Дипломатия Святослава - Страница 5
Автор этой летописи убежден, что после первого похода на болгар Святослав сидел в Переяславце-Волынском «емля дань на грецах».
Устюжский летописный свод, рассказывая о втором походе в Болгарию, сообщает ряд дополнительных подробностей о взятии Святославом Переяславца: «И затворишася от него переславцы в городе. Потом же излезоша, нарядяся на сечу против Святослава, и одоляху болгаре переславцы, и к вечеру одоле Святослав, и взял копнем град. И рече: «Сей град мои», и казни в нем изменников смертию»48.
В иных летописных текстах и даже в записи В. Н. Татищева об этом эпизоде, сделанной, как можно предполагать, на основе не дошедшего до нас источника, переяславцы отождествляются с болгарами. В сведениях же Устюжского свода по этому вопросу имеются некоторые нюансы. С одной стороны, мы видим здесь «болгар-переяславцев», которые были разбиты в открытом бою; с другой - неких «изменников», которых Святослав предал смерти. Кто они? Те же болгары? А может быть, часть русского гарнизона, сдавшая город болгарам? Судить трудно. Но важно, что данный текст позволяет нам сопоставить факт казни изменников в Переяславце и репрессии против болгар, готовивших восстание против руссов в Доростоле, о чем поведали византийские хронисты. Такое сопоставление дает возможность более полно представить характер противоречий в болгарском обществе в период исследуемых событий.
В спорах о том, какой город взял Святослав во время второго похода - Великий Преслав или Переяславец на Дунае, то есть Малый Преслав, Устюжский летописный свод ясно говорит в пользу Малого Преслава, так как «изменники» могли быть только там, где власть руссов утвердилась ранее, как это было в Переяславце на Дунае. Во время первого похода до Великого Преслава (Преславы) руссы не дошли.
Наконец, важно обратить внимание и на слова Святослава «сей град мои», которые еще раз напоминают нам о стремлении русского князя прочно утвердиться именно Дунае, сделав Переяславец центром своего государства.
Устюжский летописный свод, так же как и другие летописные списки, рассказывает о посольских переговорах Святослава с греками и приводит новые сведения относительно второго посольства греков к руссам, в частности о самой процедуре переговоров.
Пропустив затем, как и остальные летописные своды, описание событий под Доростолом, Устюжский свод сообщает, что Святослав собрался идти в Русь, так как многие его воины были убиты, «а к Переяславцу не пошед»49
Сопоставление этих фактов с другими сведениями о Переяславце, сообщаемыми этим же сводом, а также с данными, приводимыми В. Н. Татищевым, помогает нам шире представить себе роль этого города в происходившей борьбе п показывает, что и на последнем ее этапе жители города сыграли определенную роль.
О достоверности византийских и русских источников
Вопрос о достоверности сведений византийских хронистов, об их соотношении, а также о достоверности известий «Повести временных лет» и других русских летописей и их соответствии данным греческих хроник давно уже стал предметом исторических исследований.
А. Чертков еще в середине XIX века первым попытался дать анализ известных ему источников: «Истории» Льва Дьякона, хроник Скилицы, Зонары, «Повести временных лет». Автор считал, что «История» Льва Дьякона это «главнейший и единственный источник» о войнах Святослава в 967–971 годах, русская же летопись содержит многочисленные умолчания и лакуны1. Давая в целом положительную оценку «Истории» Льва Дьякона, А. Чертков вместе с тем замечает и некоторые слабости этого источника. По его мнению, Лев Дьяков неточно излагает причину болгаро-византийского конфликта в 966 году, ограничиваясь лишь вопросом о дани, в то время как Скилица и Зонара указывают на антивизантийские действия болгар, их сговор с уграми, которые продвигались к границам Византии через болгарскую территорию2. Обходит Лев Дьякон вопрос о набегах руссов на Фракию, разорении ими Македонии3. Историк подвергает соглнению данные византийского хрониста о количестве русских войск4. Не знает Лев Дьякон и об участии печенегов в битве под Аркадиополем, о чем пишут Скилица и Зонара5, то есть в «Истории» нет сведений о полном составе антивизантийской коалиции того времени, организованной Святославом. Неизвестен Льву Дьякону и факт ухода Святослава в Киев, его новый поход на Болгарию.
