Диктатура адмирала Небогатова - Страница 2

Ранним утром 11 июля 1905 года в море вышли «Орёл», «Суворов», «Александр», сопровождаемые тройкой больших миноносцев. Жители Владивостока, те кто не спал, уже привычно погордились броненосной мощью империи, решив что сплаванная троица пошла на отрядные учения, а возможно, что и на учебные стрельбы. Так сложилось, что «Бородино» и «Ослябя» из-за поломок часто оставались «охранниками» города, пока три скоростных броненосца утюжили воды залива Петра Великого.

В полдень 11 июля рейд покинули «Россия» и «Громобой», с которыми ушли ещё три эскадренных миноносца. Рейдеры после похода прошли спешный ремонт, пополнились новичками, прибывшими по Транссибу с Балтийского и Черноморского флотов. Небогатов сознательно «перегрузил» крейсера Брусилова и Лилье матросами и офицерами, полагая, что даже один-два выхода в море на прославленных кораблях (а после утопления «Якумо» «Громобой» и «Россия» в прессе стали как бы даже не популярнее флагмана флота – «Александра») заставят «проникнуться победным духом» новоявленных тихоокеанцев. А провизии хватит, равно как и места в каютах и кубриках – потеснятся на неделю, не переломятся. Война!

«Жемчуг» и «Аврора» устремились в море в 15 часов, но на выход эскадренных разведчиков внимания уже совсем никто не обратил, тем более у острова Русский шли учения подводных лодок, выходивших в учебную атаку на «Ушаков».

А флаг командующего флотом развевался на «Богатыре» – таким необычным педагогическим приёмом Небогатов решил простимулировать ремонтные работы на крейсере, близящиеся к завершению. Да и выход на чистую воду покалеченного Иессеном «Богатыря» под флагом Небогатова – факт, как ни крути символичный. «Чудит старик», – дружно решили и моряки и обыватели.

Однако самого адмирала не было ни в штабе Тихоокеанского флота, ни, разумеется, на «Богатыре». Николай Иванович, соблюдая все правила маскировки и конспирации пробрался на «Жемчуг», сопровождаемый вездесущим Семёновым. «Прикрывал» операцию по скрытному перемещению командования остающийся на берегу Свенторжецкий и несколько доверенных и не болтливых унтеров из комендантской роты.

Когда Небогатов Семёнов и шифровальщик командующего поднялись на борт, предупреждённый заранее Левицкий, не поднимая шума, провёл конспираторов в свою каюту.

Николаю Ивановичу пришлось употребить всю свою власть, дабы сломить сопротивление своих «янычар», и возглавить, пусть и тайно, операцию по деблокированию пролива Лаперуза.

Остающиеся во Владивостоке «Ослябя», «Бородино», «Ушаков», «Донской», «Олег», «Светлана», «Изумруд», «Алмаз» поддерживаемые малыми миноносцами и подводными лодками устоят против трёх оставшихся в распоряжении Того броненосцев.

А Камимуре придётся ой как несладко! Впрочем, Небогатов не обольщался – японские дозоры наверняка обнаружат броненосцы Бухвостова и броненосные крейсера просто убегут в океан. Ну, да и чёрт с ними. Полуторный запас боеприпасов на всех кораблях отряда взят не просто так, уж Вакканай обстреляем непременно.

Но, главное, пока Бухвостов гоняет Камимуру, под шумок провести проливом Невельского «Апраксина» и «Сенявина». Тройка броненосцев береговой обороны в заливе Петра Великого, среди своих минных постановок вполне способна потягаться с любым вражеским отрядом, пока «большие братья» громят японское побережье.

Весьма кстати литерным поездом пришли пять германских дальнобойных радиостанций, даже немного более мощных чем установленные недавно на «Жемчуге» и «Авроре». Оснастили ими «Александр», «Бородино», «Изумруд», а два комплекта сейчас находились на «Жемчуге», для передачи на эскадру Клапье де Колонга.

Впрочем, если с броненосцами береговой обороны получится протащить по мелководью изрядно облегчённые «Николай» и «Наварин», то у Константина Константиновича эскадра останется совсем куцая: «воскрешённый» «Мономах» да пятиузловой «Сисой» с кучей транспортов.

