Дикие земли - Страница 12
Здравствуй, папочка!
– Вставай, молодежь, хорош дрыхнуть! – бордый голос сыщика вытащил Икена из сладких утренних грез.
Протирая глаза, он проснулся. Подумалось вдруг, что хорошо бы вымыться всем, а то Шикаши не сможет ни к кому подкрасться невидимым, если вдруг понадобится: запашок выдаст. Сыщик громко прошелся на тему молодых безответственных авантюристок, которые спят во время своей вахты, и что бы с ними могло случиться, если бы он не дремал под утро очень чутко. Но Ини лежала, не реагируя на насмешки. Сыщик подтолкнул ее, но рука… прошла насквозь. От неожиданности тот даже вздрогнул.
Т'Иниариса ушла. Включила невидимость, оставила своего двойника, и исчезла в неизвестном направлении. Впрочем, разве в неизвестном? В Диких Землях она могла пойти только в одно место – к отцу.
Икену пришлось объяснять, откуда взялась иллюзия.
– Ну молодец, напарничек, удружил! – ворчал Шикаши. – Если бы не твоя невидимость, разве она бы поперлась ночью, одна? Эх… И мне надо было догадаться, что ее не удержат страшные сказки.
– Какие сказки?
– Ну о том, что это может быть не ее отец, и тогда ей хана.
– А… да, я заметил, что вы соврали. Но о чем вы тогда беспокоитесь? Отец ей ничего не сделает.
– Ты в этом так уверен? Да, я соврал, но только потому, что правде она бы не поверила. Подумай: этот человек инсценировал свою смерть и прервал контакт с дочерью. Это может означать только одно: он не хотел ее видеть. А тут она сама его нашла. Как ты думаешь, чем это может кончиться?
– Ну… не знаю.
– И я не знаю. Но это зверь, Эйо. Такой же зверь, как Невзрачный Душегуб. Думаешь, он ее не тронет? Ты берешься предсказать реакцию зверя?
– Но он же ее любит, – возразил волшебник. – Она говорила об этом так… искренне. Я бы заметил, если бы это была попытка обмана или самообмана.
– Возможно, любит. А может быть уже и нет. Понимаешь, матерые преступники со временем деградируют. Среда портит, знаешь ли.
– Ну это уж через чур! – возмутился Икен.
– Не знаю, не знаю. Инсценировать собственную смерть и не послать весточку якобы любимой дочурке два с лишним года? Я могу еще понять, если бы он не предупредил ее сразу: горе дочери должно было выглядеть натуральным. Но зачем тянуть столько времени?
– Я кажется знаю, зачем. Все сходится.
– Ну-ка, ну-ка?
– Она еще училась. Это же Цитадель. Вокруг – множество магов снов. Представьте себе, что кто-нибудь случайно скажет при ней, что Бешеный пес погиб. А в ответ – эмоция уверенного несогласия с ее стороны. Одно дело, когда дочь надеется на то, что отец жив. Совсем другое – когда уверена в этом. Любой студент с факультета снов может отличить надежду от уверенности.
– А когда она закончила Школу Магии и окончательно вышла из-под наблюдения, он решил дать о себе знать, – закончил Шикаши. – И это дает нам дополнительную улику против старейшины. Когда-то ты мне говорил, что преподаватели носят специальные амулеты, скрывающие их чувства от студентов (чтобы не жульничали при опросах и экзаменах). У Пупулиса был хороший предлог носить такой амулет постоянно якобы для работы. А на деле – чтобы никто случайно не узнал, что Т'Анхайне жив. Девченке же такой амулет по чину не полагается.
– И заметьте: если бы Бешеный пес предупредил дочь об этом еще в Столице, она могла бы выдать его в результате случайного разговора с каким-нибудь магом снов. Это маловероятно, но все же. Тогда он нашел способ вытащить ее из Столицы, не говоря правды. Но потом она путешествовала с нами, а ведь я – тоже маг снов. Так что он не мог ничего ей сказать и потом. Зато сделал так, чтобы мы пошли по его следу и привели дочь к нему.
– Действительно, это все объясняет, – признал Шикаши. – Кроме одного.
– Чего?
– Вино Судьбы. Когда они улетели, только Вино Судьбы позволило выйти на их след. Предусмотреть такой поворот событий он не мог.
– Зато это объясняет, почему он не встречал Ини!
– В смысле?
