Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов - Страница 7

Жоффруа отправился в Париж на церемонию принесения феодальной клятвы своему господину вместе с герцогом Генрихом. Пока они были здесь, жена Людовика Элеонора (Алиенора) положила на герцога Нормандского глаз. Ему было тогда восемнадцать лет, на одиннадцать лет меньше, чем ей. Его лицо было свежим и красивым. Юноша понравился Элеоноре, и это не ускользнуло от Жоффруа. Он несколько раз предупреждал сына не иметь никаких дел с женой его господина, короля Франции, а еще потому, что Жоффруа сам когда-то был ее любовником, поэтому любые отношения между Генрихом и Элеонорой могли бы рассматриваться как инцест[30]. Однако Элеоноре так понравился герцог и его манера поведения, что она сразу же стала добиваться развода, чтобы выйти за него замуж[31].

Генрих никогда не был таким красавцем, как его отец, но его юношеская свежесть произвела на Элеонору большое впечатление: коренастый юноша, чуть выше среднего роста, с квадратными плечами, который производил впечатление очень сильного человека. У него было широкое красное лицо, усыпанное веснушками, на котором горели ясные серые глаза, рыжие волосы коротко острижены, руки – грубые, а кожа на них обветрилась и потрескалась. Одежду герцог имел богатую, как полагалось ему по положению, но носил он ее небрежно. Вместо обычного длинного камзола и плаща со складками Генрих всегда облачался в тунику до колен и короткий плащ, который не мешал ездить верхом. Из-за этого англичане прозвали его Короткой Мантией. На ноги он натягивал шерстяные чулки вместо длинных шерстяных штанов того времени; эти чулки были сотканы, а не связаны на спицах. Чтобы они не спадали, он от лодыжек до колен перетягивал их кожаными ремешками, шедшими крест-накрест. Нормандский герцог был человеком действия, закаленным войной, неутомимым в седле. Энергия била в нем ключом – он ни минуты не сидел на месте.

Жоффруа и его сын уехали из Парижа, радуясь, что их власть над Нормандией была подтверждена королем. По пути они обсудили последние планы Генриха по вторжению в Англию. Теперь, когда он был признан законным владыкой Нормандии и все герцогство полностью ему подчинилось, он мог получить необходимую сумму денег, чтобы собрать большую армию и начать борьбу за английский престол. Он объявил о созыве Совета нормандских баронов, который должен был начать свою работу 14 сентября 1151 года и обсудить вопрос о его возвращении в Англию.

В пути Жоффруа все время жаловался на здоровье. Они остановились в Шато-дю-Луар, в 25 милях юго-восточнее Ле-Мана. У графа начался сильный жар; он стал готовиться к смерти: назначил Генриха своим наследником в Анжу и Мэне, а второму сыну, Жоффруа, отдал во владение три замка в Анжу, специально оговорив, что, когда Генрих получит Англию, он должен будет передать Анжу и Мэн своему брату. Доблестный граф Жоффруа Красивый умер 7 сентября 1151 года и был похоронен в церкви Святого Джулиана в Ле-Мане[32].

После похорон отца Генрих принял клятву верности от благородных господ Анжу и Мэна. Убедившись, что его владения находятся в безопасности, а жители ему верны, он обратил свой взор на Англию. Во время поста в Нормандию прибыл его дядя Реджинальд, еще один незаконнорожденный сын Генриха I, которого Матильда во время своего пребывания в Англии сделала графом Корнуолльским, и стал убеждать его снова пересечь Ла-Манш. Сразу же после Пасхи 1152 года герцог Нормандский собрал свой совет, но отплытие пришлось снова отложить.

21 марта французская королева получила от мужа развод. Она немедленно предложила молодому герцогу себя и свое огромное герцогство Аквитанское, занимавшее всю юго-западную часть Франции. Он с радостью принял это предложение, ибо Элеонора была самой богатой невестой в Европе[33]. Конечно, репутация у нее была подмочена, но зато ее герцогство охватывало половину страны. В свое время отец Генриха согласился принять жену, которая была старше и знатнее его, поэтому его сын был уверен, что ради земель королевы надо сделать то же самое.

