Дитя Феникса. Часть 1 - Страница 109

– Этот дом, – продолжала она, – принадлежит вашему брату, а Фозерингей – мое наследство. Когда вы женились на мне, у вас не было ничего, кроме воза с поклажей и четверых слуг. Церковь и король дали вам формальное право владеть своей женой, но Бог смотрит за вами, и он будет судить вас! Вы злоупотребляете своей властью надо мной, вы проматываете мое наследство, а теперь еще осмеливаетесь обсуждать мои дела с моим дядей, королем. С королем, которому вы надеетесь служить! – Элейн наклонилась вперед, опершись кулаками о большой дубовый стол. – Стоит мне только сказать королю, что вы не годитесь для службы при дворе, и он тотчас ушлет вас в самый глухой угол во всем королевстве!

Роберт побледнел, но выдавил из себя усмешку:

– В таком случае ты, жена, последуешь туда вместе со мной!

– С огромным удовольствием! Я люблю глухие места, помните ли вы об этом? Леса и горы – мой родной дом, и духи их защитят меня! – Элейн с удовлетворением наблюдала за тем, как лицо Роберта побледнело еще сильнее. – А если нам суждено вместе отправиться в ад, так я только воскресну там, – продолжала она. – Я люблю огонь, и я люблю лед! И будь ад ледяным или огненным, он будет моим домом и вашей погибелью, сэр!

Неста и двое мальчиков-слуг, стоя снаружи у двери, затаили дыхание, прижавшись ушами к толстым дубовым доскам и ожидая, что последует дальше. Однако ничего не произошло. Роберт, изображая равнодушие, пожал плечами и опустился в резное кресло.

– Интересно, знает ли король о том, что дал мне в жены ведьму? – произнес он, наконец.

– Разумеется, знает. – Элейн решила развить успех. Она прижимала ладони к столу, пытаясь унять дрожь, ее глаза в свете свечей сверкали изумрудным огнем. – Он слышит каждый удар, который вы наносите мне, он знает о каждом фартинге из моего наследства, который вы тратите, он знает, как вы унижаете моих слуг, и он ждет!..

– Король не осмелится ничего сделать мне. Ему нужен мой брат и…

– И он боится, что ваш брат переметнется к Александру, королю Шотландии? – Элейн почувствовала, что ее голос начал предательски дрожать от гнева и горечи. – Может быть, это и так. Только не думайте, что ваша женитьба на мне хоть как-то повлияет на преданность вашего брата своему господину! Он выше этого!

– Ш-ш-ш! – Роберт тревожно оглянулся на дверь.

– Я не собираюсь молчать! Ни сейчас, ни когда увижу следующий раз короля, если вы только не оставите свое позорное и бесчестное поведение. – Элейн оторвалась, наконец, от стола и подошла к Роберту. В своем красном платье и в черной накидке, надетой в знак траура по тетушке, она выглядела грозной, решительной и вместе с тем прекрасной. Она подошла ближе. – И не думайте, что сможете остановить меня, когда король снова позовет меня во дворец!

– Но я и не собирался. – Голос Роберта выдавал смятение.

– Если вы хотите преуспеть при дворе, – Элейн не дала себя перебить, – вы должны сделать все, чтобы я была довольна своей жизнью, иначе – клянусь! – я уничтожу вас!

– Ну, а если ты будешь довольна? – ехидно спросил Роберт, сощурившись.

– Тогда, вероятно, вы найдете свое счастье при дворе короля Генриха!..

Тело королевы, согласно ее завещанию, было доставлено в аббатство Таррент и предано земле с подобающей пышностью. Мраморное надгробие было спешно изготовлено главой цеха каменотесов, достопочтенным мастером Элиасом из Дерэма в Солсбери. Через два дня после похорон ее брат, король Генрих, выпустил на волю двух узников, во искупление грехов покойной. Тринадцатого марта были доставлены шестнадцать новых шелковых платьев, заказанных королевой незадолго до смерти, и вместе с другими одеждами любимой сестры короля Генриха, затканными золотом и серебром, выставлены на продажу, по тридцати пяти шиллингов за каждое. Было приказано, чтобы восковые свечи вечно горели у ее могилы. Муж королевы Джоанны, король Шотландии, так и не приехал на похороны.