– Ну, прикиньте: любящий папаша, который заставляет дочурку пересекать Дикие Земли по его следам. Я бы на его месте нашел более безопасное место для встречи. Ну вот хотя бы Северный Хребет, через который мы летели,- там прорва безлюдных, удобных нор…
– Я же говорю: у матерых бандитов мозги набекрень. А ты начинаешь рассуждать как я, – довольно улыбнулся сыщик. – И почему, по-твоему, он не встретил дочь в более подходящем месте?
– Именно потому, что не предусмотрел Вина Судьбы. Вспомните, что мы с вами собирались делать? Продолжать искать, опрашивая множество свидетелей. Это очень долго. Думаю, он оставил для нас где-то ниточку, до которой мы должны были добраться в нужное, удобное для него время. И наверняка встреча была приготовлена в другом месте, не в Диких Землях. Там бы нас уже ждали. Но из-за Вина Судьбы мы обнаружили его гораздо раньше, и бац! Дочурка выскочила как табипен из подвала.
– Хорошая версия. Единственный, кто в нее не вписывается, – это старик Пупулис. Он знал, что мы летим сюда, мог бы предупредить.
– Возможно, он играет в какую-то свою игру? – предположил Икен. – Как там говорила Ини… "когда вас разделяет столько поколений, родство становится чистой формальностью". Между Т'Анхайне и Т'Иниарисой – всего оно поколение, но я даже не представляю, сколько раз надо сказать "прапрапра", когда говоришь о ее прапра…дедушке.
– И все же я беспокоюсь за нее, – сказал Шикаши. – Да и за нас тоже. Мы с тобой – нежелательные свидетели. Вопрос: почему мы еще живы? Я уже не дергаюсь, ведь если нас не прирезали во сне, то, видимо, и не прирежут. Все же непонятно, почему нас пощадили. Разве что Ини уговорила отца…
Внезапно Икен вскочил, и бросился к свому рюкзаку. Оба амулета фонарщика были на месте.
– Ох, я идиот! – хлопнул он себя по лбу.
– Что?!
Волшебник затараторил быстрой скороговоркой:
– Амулеты на месте! У нее не было никакого освещения, значит, она ушла только на рассвете.
– Так может быть еще не поздно! – вскричал Шикаши. – Мы с тобой тут болтаем совсем недолго. И это значит, что за нами еще могут прийти прямо сейчас. Будь настороже: если почуешь близко людей, сразу кидай на нас невидимость!
– Знаю, не маленький.
Дальше события развивались очень быстро. У противника было тройное численное превосходство. Зато у Икена и Шикаши – целая ночь, чтобы просчитать возможную схему боя. Вот только Т'Иниарисы с ними не было. Тут то маг и вспомнил давнее распоряжение сыщика: планируя тактику, на девушку не рассчитывать. Вот значит, когда он начал подозревать правду… все-таки, недаром его считают лучшим в своем деле.
В первую очередь Шикаши поменял позицию. Лучше, если враг не будет знать точно, где они находятся. Основную опасность сейчас представлял маг снов противника: тот мог обнаружить их, несмотря на невидимость, и натравить остальных. Его следовало обезвредить в первую очередь.
Шикаши трезво оценивал свои шансы, и предпочел бы избежать боя. Закон и ловля преступников – это, конечно, важно, но не до такой степени, чтобы бросаться в самоубийственную драку вдвоем против шестерых. Если бы те шестеро были простой шпаной, но Бешеный серый пес Т'Анхайне покруче самого Шикаши. Оставалась все-таки маленькая надежда, что бандиты решат не связываться.
В ожидании битвы Икен наколдовал на них все, что мог. Заячье Ухо дало обоим звериную чуткость, так что общались они теперь едва слышным шепотом. Смещение открыло взору друзей прежде скрытое: теперь они могли улавливать глазами тепло, ультрафиолет и электрические импульсы. Перо гарантировало, что никто не разобьется, упав с большой высоты. В любой момент волшебник был готов наколдовать невидимость, и откладывал это только потому, что иллюзии требовали сравнительно много маны.
Теперь все зависело от магии снов и особенно от Якорей. Если Т'Анхайне обнаружит Якоря на двух своих людях, то вряд ли смирится с тем, что их местоположение всегда будет известно. Снять Якоря можно было тремя способами: заставить Икена, убить его или убить того, на ком стоит Якорь. В то же время, он сам мог повесить Якоря и на сыщика, и на мага.