Дипломат особого назначения (фрагмент) - Страница 2

- Мир тебе и покой, - нейтрально сказал Олег по-тритски. - Легок ли твой путь, почтенный? Спокойно ли сердце? Не нуждаешься ли ты в помощи?

- Благодарю тебя, странник, - прохрипел старик, подняв на Олега глаза, - мир и тебе; путь мой легок, ибо близок к концу, а сердце нашло долгожданный покой; и если бы я мог ответить, что помощь мне не нужна, я был бы счастлив - но это не так! Знаешь ли ты, странник, как найти мне место, где стоял до пожара Расщепленный Дрот?

Олег дважды моргнул - удивился. Но ответил как подобало смиренному страннику:

- Расщепленный Дрот оказался подвластным огню; и мудрейший из мудрых не сразу найдет место, где он стоял. Но если почтенный поведает мне, что ждал он обрести у Расщепленного Дрота, я открою ему свой секрет; ведь и я иду туда же.

- И ты спрашиваешь? - изумился старик. - Ты идешь к священному для каждого истинного тритянина месту и спрашиваешь спутника, за чем идет он? О странник, странен твой вопрос; уж не помрачился ли твой рассудок?

Какой это, к черту, посланник, устало подумал Олег. Расщепленный Дрот, оказывается, священное место; старик бредет туда поклониться своему богу... Ладно; какой-никакой, а все ж попутчик.

- Не для всякого тритянина свято место, куда держишь ты путь, почтенный; запаливший огонь не мог не знать, _ч_т_о_ сгорит вместе с Могучим лесом. И я направляюсь к Расщепленному Дроту как к месту встречи с далеким другом.

- Долог и труден будет твой путь, странник, ибо он не озарен верой и истинной. Я пойду с тобой; завет Иерона - помогать во тьме блуждающим.

О Великий Космос, подумал Олег, этого только не хватало. Иеронец! Так и до подземной тюрьмы недалеко. Насколько он успел уже разобраться в местных верованиях, смешение их достигло таких масштабов, что не оставалось ни одной безопасной. Но последователи древней - и некогда могучей - веры в пророка Иерона истреблялись с особенным рвением, подогреваемым странной особенностью блуждающих проповедников-иеронцев всегда находится в оппозиции любой вере - в том числе и официальному культу Иерона, являвшемуся государственной религией в Мерже, стране на юге Полуострова, - ибо пророк Иерон завещал в одном из темных своих писаний, что лишь готовый стать мучеником может раскрыть души людские и повернуть их на путь искупления, что мученичество - удел лишь праведников, а грешники недостойны страданий и смерти, посылающих им покой и свободу от искупления. Иеронцы были весьма знамениты регулярно устраиваемыми массовыми исповедями и покаяниями, завершавшимися искупительными самосожжениями, после которых многие - Олег видел таких - становились истовыми поклонниками новой веры и как одержимые стремились на костер; религия эта, уничтожающая своих приверженцев, распространением своим напоминала деление одноклеточных. Олег не понимал, что толкает людей в русло этой бессмысленной веры, озаряемой лишь смутным предсказанием Иерона о наступлении вечного мира и благоденствия в день, когда число иеронцев превысит число грешников, ибо из уверовавших в пророка никто не в силах умереть, не обратив смертью своей в веру свою хоть одного человека; но, вспоминая земное средневековье, соглашался, что и такое возможно. Сам Олег привык скромно придерживаться религии власть имущих и сторониться больших городов. Мир велик, а человек мал. До сих пор все обходилось.

- Куда же направимся мы, почтенный? - спросил Олег, подавив досаду. Ведь найти Расщепленный Дрот не поможет теперь и сам святой Сипа!

Старик медленно поднялся и смачно плюнул. Олег опять удивился - вроде бы святого Сипу почитали все; плевок же в Трите считался одним из худших оскорблений.

- Иерон укажет нам верный путь, и ложник Сипа не собьет с него! провозгласил старик и зашагал вперед, в сторону, откуда пришел Олег. Тот на миг задержался, но, рассудив, что старик знает лучше, пошел следом.

Он тащился по нещадно пылящему пеплу, неспешно размышляя.

Что делать шесть месяцев до прихода капсулы? Страна нищая, время средневековое; того и гляди, в драку лезть придется. В монастырь, что ли, податься? Но и монастыри жгут. Даже жаль, что нет полномочий препаратора здесь есть, что менять. Но - "до встречи с посланником никаких действий", приказ есть приказ. Будет исполнено.

Где, однако же, этот самый посланник? Условия встречи в укромном, а как теперь оказалось, и весьма популярном месте наводили на мысль о проверке; от посланника всего можно было ожидать. А раз так, сообразил Олег, почему я сбросил со счету этого еретика?! Может быть, встреча уже состоялась, и теперь идет контакт? Разве я сам отказался бы от подвернувшегося случая проверить посмотреть коллеги на существо чужого мира, прежде чем демонстрировать собственные бездны интеллекта? Э, да он вообще мог не понять, что я - это я! Правда, явиться сюда в виде иеронца... Но кто "их" знает.

Скажу-ка я ему что-нибудь по-нашему, по-земному.

- Стой! Не поворачиваться! - негромко произнес Олег на линкосе первое пришедшее в голову.

Старик остановился и повернулся:

- Что за слова произнес ты, странник? - спросил он. - Если это молитва, какому богу ты молишься? Если это заклинание - то что ты хочешь вызвать на нас?

Олег с неудовольствием отметил, что на месте старика повел бы себя точно так же. Но дело сделано; по крайней мере, он представился.

- Я вспомнил странника, с которым мы исходили пол-Трита. Он любил говорить эти слова в спину разным людям; и все ждал, кто же не обернется. Он верил, что то будет особенный человек, и вместе они дойдут до края света. А одному ему не было туда дороги. Вот я и подумал, почтенный...

- Где сейчас твой знакомый, - прервал его старик, глядя в глаза, когда вы расстались; как он выглядел?

Олег моргнул трижды. Осел, что теперь делать? Но слова уже сами летели с языка:

- Ты слышал о нем, почтенный?

- Нет, но я знаю многих странных людей. Нелишне узнать и еще об одном. Нас так мало, отмеченных даром видеть насквозь...

- Он не был отмечен этим даром; мы расстались два месяца назад, он пошел своей дорогой, я своей. Где он сейчас, знают лишь всемогущие. Выглядел же он обыкновенно - сутулый, острый нос, круглые глаза, и в них ничего - ни интереса, ни веры. Бездна.