Элеонора, старшая из двух дочерей Гильома Х, герцога Аквитании и графа Пуату, родилась около 1122 года. Другие дети этого герцога умерли в детстве. Он умер в 1137 году, завещав руку своей старшей дочери Людовику, сыну своего господина, короля Людовика VI. Людовик сразу же затребовал свою невесту и ее наследство. Он женился на Элеоноре в Бордо, в июне 1137 года, а 1 августа вступил на престол Франции, получив его в наследство от отца.

Под влиянием проповедей Бернара из Клерво Людовик VII и Элеонора на Пасху 1146 года приняли в Везеле крест и в следующем году отправились в Святую землю. Стремление Людовика отправиться в Крестовый поход было чисто религиозным, а вот его жена руководствовалась совсем другими мотивами. Она была живой и веселой женщиной, обожавшей удовольствия. Ее жизнь со степенным и положительным Людовиком была невыносимо скучна. Ей хотелось веселья, перемен и приключений, а в армии крестоносцев всего этого было с избытком.

Прибыв в Малую Азию, армия французского короля несколько раз попала в засаду между Византией и Антиохией и почти полностью погибла. Короля с королевой пригласил князь Антиохии Раймонд, который приходился Элеоноре дядей и был всего на несколько лет ее старше. Отношения Элеоноры и Раймонда сразу же стали весьма интимными, что было оскорбительным для Людовика VII и сделалось предметом пересудов среди крестоносцев. Антиохия являлась цивилизованным городом, и князь Раймонд, обладавший таким же темпераментом, как и его племянница, поразил Элеонору своими изысканными манерами. Сплетни того времени обвиняют дядю и племянницу в инцесте; даже образованный и осторожный Джон из Солсбери, английский священник, который входил в состав папского суда, намекал, что их отношения были небезупречными:

«В лето Господне 1149 христианнейший король французов, после разгрома своего войска на Востоке, прибыл в Антиохию, где его с почетом принял Раймонд, брат Гильома, графа Пуату, да будет благословенна его память! Он приходился королеве дядей и по многим причинам обязан был демонстрировать королю свою верность, любовь и уважение. Но во время их пребывания здесь, когда нужно было утешить, укрепить духом и вдохнуть новую жизнь в остатки погибшего войска, фамильярное обращение князя с королевой и их долгие, легкомысленные, почти никогда не прекращавшиеся разговоры вызвали у короля подозрения. Эти подозрения усилились, когда королева заявила, что хочет остаться здесь, хотя король готовился к отъезду, а князь приложил все усилия, чтобы задержать ее, надеясь, что король даст на то свое согласие.

Когда же король решил увезти ее силой, она вспомнила об их родстве и заявила, что, живя вместе, они нарушают божеские законы, поскольку они родственники в четвертом или пятом поколении.

Король забрал ее и принудил ехать в Иерусалим вместе с ним, и сердца их распалились еще сильнее, и, хотя они пытались скрыть это, рана так и не зажила»[34].

«Короля вышли встречать кардиналы и чиновники церкви и, обеспечив всем, что было нужно для его удовольствия, привели в Тускулум к господину папе, который принял его с такой добротой и преданностью, что можно было подумать, что папа принимает не простого смертного, а Господнего ангела. Выслушав по отдельности жалобы обеих сторон, он уладил ссору между королем и королевой, начавшуюся в Антиохии, запретив им под угрозой отлучения от церкви даже заикаться о разрыве или о том, что их брак должен быть расторгнут по какой-либо причине. Эти слова очень обрадовали короля, ибо он безумно любил свою королеву, совсем как ребенок»[35].

После возвращения во Францию Элеонора родила королю второго ребенка – это снова была дочь. Ее неспособность подарить Франции наследника за пятнадцать лет супружеской жизни, вероятно, и стала причиной того, что Людовик VII наконец согласился отпустить ее, а вовсе не заявления королевы об их кровном родстве. Людовик и Элеонора были родственниками в четвертой или пятой степени, ибо у них был общий предок – Робер, король Франции, а церковь в ту пору запрещала браки родственников до седьмой степени родства. На этот факт обычно не обращали внимания, но он служил удобным предлогом для расторжения неудачных браков.