В 70-х годах XIX в. Е. А. Белов оспорил тезис А. Черткова о недостоверности и отрывочности сообщений «Повести временных лет». Он отметил, что летопись повествует как об удачах, так и о трудностях руссов, хотя в ней пропущены сведения о последнем этапе борьбы Святослава с Иоанном Цимисхием6. Одновременно Е. А. Белов высказал недоверие к сообщению Льва Дьякона о том, что греки якобы одержали победу под Аркадиополем. Белов обратил внимание на то, что русский летописец, рассказав о победе Святослава над греками после второго появления в Болгарии, далее повествует о борьбе руссов с греками в «чистом поле». Одолев греков, руссы двинулись «ко граду», то есть к Константинополю, воюя и разбивая другие «грады». Это известие, как отметил Е. А. Белов, находит подтверждение и в византийских источниках о набегах руссов на Македонию. А это значит, что под Аркадиополем руссы не потерпели поражения. Историк увидел и общность сведений «Повести временных лет» и Скилицы об итогах военной кампании Святослава в Болгарии: Русь была вновь принята в число «союзников» и «друзей» Византии, а значит империя и впредь должна была платить Руси традиционную дань. О дани сообщено в русской летописи, о статусе «союзников»-в византийской хронике, а в общем речь идет об одном и том же7.
С. М. Соловьев, рассмотрев вопрос о противоречиях между известиями византийских и русских хронистов, а точнее о молчании «Повести временных лет» по поводу неудач Святослава, высказал предположение, что оно может быть объяснено не преднамеренной переделкой летописи последующими переписчиками, а отсутствием сведений об этих неудачах в летописных первоисточниках. Историк обратил внимание на то, что в летописи неоднократно говорится о трудностях и неудачах военачальников, не менее крупных, чем Святослав. Известие же о делах руссов на Дунае и на Балканах принесли в Киев поначалу Свепельд и его люди, которые и умолчали о своих неудачах на втором этапе войны. Да и «внешний состав рассказа нисколько не обличает выпуска», - утверждает С. М. Соловьев. Летописец весь текст построил таким образом, что в нем, как считает Соловьев, нет места рассказу о поражениях руссов: текст выглядит единым и не обнаруживает пропусков8.
В 1880 году новый источниковедческий экскурс но части восстановления истинных событий на Балканах в 60–70-х годах X в. предпринял в своей ранней работе Д. И. Багалей. Вслед за А. Чертковым он отдал предпочтение «Истории» Льва Дьякона, считая, что в русских летописях балканская кампания Святослава изображена неполно, «выхвачены из нее только некоторые эпизоды»9. Труд же византийца автор оценил в соответствии с историографической традицией XIX века весьма высоко, отметив, что «он не утаивал фактов, могущих бросить некоторую тень на изображаемых им лиц»10. Но, излагая шаг за шагом историю событий по Льву Дьякону, Багалей справедливо заметил, что и в греческом источнике, и в русской летописи совпадает ряд позиций. Во-первых, это относится к хронологии, хотя у Льва Дьякона не дано ни одной точной даты. Однако первый поход руссов в Болгарию он приурочивает ко времени после народного мятежа 966 года, что близко к дате русской летописи - 967 году. Историк констатирует, что до 970 года, по сведениям Льва Дьякона и русской летописи, не было враждебных действий между руссами и греками11. Согласно летописи, договор 971 года был заключен в июле, и у Льва Дьякона кульминация военных событий под Доростолом относится к июлю12. Хотя русский автор ничего не знал о взятии ряда городов в южной Болгарии, но, говоря о том, что Святослав немного не дошел до Константинополя, он косвенно подтвердил данные византийских хроник и о регионе действий русских войск13. И греческий, и русский источники в общем дают примерно одинаковую канву военных событий: сначала верх одерживали руссы, а затем военное счастье склонилось на сторону греков, «по постоянного и решительного успеха не имела ни одна сторона...»14. Оба источника, как отмечает Багалей, сходно передают речи Святослава, описывают его личную храбрость15. Однако некоторые сведения летописи автор считает недостоверными. Среди них сообщения о победе Святослава, о взимании им дани с греков, на которую нет даже намека в договоре 971 года. Налицо пропуск многих событий. Он восполняется лишь благодаря известиям Льва Дьякона.