее… и ее мать. Да, он говорит, что прощает Алти содеянное и все еще любит ее…

========== Глава шестая Ад и рай ==========

Поутру Юлия, принимая скупой поцелуй в лоб от матери, думала о том, стоит ли ей говорить о своем необычном сне. Увиденное в нем не просто взволновало, а перевернуло детскую душу, но все же девочка сомневалась в том, что это могло быть правдой.

— Ты сегодня какая-то задумчивая, прямо на себя непохожа, — проговорила ее мать.

— Мам… — Юлия вздохнула. — Я видела во сне отца, и он сказал, что не сердится и все еще любит тебя.

Алти побледнела и пристально посмотрела на дочь.

— Ты видела его? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Да, и я все знаю, мама. Я знаю, кто его убил.

Взгляд девочки был не по-детски твердым и одновременно печальным. Глядя на нее, Алти подумала, что она, должно быть, и вправду знает все, а коль так, таиться от нее бессмысленно.

— И он, он… — у шаманки перехватило дыхание, — сказал, что не сердится на меня… после ЭТОГО? И ЛЮБИТ?

Ее голос предательски задрожал, этой женщине самой было странно испытывать подобное. Почему ее, вообще, это волнует?

— Да, он любит тебя, мама, — подтвердила Юлия. — И знаешь, я видела то, как вы целовались под дождем и как он смотрел на тебя при этом! Было видно, что он любит тебя, и как любит! Эх, вот если бы он снова был с нами, чтобы вы были вместе!..

У Алти заблестели глаза.

— Это можно сделать, — промолвила она. — Но очень опасно…

Взгляд чудесных зеленоватых глаз ее дочери тоже засветился надеждой.

— Что для этого нужно сделать, матушка? — спросила она. — Я бы все отдала, лишь бы папа был жив.

— Видишь ли, единственный известный мне вариант — это, чтобы кто-то любящий его согласился пойти вместо него в Тартар, но еще не факт, что боги примут жертву.

После материнских слов Юлия какое-то время молчала, словно что-то прикидывая для себя. Потом она выпалила:

— Мама, в Тартар отправлюсь я! Я люблю папочку и на все пойду, чтобы он был с нами.

Алти встрепенулась. Шаманка была жестока и порочна, но мысль о том, что она может потерять дитя, чье рождение стоило ей таких мук — плод их с Юлием смертельной страсти — ужаснула ее. Сама-то она отправиться в Подземный мир не могла, поскольку богам нужна была жертва с чистой душой, а не чернокнижница и прирожденная убийца.

— Не нужно этого делать! — вскричала Алти. — Я слишком порочна, а ты чиста и твою жертву, вероятно, примут, но ведь он будет со мной, а не с нами обеими. Если тебя оставят в подземном мире, ты будешь в разлуке с ним, а я без тебя!

— Я готова умереть, лишь бы он был жив, — серьезно проговорила Юлия.

— Ну что же, — тяжко вздохнула мать, — это твой выбор. Ты многое унаследовала от меня, надеюсь, это поможет тебе выстоять.

Сердце самой Алти только что сделало собственный жестокий выбор — жизнь родной дочери в обмен на жизнь мужа. Шаманка начертала магические знаки и принялась творить замол духам.

Мир вокруг Юлии закружился, и вскоре она почувствовала, что летит в какую-то глубокую темную бездну. Девочке было очень страшно, но ее подкрепляла вера в то, что она спасет отца и, если и будет лишена радости быть с ним всегда, то хотя бы увидит его и пусть немного, но побудет с ним. Кроме того, в маленьком сердечке девочки жила отвага отца, Юлия Цезаря, и ум ее был недетским умом. Получившая жизнь посреди смерти, Юлия, тем не менее, унаследовала достоинства обоих своих родителей без их пороков. Очутившись на дне этой пропасти, девочка решительно двинулась вперед.

По пути ей встречались какие-то печальные тени в темных одеждах. Она пристально всматривалась в них, но отца среди них не было. Юлия решилась заговорить с одной из них, спросив, кто является правителем этого темного царства.

— Аид был убит Зеной во время Сумерек богов, и теперь здесь правит его вдова Персефона, — ответил дух.

— А как мне попасть к ней?

— К ней самой? — удивился призрак. — Попроси Харона перевезти тебя. Но если ты жива… еще не факт, что он согласится.

— Ну, как сказала бы моя мама «Попытка — не пытка», — отвечала Юлия. Унывать она не любила. — Где он, этот Харон?

Дух молча показал ей в сторону какой-то черной реки, возле которой находился мрачного вида старик-паромщик в рубище.

— Удачи мне, — невесело улыбнулась Юлия и направилась к нему.

— Что привело сюда живую? — сердито проворчал старик.

— Я здесь, чтобы вернуть моего отца, Юлия Цезаря, в мир живых. Но для этого мне нужно вначале встретиться с Персефоной, — ответила девочка, для себя отметив его скверный характерец.

— Кого-кого? — переспросил злой дед. — Цезаря? Этого смертного, из-за которого столько хлопот? Да он не так давно сбежал отсюда, когда Зена несчастного Аида порешила! Да еще и Судеб пленил, и их нити по-своему сплел. Вот только кончилось для него все также…

— Я готова остаться здесь вместо него! — вскрикнула Юлия.

В потухших глазах старика даже мелькнуло некое подобие жалости.

— Зачем это тебе, дитя? — поинтересовался он. — Твой папаша уже отжил свое, повоевал и поинтриганствовал всласть и в настоящем мире, и в том, что сам создал… и откуда, похоже, прибыла ты сама. А ты ведь только начала жить, так наслаждайся же жизнью!

— Мама и я обе любим его… Он ее простил…

Харон тяжко вздохнул, а потом даже погладил девочку своей страшной иссохшей рукой. Не смотря на свою уродливую внешность и отвратительный нрав, он в сущности был добр и вполне мог посочувствовать.

— Ну, коль так, попытайся… Я перевезу тебя к ней, это все, что я могу для тебя сделать.

Юлия влезла в его лодку, и они поплыли к другому берегу. Там виднелся роскошный, но сурового вида дворец — весь черный и бронзовый. В передней части его находился прекрасный сад — этакий заповедник в аду из лунных лилий, ночных фиалок и роз. В тронном зале Юлию ожидала прекрасная женщина с темными кудрями, красивыми вишневыми глазами и грустной улыбкой.

— Я знала, что ты придешь, — сказала она девочке.

— Госпожа Персефона, ты — владычица мертвых и ты же богиня весны, — поклонилась Юлия, — скажи, прошу, принимаешь ли ты мою жертву! Я останусь в твоем царстве, а ты отпустишь отца!

— Дитя, — медленно проговорила царица мертвых, — я восхищена твоей смелостью и готовностью пожертвовать собой ради того, кого ты любишь. Я бы сама с радостью отдала собственную жизнь, чтобы мой любимый Аид был жив. Но… — слабо улыбнулась она. — Я не требую от тебя такой жертвы. В награду за твою самоотверженность я отпущу вас обоих.

— Благодарю, великая! — отвечала, не веря своему счастью, девочка, чьи глаза заискрились.

***

…Алти находилась одна в покоях своего огромного, ставшего для нее таким ненужным и холодным, дворца. Шаманка с самых ранних лет жаждала запрещенных знаний и власти… над людьми и над их душами. Да, она добилась всего, о чем мечтала, но какой ценой?! И стоило ли оно того? Ни дочери, ни любящего и, как теперь она имела смелость признаться себе, любимого мужа рядом не было. Должно быть, жертва не принята, и они навсегда останутся ТАМ, в объятиях смерти…