Дискрет (СИ) - Страница 4
Капитан говорил — это баловство. Док отсылал вниз, где неинтересно. Капитан всегда запирает свое баловство на ключ и уносит ключ с собой. Я забрал этот ключ — капитан висит в рубке вниз головой и молчит. Я его спросил, но он молчит. Молчание — знак согласия. Значит, можно. Я так и думал, что сегодня будет можно. Сегодня хороший день.
На пульте у пустого кресла мигает уже не только желтым, но и красным. Стараюсь не обращать на это внимания, прохожу к своему комму, делаю плановый доклад. Голос рядом продолжает бубнить.
Подхожу к левому креслу пилота. Сажусь. Отпираю панель магнитным ключом капитана.
На экране — красивая картинка. Очень красивая, но не правильная. Ее нужно слегка поправить. Несколько цифр сюда, еще несколько — вон туда… цифры — это совсем несложно, я видел, как это делали пилоты, здесь консоль куда проще, чем в свободном патрулировании. Отбиваю пальцами быструю дробь. Клавиши сенсорные, это старомодно, но красиво. Сразу видно, как меняют цвет огоньки.
До некоторых дотянуться сложно, приходится сильно наклоняться вправо. Обычно пилотов двое, но мне не привыкать работать за двоих. Красные — самые неприятные, с ними приходится возиться дольше всего. Но я справляюсь и с ними.
Откидываюсь в пилотском кресле и улыбаюсь. Смотрю на сине-зеленое перемигивание. На консоли больше нет желтых огоньков. Красных тоже нет, но желтые меня всегда раздражали больше. И стрелочка на экране теперь не промахивается мимо красного шарика и не упирается в большую лохматую звезду. Прекрасный день — сегодня мне никто не запретил получить удовольствие до конца. Преисполненный благодарности, аккуратно засовываю ключ капитану в нагрудный карман кителя. Говорю:
— Спасибо!
Ответа не жду. Спасибо и на том, что из рубки не выгнал. Все-таки он — капитан. А я — просто специалист. Пусть и дипломированный…
2. Дискрет
Под утро Фурс опять удрал. Рик проснулся сразу же, сел, заполошно вертя головой в темноте — он всегда просыпался, если вдруг переставал ощущать в ногах привычную тёплую тяжесть. Фурс удрал, а сегодня… какой сегодня день? Сердце успело гулко ухнуть в желудок, прежде чем вспомнилось — всё в порядке, предпоследний, сегодня мир меняться ещё не будет.
Ффух…
Рик упал обратно на подушку. Ничего страшного. Можно спать дальше. Не очень, конечно, хорошо, что Фурс так полюбил убегать, но что тут поделаешь. Тёплая и безоблачная весна не так уж часто попадается, вот и ошалел бедолага. Пусть пока побегает, хоть до самой темноты. А вот потом надо будет в рюкзак посадить. На всю ночь. Или с рук не спускать, но это сложнее, Фурс отъелся прилично, да и нежностей сроду не любил, вырываться станет. Ну да не страшно, на одну-то ночь и привязать можно. Придётся украсть шлейку, вот и всё. Или даже…
Рик перевернулся на спину, чувствуя, как лицо расплывается в блаженной улыбке. Завозился, устраиваясь поудобнее.
Не украсть.
Попросить.
Если попросить ма Таисик — она не откажет. Она очень добрая ма и отличный ведомый, такие попадаются реже, чем сухая и тёплая весна, Рику на этой проходке повезло. Впрочем, ма Таисик и её Вэлу тоже повезло с ним, Риком, просто они пока об этом не знают ещё. Ничего, скоро узнают, сегодня последний день. Значит, именно сегодня всё и произойдёт, ведь не случайно же мир столкнул их на прошлом перекрёстке! Рик давно уже не маленький и знает, что никаких случайностей на самом деле не бывает. Если что-то случается — значит, оно кому-нибудь нужно. Вот так и с ма Таисик и её Вэлом — если бы не он, Рик, они бы сроду сюда не добрались через постоянно меняющиеся миры, они ведь совершенно не умеют ходить так, чтобы не бить стёкла, их бы сразу выкинуло куда подальше, может, даже и по разным автобусам разбросало бы. Рик тоже поначалу был таким неуклюжим, меняя мир по нескольку раз за день, но потом научился ходить осторожно. А ма Таисик и её Вэл всего второй месяц в дискрете, потому и не умеют ещё ничего толком. Да и не надо им, ведь сегодня последний день. Завтра Рик должен уйти, и ничего тут не поделаешь. Хорошо, что весна недождливая попалась — им будет несложно выбираться по своим следам, не заблудятся и в неприятности не влипнут.
