Дикий берег - Страница 2

Изменить размер шрифта:

Я грел руки над потухшими углями, потому что дверь оставил приоткрытой и с улицы тянуло холодом. Снаружи большие эвкалипты у дороги качались на ветру, то появляясь в дверной щели, то исчезая. Раз я увидел, что кто-то под ними стоит, но тут в дом вплыл клок влажного тумана. Он принес запах речной сырости, а когда рассеялся, под деревьями уже никого не было. Мне стало не по себе. Скорее бы ребята пришли. Слышался только отцов храп, да еще капало с деревьев на крышу.

«У-уху, у-уху». Оказывается, я задремал, и Николен разбудил меня своим кличем. Очень похоже на большую ущельную сову, только совы кричат раз-два в году, так что, по-моему, для тайного зова это не очень. Впрочем, все лучше, чем кашлять кугуаром, как хотел сперва Николен – так и пулю схлопотать недолго.

Я выскользнул за дверь и побежал по тропке к эвкалиптам. Николен нес на плечах две лопаты Дела; сам Дел и Габби стояли у него за спиной.

– Надо еще за Мандо зайти, – сказал я.

Дел и Габби переглянулись.

– За Костой? – переспросил Николен. Я посмотрел на него пристально.

– Мандо будет ждать.

Мы с Мандо моложе остальных, я на год, Мандо – на три, поэтому иногда я считал, что должен за него заступаться.

– Так и так мимо пойдем, – сказал ребятам Николен.

Вдоль речки мы добрались до моста, перешли на другую сторону и почесали вверх по склону к дому Косты.

Док Коста построил свое жилище из железных бочек, и выглядит оно таинственно, ни дать ни взять маленький черный замок из книжки Тома – приземистый, как лягушка, а в тумане еще и мрачный, как не знаю что. Николен прокричал совой, Мандо вышел почти сразу.

– Не передумали сегодня идти? – спросил он, вглядываясь в туман.

– Не, – быстро ответил я, пока остальные не заметили его колебаний и не велели, коли трусит, сидеть дома. – Фонарь принес?

– Забыл.

Он сбегал за фонарем, мы вернулись на бетонку и пошли к северу.

Шли быстро, чтобы согреться. Автострада в тумане тянулась двумя белыми лентами, бетон сильно потрескался, из трещин лезла черная трава. Скоро перевалили через хребет на севере нашей долины, пересекли узкое русло Сан-Матео и двинулись через холмы Сан-Клементе. Дорога шла вверх-вниз, мы старались держаться ближе друг к другу и почти не разговаривали. В лесу по обеим сторонам дороги виднелись развалины: стены из бетонных блоков, крыши на столбах, перекинутая с дерева на дерево запутанная проволока. Все было мрачно и неподвижно. Однако мы знали: где-то тут живут мусорщики, поэтому шли быстро и бесшумно, как привидения, о которых Дел с Габби шутили милю назад, пока их тоже не пробрало. Дальше автострада ныряла на дно каньона, и мы оказались в сыром тумане, как в молоке, виден был только растрескавшийся бетон под ногами. Из влажной темноты доносился треск и звук падающих капель, словно кто-то раздвигает мокрые ветки. Не нас ли выслеживает?

Николен остановился взглянуть на отходящую вправо дорожку.

– Та самая, – прошипел он. – Кладбище в конце этой долины.

– Откуда ты знаешь? – Обычный голос Габби прозвучал ужасно громко.

– Сходил сюда и разведал, – отвечал Николен. – Откуда еще?

Мы пошли за ним по проселку. Нас здорово потрясло, что он ходил сюда один. Даже мне не рассказал. В лесу зданий было чуть ли не больше, чем деревьев, больших зданий. Они обрушились как попало: двери и окна выбиты, словно зубы, из каждой щели лезут папоротники и ежевика, крыши холмами громоздятся на земле. Туман полз по улице вместе с нами, в темноте что-то шуршало, будто тысячи шаркающих ног. Местами прямо на дороге лежали столбы, между ними тянулись провода; мы перешагивали, стараясь не задеть проволоку.

Лай койота прорезал тишину. Мы замерли. Койот или мусорщик? Лай не повторялся, и мы двинулись дальше. Нервишки явно пошаливали. В конце долины улица круто поднималась в гору. Подъем вывел нас на прорезанное каньоном плато. Здесь когда-то был верхний город Сан-Клементе. Большие дома теснились ряд за рядом, как вяленая рыба на жердях – можно подумать, в городе жило столько народу, что нельзя было дать каждой семье по приличному садику. Многие дома осели и заросли травой, от других остались только полы да трубы, похожие на тянущиеся из могилы руки. Я и прежде слыхал, что мусорщики разбирают на дрова дом, в котором живут, а когда все сожгут, перебираются в следующий, но впервые своими глазами видел результат – разор и запустение.

