Дикие псы - Страница 7

— Я понял, Георгий Андреевич, — Тяглов казался напуганным.

— Нет, ты не понял! — вдруг заорал Конякин. — Ты ни хера не понял! Если ты, главбух ср…й, не найдешь мне «крысу», я повешу всю недостачу на тебя и включу счетчик. Теперь понял?

— Понял, Георгий Андреевич, — совсем уже потерянно ответил бухгалтер. Конякин нажал клавишу «отбой», швырнул трубку на стол и, матерясь сквозь зубы, принялся натягивать брюки. Вот так, значит, думал он. Меня трахает не только шлюха, но еще и кто-то из собственных сотрудников. Отлично, мать твою. Просто отлично.

Из соседнего номера доносились звуки студенческой вечеринки, плавно переходящей в веселый пир. По коридору шлепали задниками домашних тапочек, выбивая нестройную чечетку. Гомонили, громко и беззаботно гоготали над собственными шутками. В территориально недалеком умывальнике кто-то мощно плескался прямо под краном, ухая от студености воды. Заорали возмущенно на весь этаж:

— Какая тварь бычки в толчок спускала, а? Опять сортир забился. Мужики, вашу мать, ну имейте же совесть, в конце концов. Потоп ведь устроили!

— Уже имеем! — отозвался кто-то весело. Хлопнула дверь. Неожиданно взвыл геликон. Визгливо, как от щекотки, заржали:

— Колумб, блин, уйди, на фиг, а то валторной ох…у. А чего? Общага — она общага и есть. Могут и валторной. Вполне. Этажом выше вдруг затянули на саксе «Summertime» Гершвина. Хорошо затянули, чисто. Сидящий за столом Славик задумчиво посмотрел в потолок и вновь вперился в шахматную доску, словно проигрывая в уме только что законченную партию. Время от времени он прикладывался к стакану. Мила стояла у окна, обхватив руками плечи и глядя в промозглую темень. Ей, конечно, хотелось поговорить о произошедшем, но Слава вовсе не собирался обсуждать сейчас возникшую проблему. Он размышлял. Ему нравилось разбирать жизненные ситуации, как шахматные этюды. В самом деле, жизнь и шахматы имеют много общего. Например, одни и те же законы. Частью фигур жертвуют, а в целом выстраивается позиция, выгодная играющему. Мила повернулась, несколько секунд наблюдала за ним, очевидно, ожидая, что он начнет разговор первым. Однако Слава молчал, покусывал нижнюю губу. Девушка вздохнула громко. Никакой реакции.

— Как ты думаешь, он согласится?

— Что? — Славик, вернувшись из каких-то своих грез, недоуменно посмотрел на нее. — Извини, задумался. Что ты сказала?

— Как ты думаешь, он согласится? — терпеливо повторила Мила.

— Кто?

— Рашид.

— Ах, Рашид… — Славик вновь принялся изучать черно-белые квадраты. — Рашид… Рашид… Не знаю. Может, и согласится. Мила поджала губы.

— О чем ты сейчас думаешь?

— Я? — переспросил Славик. — Да так. Обо всем.

— Обо всем — это ни о чем, — упрямо заметила девушка. — Сейчас, сию секунду, о чем? Славик замешкался. Он не хотел отвечать конкретно. Конкретный ответ тянет за собой следующий вопрос. Рано или поздно вопросы загоняют в яму правды, а правду-то знать Миле совершенно не обязательно. Не нужна ей правда. Она и сама не хочет знать правду. Вернее, хочет, конечно, но только ту, которая ей нравится.

— Просто пытаюсь просчитать ситуацию.

— И что? Получается?

— Немного. Славик улыбнулся натянуто. Мила стала серьезной. Ей был необходим человек, который заранее сказал бы, чем все закончится.

— И?

— Что «и»?

— Ну ты сказал, что просчитываешь ситуацию. И что же тебе удалось «насчитать»? — Она нервно усмехнулась. — Мы выпутаемся? Славик неопределенно дернул плечом.

— Пока не знаю. Может быть.

— Может… — повторила Мила. — Это я могла бы сказать и раньше, не тратя время на просчеты. — Она прошла через комнату и села напротив Славы. — Ты ведь у нас умный. Вот и скажи, что нам делать, если вдруг Рашид откажется подписать доверенность?

— Ну… Есть один вариант, — уклончиво ответил Слава, отводя взгляд.

— Какой?

— Рано об этом говорить.

