Диккенс и Теккерей - Страница 7
Книга, представляющая собою плод глубоких раздумий писателя о жизненных, моральных ценностях, населена привычными для нас у Диккенса персонажами: сирота Пип, жутковатая — полубезумная от пережитого предательства и мстительная — мисс Хэвишем, беглый каторжник Мэгвич, угрюмый адвокат Джеггерс... Но все они освещены неким новым светом, безусловно, проистекающим из конфликта, в котором находился в это время автор с обществом.
Начало «Больших надежд», кажется, возвращает нас к фольклорной фантастической образности и сентиментальной нравоучительности очаровательных «Рождественских рассказов», которые писал Диккенс в сороковые годы. Сочельник, мрачный погост, сирота на могиле родителей, беглый каторжник — всё это атрибуты созданного им как жанра «страшного» святочного рассказа...
Но далее автор словно пародирует и форму, и атмосферу, и сами идеи этих рассказов, вкладывая хрестоматийные истины и мораль в уста собравшихся в доме кузнеца пошлых обывателей и заставляя Пипа через силу выслушивать их наставления. Псаломщик Уосл, колесник Хабл и его жена, торговец зерном Памблчук — карикатурный коллективный портрет вопиющего, пошлого, морализирующего мещанства.
Холодная красавица Эстелла — образ для творчества Диккенса новый.
Встреча в доме мисс Хэвишем с её воспитанницей — «юной леди», как сказано у Диккенса (в отличие от перевода М. Лорие, которая заменила это определение совсем не адекватным «нарядная девочка»), заставляет мальчика сожалеть об условиях, в которых он вырос. Красота «юной леди» вызывает у него желание стать лучше, образованнее, утончённее. Но и тут звучит горькая нота: эта влекущая и, казалось бы, возвышающая Пипа красота — зла в своей сущности! И приносит своему обожателю боль.
Уже при первой встрече мальчик плачет оттого, что Эстелла обращается с ним, как с «провинившейся собачонкой». Но в то же время страдает и от мыслей о той несправедливости, которую ему приходилось выносить в течение всей жизни от «воспитавшей его собственноручно» сестры, традиционной для Диккенса гротескно изображённой мегеры, которая тиранит и брага, и мужа. Даже самая, казалось бы, положительная черта миссис Джо Гарджери показана автором как источник несчастий для членов её семейства: «Миссис Джо была очень чистоплотной хозяйкой. Но обладала исключительным искусством делать чистоплотность куда более неудобной и неприемлемой, чем сама грязь. Чистоплотность сродни набожности, и некоторые люди делают то же самое с религией», — добавляет ощетинившийся против общественных устоев автор.
Мысли Пипа об унижениях, которым он подвергается, — совершенно очевидные реминисценции тяжких личных детских воспоминаний Диккенса. А вся последующая история любви героя к Эстелле — это проекция любви писателя к Эллен Тёрнан.
Конечно, Эстелла — не буквальный портрет Эллен, а её отражение в зеркале мучительной любви Диккенса. Эстелла «горда, своенравна», она «держится неприступно». Ей по душе предложение покровительницы «разбить сердце» юного и робкого «мальчишки из кузницы».
Любовь как преклонение и мука, любовь как страдание — лейтмотив романа.
Недавнее общение Диккенса с Андерсеном, его любовь к творчеству великого датчанина, безусловно, сказались на сюжете «Больших надежд»: ситуация — взрослая женщина и мальчик, приглашённый играть у ее ног, — явная калька «Снежной Королевы», написанной, отметим, в период 1843—1846 гг., когда знаменитый сказочник был отчаянно и безнадёжно влюблён в «шведского соловья» — певицу Дженни Линд. Как всё заледенело в чертогах Снежной Королевы, так в роковой час замерла жизнь в доме мисс Хэвишем. Не намекает ли на это сам автор, когда хозяйка мёртвого дома говорит Пипу: «Ты целуешь мне руку, будто я королева»? И уже, по сути, прямая цитата из Андерсена — слова мисс Хэвишем о своей воспитаннице:
«Я вырвала у неё из груди сердце и вставила вместо него кусочек льда»...
Пип не плачет, когда Эстелла ни с того, ни с сего бьёт его по лицу: «Я никогда не стану больше плакать из-за вас», — говорит он ей.
Но не рассказывает домашним о жестокой красавице и её покровительнице, не желая выносить их на суд грубой и деспотичной сестры. Ибо уже пленён поцелуем Эстеллы, как андерсеновский Кай — холодным поцелуем Снежной Королевы. Пленён приоткрывшимся ему необыкновенным, таинственным миром странной, жестокой красоты — и тлена, где порой ему кажется, что сам он вот-вот обратится в прах...