Клапье де Колонг известил, что траление в Татарском проливе идёт трудно – японцы вываливают десятки мин, а чтобы воспрепятствовать проделыванию фарватеров постоянно держат между Сахалином и материком две-три канонерки, обстреливающие тральные партии. Вот эти канонерские лодки адмирал и считал законной добычей, приказав Бухвостову, – как только поймёт, что обнаружен, идти на полном ходу и закупорить японские тихоходы в Татарском проливе. Вряд ли Камимура рискнёт крейсерами, дабы спасти старые канонерки.

– Свенторжецкий злой невероятно, впервые его таким видел, – прервал размышления комфлота Семёнов, – высказывал мне сегодня утром, что не сумел вас, Николай Иванович отговорить от участия в этом деле.

– Странно, почему вдруг не хочется Евгению Владимировичу в роли командующего флотом себя попробовать, адмиральский коньяк подегустировать, – Небогатов рассмеялся.

По легенде, адмирал сказался больным, а Свенторжецкий обеспечивал командующему покой и, конспирации ради, распоряжался от его имени по возможности дольше. Ну, конечно за исключением ответа на телеграммы императора. Тут никакой отсебятины, – всё серьёзно!

Глава 2.

Планируя операцию по «наведению порядка» у сахалинских берегов Небогатов решил заодно перебросить на юг «каторжанского острова» пехотный батальон, уже готовый отправиться на Сахалин кружным путём – через Хабаровск, затем по Амуру до Николаевска и далее почти шестьсот вёрст пешего марша от Александровска до Корсаковского поста…

Перевозка полностью укомплектованного кадрового батальона силами флота выходила гораздо быстрее и, подумав, командующий решил рискнуть, уж очень нужны были на «Южной позиции Сахалинского оборонительного района» дополнительные силы, потому командующий Тихоокеанским флотом придумал несложную комбинацию – «Алмаз» с пехотой на борту выскочил в море в полдень 12 июля на пару с «Изумрудом». Ферзен сопровождал «Алмаз» примерно сотню миль и затем лёг на обратный курс, в то время как крейсер Чагина исполнял роль «морского извозчика» перемещая кратчайшим путём позабившую все свободные помещения пехоту. Армейские офицеры с любопытством наблюдали за распорядком службы моряков, а командир и старший офицер «Алмаза», исполняя распоряжение Небогатова, провели экскурсии по машинному отделению, дали возможность поручикам «почувствовать себя адмиралами» на мостике крейсера, сравнить морские и армейские бинокли…

Николай Иванович очень надеялся, что найдутся романтики морской службы, и пара-тройка офицеров подаст рапорта о переводе в морскую пехоту.

Пока «Алмаз», превратившийся в транспортно-десантный корабль (помимо людей загрузили и пару сотен тонн грузов для обустройства батальона на новом месте) неспешно следовал за основными силами, отряд Бухвостова наоборот, форсировал машины…

В пятидесяти милях от острова Ребун русскую эскадру, уже собранную в единый кулак и представлявшую внушительную силу – три броненосца, два броненосных крейсера, два крейсера бронепалубных и шесть больших миноносцев, обнаружили японцы.

Небогатов, остающийся на «Жемчуге» принял решение разделить силы. Бухвостов на «Александре» с «Суворовым», «Россией», «Громобоем» и тройкой миноносцев блокирует Лаперузов пролив и обстреливает Вакканай, сил отбиться от Камимуры хватит – не полезут японцы под огонь восьми двенадцатидюймовых орудий.

Сам же вице-адмирал силами второго отряда из «Орла», «Авроры», «Жемчуга» и «Грозного», «Громкого» «Буйного» перекрывает Татарский пролив. Таким образом, пара японских канонерок окажется в западне. Убежать не получится, а «Орёл» гарантировано их топит.

План развёртывания сил и разделения отрядов подробно рассмотрели во Владивостоке, единственным слабым местом педантичный Брусилов находил перевозку пехоты на «Алмазе» без сопровождения. Очень уж слаб был крейсер Чагина, вооружённый малокалиберными орудиями, – при встрече с любым японским бронепалубником «Алмаз» гарантировано терпел поражение.

Однако, принимая во внимание выход в море значительных сил русского флота, Небогатов резонно посчитал, – не до утопления «Алмаза» будет самураям, им впору думать как убежать от тройки «бородинцев» с наименьшим ущербом.