— И все-таки? — Мила наклонилась вперед. — Ответь мне, Славочка. Что это за вариант? Слава чувствовал себя, как гоголевский Хома перед Вием. Не надо смотреть, думал он. Не надо. Смотри на фигуры.

— Слава, ответь мне, — мягко повторила Мила, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он не хотел отвечать. В подсознании вызрело ощущение: стоит ему ответить — пропадет. Влезет сам, по-дружески провалившись в чужую беду, как в трясину. Не выдержал, посмотрел. Милка была чертовски хороша. Глаза ее горели странным темным огнем. В них обозначилась невероятная глубина, бездна, в которую и рухнул Славик.

— Если Рашид согласится, тогда и говорить не о чем будет.

— Слава, — потребовала Мила.

— Ладно, ладно, — он вздохнул тяжело, подумал, проговорил медленно: — В общем, надо пойти к Костику.

— К Костику? Ты имеешь в виду Борисова Костика? Мила изумленно откинулась на спинку стула, глядя на Славу, как на восьмое чудо света. Тот кивнул:

— Борисова. Костик Борисов — странный, невзрачный парень — никогда не попадал в поле Милиного «жизненного интереса». Строго говоря, на курсе его вообще никто не воспринимал всерьез. А потому и не интересовались им особенно. Чем живет-дышит — одному только Богу и ведомо. Незамеченный, одинокий, человек-тень, Костик всегда был где-то рядом. На первом курсе он пытался пристать к их компании, но не вписался, побыл недолго да и сгинул тихонько в сторону, чтобы не мешать.

— С чего это ты о нем вспомнил? — спросила Мила.

— С чего? — Слава взъерошил волосы на затылке. — Ты давно его видела?

— Борисова? Не помню. Месяц, наверное. Или больше?

— Вот видишь, ты даже не помнишь. Больше. Гораздо больше. Костик уже месяца три как на лекциях не появляется.

— Надо же, — удивилась девушка. — А я и не заметила.

— Вот, — усмехнулся Славик. — Не заметила. И никто не заметил.

— Ну и что? — с вызовом спросила Мила.

— А то, что Костик теперь крутой.

— В смысле?

— В том самом. Ходит наш тихоня в шикарном костюме, катается на машине.

— На иномарке? Девушка недоверчиво засмеялась. Она никак не могла понять, шутит Славик или говорит всерьез.

— Нет, — покачал головой тот. — На «пятерке». Но ты вообще представляешь себе Костика за рулем?

— С трудом.

— Вот именно. Между прочим, «пятерочка» была новенькой. Только с конвейера.

— Допустим, — согласилась Мила. — Допустим, Борисов ходит в костюме и ездит на новой машине. Но нам-то что это дает, я не понимаю?

— Объясню. Мы с ним перебросились парой фраз. — Славик снова вперился в фигуры на доске, просто ради того, чтобы отвести глаза. — У Костика теперь свое дело. Я не понял, чем конкретно он занимается, но факт остается фактом. У Костика дело. А дело — это деньги. Новая машина. Хороший костюм. Все стоит денег. Так вот, сдается мне, что у Костика можно будет этих денег занять. Кило-полтора.

— Слава, посмотри на меня, — сказала Мила. Славик поднял на нее взгляд. — Ты шутишь?

— Я абсолютно серьезен, — ответил тот. Мила потеребила локон.

— Тебе кажется, у него можно будет занять денег? «Пятерка», костюм — это все хорошо, конечно, но… Славик понял, о чем она думает. Как воспримет подобную просьбу Костик. То был никому не нужен, а как припекло — здрасьте вам. Вот они мы. Спасайте нас. Опять же, десять тысяч долларов — сумма приличная, а костюм и машина — не показатель. И даже если у Кости есть такие деньги, неизвестно, сможет ли он быстро «выдернуть» их из дела.

— Я же говорю, сперва надо узнать, что скажет Рашид, — произнес Славик. — Может быть, деньги и не понадобятся. В этот момент дверь открылась. В комнату вошел Дима. За ним спокойно шагал Артем. По ссутулившимся Димкиным плечам, по безвольно повисшим рукам, по мертвенной бледности, заливавшей лицо, не сложно было догадаться, чем закончился разговор с Рашидом.

— Не согласился? — спросила Мила, глядя почему-то на Артема. Тот покачал головой. Выглядел он невозмутимо. Впрочем, как и всегда. Димка же отрешенно прошел через комнату, сел на кровать, положив руки на колени и сгорбив спину, повернулся к темному прямоугольнику окна, в котором мертвенно-бледный круг луны сливался с отражением дешевого стеклянного абажура.