Дискрет (СИ) - Страница 9

Это же просто выше сил человеческих, целыми днями быть рядом, но держаться на расстоянии. И помнить, всё время помнить, что они — не люди, и если поддашься магии запаха, голосов и движения — просто сойдёшь с ума, как сошли уже многие, кому по долгу службы приходилось часто общаться с джи, и кто не сумел удержаться на расстоянии.

Конечно же, сами джи ни в чём не виноваты, просто очередная насмешка Аллаха, создавшего их такими привлекательными для людей — и такими опасными. Но можно понять предков, объявивших их исчадьями ада. Хорошо ещё, что не истребили полностью, как собак, когда научные достижения позволили обходиться без вынужденного симбиоза. Предков можно понять, им даже и в голову не приходило, что космос должен быть открыт для всех, в том числе и для джи.

— О! — воскликнул Али, раздувая ноздри. — Твоя Перлита сейчас гулять пойдёт. Пошли, глянем!

Ким обернулся, посмотрел встревоженно. Но Али особой торопливости не проявлял, просто отлип от перил и теперь миролюбиво ждал, ссутулившись и почти касаясьбетонного пола пальцами длинных рук. Вроде бы никаких признаков волнения, только вот ноздри по-прежнему расширены.

Али — из новошимпов последнего поколения, у них сильно развита интуиция, даже по сравнению с исходным видом. И расширенные ноздри — естественная реакция организма на неосознанную тревогу. Рефлекс, своего рода атавизм, вроде бы и ненужный уже, но сохранившийся.

Если новошимпа последнего поколения что-то тревожит, лучше пойти проверить.

Дверь в зал связи была кодовой, дань паранойе и маразму. Ну откуда здесь, на тупиковой смотровой галерее, превращённой сотрудниками в курилку, взяться посторонним? Так нет же — будь любезен предъявить ДНК и на входе, и на выходе.

Ким не стал плевать на карточку, как это сделал Али, просто потёр её пальцами. Микрочастиц кожи вполне достаточно. Дверь, подумав немного, снисходительно убралась в стену. Нежно-голубенькую такую, припахивающую свежей краской.

В центре управления оказалось довольно спокойно — во всяком случае, не более нервно, чем обычно. Народ, конечно, напряжён, но по-рабочему так, деловито. Голоса несколько повышены, но истерики в них не слышно. Вон и Дёмыч из угла улыбается и кивает на большой экран — всё в порядке, мол.

Он всегда улыбается, такой уж он.

Он улыбался и тогда, когда суставчатая хватательная конечность младшего райра протянулась в сторону кривой надписи на стене дежурки, а голос из автопереводчика благожелательно поинтересовался:

— Это что? Понимать как?

Оба райра оказались чудовищно любопытными, но младший особенно. Все восемь его верхних конечностей постоянно указывали то на одно, то на другое, сопровождаясь неизменным:

— Это что? А это? Что?

Если что-то в ответе казалось ему непонятным, украшенная длинными шипами птичья голова склонялась к левому или правому плечу, круглый глаз на секунду затягивался мутной плёнкой, и тут же следовало уточнение:

— Понимать как?

И приходилось повторять всё сначала — но уже другими словами, стараясь говорить медленно и чётко.

Может быть, остальные Наблюдатели были такими же приставучими занудами, ноэтого Ким не знал, поскольку младший райр полностью поглотил всё его внимание. Имя похожей на карликового слона птички звучало в неразличимом для человеческого уха диапазоне, а из перевода понятным оказалось лишь слово «младший». Ким так его для себя и окрестил: «младший райр».