Пусть и с немилосердным намерением, этот мир принимает его. Он влечёт Пипа даже тогда, когда срок пребывания в доме мисс Хэвишем окончился. Воспоминания об Эстелле и дозволенном ею поцелуе — который, впрочем, тоже напоминал подачку, если не оскорбление, — заставляют его стыдиться и своего ремесла, и окружающей его в кузнице обстановки, и даже любимого свояка, закадычного друга и защитника Джо. Пипа пугает мысль, что «юная леди» могла бы как-нибудь заглянуть в кузницу. Он хорошо запомнил, что при виде неловкого и застенчивого Джо у Эстеллы «в глазах была злая усмешка» («her eyes laughed mischievously», сказано у Диккенса: «озорная улыбка» в переводе М. Лорие значительно отклоняется от авторской интонации!).
Любовь-одержимость, любовь-недуг влечёт Пипа от естественной жизни и привычной для него обстановки в омут столичных искушений. Именно поэтому он радостно и нетерпеливо принимает предложение неизвестного благодетеля отправиться в Лондон, чтобы стать джентльменом. Хотя прекрасно понимает, что простая и сердечная Бидди права, когда уверяет его: «Если ты хочешь стать джентльменом, чтобы досадить ей, то лучше было бы просто не обращать внимания на её насмешки. А если для того, чтобы её завоевать, — думаю, она не стоит того». То же скажет ему в Лондоне Герберт Покет: «Подумай о том, как она воспитана, подумай о мисс Хэвишем, о том, что сама она собой представляет!» Но Пип безумен в своей любви — гораздо более, чем обезумевшая от разбитой любви мисс Хэвишем.
По сути, она-то как раз не так уж безумна. Она вполне трезво оценивает хищную стаю ждущих её смерти и наследства родственников. И в фарсовой сцене разговора с Джо Гарджери ведёт себя куда более адекватно, чем кузнец, от стеснения постоянно при ответах ей обращающийся к юному шурину. Наконец, уже взрослая Эстелла в какой-то момент скажет ей: «Мне ли называть вас безумной? Кто, как не я, знает, какие у вас ясные цели? Да знает ли кто другой лучше меня, какая у вас твёрдая память!»
Устами Герберта Покета, сверстника Пипа и родственника мисс Хэвишем, писатель рассказывает нам её историю. Дочь богатого и гордого пивовара, она тоже была гордячкой. Но однажды без памяти влюбилась в фата и проходимца Комписона, который, сговорившись с её сводным братом, использовал своё положение жениха, чтобы серьёзно поживиться за счёт унаследованного ею состояния.
Мэтью Покет, отец Гербета, «единственный независимый из всех родственников», предостерегал мисс Хэвишем от безрассудства. Но та была «слишком влюблена, чтобы слушать советы» (о, как прекрасно знал Диккенс по себе, каково это!). Мэтью было отказано от дома. А ведь он был прав, говоря, что «нельзя научиться джентльменским манерам, не будучи джентльменом в душе». И в день свадьбы Комписон письмом уведомил невесту, что разрывает помолвку. За этим последовала тяжёлая болезнь мисс Хэвишем, и её желание остановить время, чтобы всегда помнить о предательстве, и навязчивая идея мести всему роду мужскому, орудием которой она вздумала сделать Эстеллу.
Мисс Хэвишем вполне последовательна в воплощении этого жестокого плана. Она понимает, когда наступает пора пригласить к себе Пипа. Она по капле вливает яд в уши Эстеллы настойчивым рефреном: «Разбей ему сердце!». Она «со злым удовольствием» сообщает навестившему её Пипу, что девушка «за границей! Учится, чтобы стать леди! Недосягаема! Красивее, чем когда-либо, и все, кто видит её, восхищаются ею. Чувствуешь? Ты потерял её навсегда!»
Поскольку о воле своего таинственного благодетеля сделать из него джентльмена Пип узнаёт от Джеггерса, которого встречал в доме мисс Хэвишем, он полагает, что обязан своим счастьем именно ей. Но, не смея перечить неколебимому авторитету адвоката, не пытается выяснить правду и отдаётся воле тех, кто решил за него его судьбу. Хотя и не избегает при этом соблазнов и ошибок, несмотря на предупреждения своего опекуна Джеггерса и советы наставника Мэтью Покета.