Если быть честным, лето Рик любил больше, чем весну, даже такую тёплую. Летом полно грибов и орехов, весною же только почки. Впрочем, рыба есть всегда, даже зимой. Но зиму Рик не любил. Пока жил в городе, пытался перетерпеть, не везло наткнуться ежели, благо недолго, три недели всего. Если зима попадалась в приличном мире, с электричеством и машинами — можно было погреться в автобусах. Самых обычных, не тех, которые сами как мир. Автобусы Рик любил, это было чуть ли не единственное, что ему нравилось в городе. Когда перебрался в долину — стал зиму сворачивать по-быстрому, в первый же день. Слишком это муторно — строить жильё под снегопадом, и пытаться его обогреть, и сушить на костре вечно подмокающий спальник… нет уж. Куда проще заставить мир снова измениться и перескочить через разбитое стекло в другой автобус. И не так уж это и больно, если на то пошло…
Рик опять перевернулся — теперь на живот. Поболтал ногами, подкидывая лёгкое одеяло. Это одеяло дала ему ма Таисик, в первый же день, и при ней он даже не вытаскивал спальник из рюкзака — тот так и валялся на дне, сдутый и ужатый до размера некрупного яблока. Вытащишь — наверняка попросят объяснить, а объяснять не хотелось. Ма Таисик хорошая, лучше её не расстраивать заранее, тем более что всё равно поделать ничего нельзя.
Утро было близко — цветы пахли по-особому одуряюще, да и небо не казалось уже беспросветно чёрным, наливалось синевой, на фоне которой всё четче проступали верхушки сосен. Рику нравилось такое вот раннее предутреннее время, когда ночная контрастность чёрного неба и ярких звёзд теряет чёткость и кто-то невидимый словно бы размазывает звёзды большой мягкой кисточкой по всему небу, их яркие огонёчки становятся всё менее различимы, и постепенно совсем исчезают, а небо взамен светлеет. Как будто это именно звёзды, растворившись, отдали ему своё свечение.
Спать больше не хотелось — всё-таки последний день жалко тратить на сон. Ну а если не хочешь спать — валяться как-то глупо.
Рик аккуратно скатал спальный коврик вместе с одеялом и подушкой, запихнул получившийся рулончик в специальное гнездо над перилами. Спрыгнул с открытой веранды трейлера, на которой предпочитал ночевать, обошёл вокруг фургончика, постоял под приоткрытым окном. Конечно же, и ма Таисик, и её Вэл ещё спали — они вчера проговорили допоздна. Засыпая, Рик отчётливо слышал их голоса сквозь тонкие стенки. Слов было не разобрать, но голоса обычные, значит, ничего особенного они вчера так и не нашли. Жалко. Но ма Таисик больше не плакала, и это хорошо.
Рик её вчера сильно расстроил, и до сих пор ругал себя за это. Нет, ну мог бы немного подумать, прежде чем про свою настоящую ма рассказывать! Он ведь и сам немножко расстроился, когда понял, что они — не его настоящие и вовсе не за ним сюда пришли. Так, самую чуточку, но расстроился всё же. И это — Рик, привычный да опытный, сколько у него этих ведомых было-то? И не сосчитать!
В этот раз на перекрёстке он их первым увидел. И сразу понял, что они и есть его нынешние ведомые — на этом участке до следующей развилки. А потому не стал прятаться под деревьями и разглядывать парочку, спорящую над расстеленной на передней панели трейлера картой, просто вышел на поляну и спросил, может ли он чем-нибудь им помочь.
Они прекратили спор и уставились на Рика с недоверием и даже опаской, как на какое-то чудо. Ну, словно это с ними дерево вдруг заговорило, а вовсе не Рик. Но тут обиженный всеобщим невниманием Фурс быстро взял дело в свои лапы, мякнул недовольно, завозился, выкручиваясь из рюкзака, царапнул Рика по плечу и грузно шлёпнулся в пыль. Отряхнулся, брезгливо подёргивая кончиком хвоста, глянув на Рика укоризненно — он всегда считал именно Рика виноватым во всех своих неприятностях, — и деловито устремился метить новые приобретения в лице ничего не подозревающей парочки и их мобиля. Хорошо ещё, что людей пометил тактично, всего лишь потёрся лобастой башкой о ноги, а то с ним бывает разное.