И объяснял, стараясь не выдавливать слова сквозь зубы, что да, они сейчас проезжают мимо памятника тёмным векам. Тогда на этом месте находилась резервация для джи, времена были трудные, к джи относились плохо, считали вампирами, высасывающими из людей жизненную силу, и потому содержали в специальных заведениях (видите, мы не скрываем!) Да так и понимать — джи тогда были совершенно бесправны, не то, что сейчас, их могли купить, продать, держать дома или выгнать на улицу, если поведение джи чем-то не устраивало хозяина. Как кошек… Кошка — это зверёк такой. Домашний, многие любят. Нет, не разумный. А джи — разумные, мы это признали давно, но тогда были тёмные века, совершалось много ошибок. Сейчас всё совсем не так, вот, посмотрите, мы как раз выезжаем на границу… Это птица. Нет, она неразумна, просто летает. Это граница с территорией джи, разделение пока ещё существует, но оно далеко не такое жёсткое, как было раньше… Да, это они, видите, совершенно спокойно ходят и по нашей части города, в тёмные века подобное было бы невозможно, а сейчас… Это дерево. Ну, дерево, растение такое… Это мячик. Игрушка. Это намазхолл, там на рассвете люди собираются, вам потом эфенди лучше объяснит… Это степь. Трава. Нет, она не разумная, просто растёт. Это завод, он далеко и почти весь под землёй, поэтому и кажется таким маленьким, там топливо делают для наших ракушек. Это? О, а это мы уже приехали! Это цветы, ими гостей встречают, обычай такой…

Они уже выгружались из спецавтобуса, и Ким был так рад окончанию все нервы вымотавшей экскурсии, что не сразу понял, почему вдруг так побледнел обернувшийся к нему Король Лёва. Король смотрел куда-то мимо Кима, чуть выше плеча, медленно круглел глазами.

— Это что? — благожелательно спросил младший райр. — Понять как?

И ткнул суставчатым двупальцем туда, куда смотрел Король.

Вот тогда-то Ким и обернулся, ничего ещё не понимая. И обмер, увидав на стене будочки дежурного кривую надпись.

Это был конец.

Можно хоть до посинения доказывать, что люди стали другими, что времена дискриминации и рабства в прошлом, но два напшиканных каким-то уродом слова перечёркиваютвсе доказательства. И мысли сразу понеслись куда-то в сторону — Ким понял, почему надпись не заметили ранее: при закрытых створках тыльная стена дежурки почти вплотную прилегает к воротам, остаётся щель сантиметров десяти, а обе створки целиком открывают редко, лишь по таким вот торжественным случаям, обычно одной лишь левой пользуются, и дежурка остается под прикрытием, она же справа расположена…

Это конец…

— Это наш слоган. Правда, хорошо получилось?

Дёмыч стоял и улыбался, спокойно так, словно ничего особенного не происходит. Посматривал то на любопытных чужих, то на надпись, и выглядел при этом таким довольным, словно это он сам её сделал и теперь любуется впечатлением.

— Понять как? Что есть слоган?

— Девиз нашего Проекта. Джи — это сокращение от их самоназвания. А запердолим… это такое слэнговое, труднопереводимое… ближайшие аналоги одного из значений — закинем, забросим, вытолкнем.

Райр по-птичьи склонил шипастую голову, словно прислушиваясь. Уточнил:

— Есть другие?

— Конечно! — Дёмыч улыбался по-прежнему, глядя на райра честными глазами. — Доставим, так сказать, всеобщее удовольствие.

Самое главное, что он не соврал — ложь райры чувствуют. И очень не любят.

Сейчас один из райров восседал в огромном кресле у стены и зорко бдил, поворачивая голову на тонкой шейке то влево, то вправо. Больше чужих в ЦУПе не было — оба дзелка взирали с орбиты, йо и второй райр дежурили на посадочной площадке, а где обретались прочие, Ким не знал, да не очень-то и стремился узнать. Ему и одного райра вполне…

— Красиво, правда?

Али смотрел на большой экран, где упакованная в неуклюжий серебристый скафандр фигура неторопливо выдавливала себя из овального люка на чёрный бархат открытого космоса. Спиралевидный модуль действительно напоминал морскую раковину. Да и шарообразная астронавтиха в отливающем перламутром скафандре вызывала однозначные ассоциации, так что назвавших её Жемчужиной можно понять. Свои-то имена у джи вообще кошмарны — эту, например, Лапусиком звали. Конечно же, нельзя было допустить, чтобы первый космонавт-джи вошла в историю под таким именем. Когда стало понятно, что эта опережает прочих на порядок — имя поменяли. Задним числом оформили новые документы, и теперь она везде проходила как Жемчужина. Слишком помпезно, кто спорит, но Лапусик-то и вообще ни в какие ворота!