Николен остановился на заваленном головешками перекрестке.

– Сюда, – скомандовал он.

Мы двинулись за ним на север, по улице, которая шла вдоль края плато, параллельно океану. Под нами лежал еще один океан, туманный, и мы, можно сказать, снова шли по берегу. Иногда белесые волны набегали на нас. Дома кончились, началась ограда, железные перекладины между каменными столбиками. За оградой в густой траве виднелись каменные плиты – кладбище. Мы остановились. В тумане не видно было, где оно кончается. Сколько хватал глаз, холмистое плато было испещрено светлыми прямоугольниками. Наконец мы обнаружили дыру в ограде и вошли в густую траву между кустами и надгробиями.

Могилы тянулись такими же ровными рядами, как и дома. Вдруг Николен поднял лицо к небу и дурным голосом взвыл: йип-йип-иу-ии-у-и-у-иии – ни дать ни взять койот.

– Прекрати, – злобно сказал Габби. – Сейчас все собаки сбегутся.

– Или мусорщики, – боязливо добавил Мандо.

Николен рассмеялся:

– Ребята, мы стоим на серебряной жиле.

Он наклонился прочесть надпись на плите, не смог – слишком темно, – перескочил через нее и нагнулся над следующей.

– Гляньте, какой здоровущий камень. – Он поднес лицо к самому надгробию и, нащупывая пальцами буквы, прочел: – «Мистер Джон Эпплби. 1904–1984». Умер, когда надо, жил небось в одном из тех больших домов, камень у него большой – точно богач, а?

– Если он был богатый, на камне должно быть много написано, – сказал я.

– Написано, будь спок, – сказал Николен. – «Любимому отцу…», кажись, и все такое. Ну что, пробуем этого?

Довольно долго никто не отвечал, потом Габ процедил:

– Можно и этого.

– Отлично. – Николен положил одну лопату и взвесил на руке другую. – Снимем дерн.

Он стал окапывать край будущей ямы. Габби, Дел, Мандо и я смотрели. Стив поднял голову и увидел, что мы стоим.

– Ну, – быстро спросил он, – а вам серебро не нужно?

Я перелез через плиту и тоже взялся за лопату. Мне и раньше хотелось, только было боязно. Мы сняли дерн и принялись с жаром копать землю. Когда яма стала по колено, нас сменили Габби и Дел. Мы оба задохлись, я вспотел и потому сразу стал мерзнуть. Комки мокрой глины чавкали под ногами. Скоро Габби сказал:

– Темнеет. Зажгите фонарь.

Мандо достал кресало и поджег фитиль.

Фонарь давал мертвенный желтый свет. От него было больше теней, чем толку. Я отошел, чтобы согреться и дать глазам снова привыкнуть к темноте. Руки у меня были в грязи, на душе скребли кошки. Издали огонек казался больше и слабее, видны были черные силуэты ребят. Габби и Мандо, который сменил Дела, зарылись уже по пояс. Я дошел до выкопанной и не засыпанной могилы, вздрогнул и, тяжело дыша, заспешил обратно к фонарю.

Габби поднял голову: она была как раз вровень с кучей земли, которую мы накидали.

– Глубоко хоронили, – сказал он чужим голосом и выбросил еще лопату грязи.

– Может, этого уже выкопали, – предположил Дел, глядя в яму на Мандо, который за один бросок выкидывал горстку земли.

– Да уж конечно, – фыркнул Николен. – А может, его закопали живым и он выполз сам.

– У меня руки болят, – сказал Мандо. Черенок его лопаты был сделан из сука, да и ладони у него нежные.

– «У меня ручки болят», – передразнил Николен. – Вылезай тогда.

Мандо вылез, Стив спрыгнул на его место и принялся остервенело копать. Из ямы полетела грязь.

Я поискал глазами звезды, но ни одной не нашел. Однако чувствовалось, что уже поздно. Холодало, зверски хотелось есть. Туман сгущался. Совсем близко воздух казался чистым, дальше становилась заметна дымка, а в нескольких ярдах уже было сплошное молоко. Нас окружал белесый кокон, а из-за него выглядывали тени: руки тянулись, лица подмигивали, ноги быстро переступали…

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com