Благовещение

– Король пока не ответил на мою просьбу о твоем помиловании! – Элейн, все еще кутаясь в соболью накидку, стояла у камина в зале дома Ронвен. – Я обращалась к нему уже раз десять, но он говорит, что слишком убит горем после смерти Джоанны и заставляет себя выполнять только самые важные государственные дела. – Она сняла накидку и протянула к огню озябшие на холодном ветру ладони. – Я просто в отчаянии. Ведь ему всего-то нужно велеть клерку написать указ, а потом приложить свою печать. На это потребуется совсем немного времени!..

Ронвен стояла рядом с камином, спрятав руки в рукавах накидки.

– А ты, милая, тоже сильно переживаешь смерть королевы Шотландии и тоже ничего не можешь делать?

– Да, конечно, я очень расстроена. Ведь ты знаешь, как я любила свою тетю…

– Но не так сильно, как ее мужа. К чему отрицать это? Но теперь он больше не твой дядя. Между вами нет кровного родства, которое превращало бы твою любовь в грех.

– Зачем ты так говоришь? – Элейн была потрясена. – А если кто-нибудь тебя услышит?

– Здесь никого нет, и услышать нас может только ветер. Твоя судьба, Элейн, – в Шотландии. Вспомни слова Эиниона! Твое будущее связано не с этим молодым негодяем, который называет себя твоим мужем! Твоя судьба – быть с королями.

Элейн смотрела на огонь и чувствовала, как изнутри ее захлестывало волнение.

– Если бы я могла поехать к нему… – прошептала она.

– А кто, как не ты, сможет передать соболезнования короля его шурину? – спросила Ронвен.

– Но ведь тогда и Роберт должен будет ехать со мной!

– Он понадобится тебе, чтобы не было скандала. А там, на месте, его можно будет отвлечь… или избавиться от него.

Перед мысленным взором Элейн вдруг возникла длинная зеленая лента, лежавшая рядом с постелью умирающей королевы. Потом ей на память пришел землисто-зеленый цвет лекарства, которое бедный Джон пил перед смертью. Элейн пристально смотрела на Ронвен, стараясь прочитать ее мысли. Была ли эта женщина способна на такое хладнокровное убийство? Страх зашевелился где-то в душе Элейн, но Ронвен спокойно выдержала ее взгляд. Выражение лица ее няни было непроницаемым, но Элейн оно показалось безжалостным. «Нет, неправда, – убеждала она себя, – Ронвен никогда не сделала бы этого, она просто не смогла бы!» И снова перед Элейн всплыло лицо Сенидда. Нет, это был несчастный случай! Такое нельзя предусмотреть. Даже думать об этом было бы порочно, эти мысли были отражением ее тайного желания: смерти Роберта.

Элейн смотрела, как Ронвен уселась в кресло напротив, как тщательно и спокойно она расправила складки одежды, и ей стало немного спокойнее, вихрь странных и страшных мыслей унесся прочь.

– Я не смогу поехать с тобой, милая, – сказала Ронвен. – Если это помилование вызывает такие осложнения – я имею в виду твои отношения с дядей королем, – лучше забыть об этом, по крайней мере, пока. Сейчас я довольна жизнью, и я знаю, что заботит тебя. Я останусь здесь, а ты постарайся сделать так, чтобы король послал тебя на север, к Александру. Если я тебе понадоблюсь, дай знать, и я приеду.

В итоге все оказалось довольно просто. Король согласился назначить Элейн официальной посланницей к Александру и поручил ей выразить его соболезнования; Роберт должен был следовать вместе с ней. В марте отряд из двух десятков рыцарей и десяти вьючных лошадей отправился в путь сквозь дождь и ветер, меся копытами грязь главной дороги на север.

Александр находился в Эдинбурге. Он принял Элейн и Роберта после полудня, едва они въехали в ворота Эдинбургского замка. Снег, носившийся в воздухе, налипал на мокрые ресницы всадников; их перчатки примерзли к поводьям лошадей. Гостей провели в тронный зал, где полыхал огромный камин, а в трубе свистел ветер. Александр, одетый в черный плащ, сидел за столом, разбирая письма вместе со своими советниками. Король вышел навстречу гостям, и Элейн остановилась так внезапно, что шедший сзади слуга едва не налетел на нее. Сердце ее билось все чаще и сильнее, в то время как король подходил к краю тронного возвышения.