Дикие мальчики - Страница 33

"Пятеро индейских юношей из деревни вызвались быть нашими проводниками. Но их, казалось, совсем не интересует местность, которую мы пересекали, в основном они занимались охотой со старым дробовиком, заряжаемым с дула, более опасным для охотников, чем для добычи. Через пять дней после того как мы вышли из Кандиру, у истоков Баббунсассхола, им удалось ранить оленя. Преследуя раненое животное, в диком азарте они пронеслись по зарослям крапивы. С головы до пят их покрыли пульсирующие рубцы, красная кожа словно была исполосована темными розами. К счастью, они носили набедренные повязки. Казалось, от боли они стали проворнее и энергичнее и еще одним выстрелом уложили оленя. Они набросились на умирающее животное с пронзительными криками триумфа и отрезали ему голову мачете. Но внезапно замолчали, глядя друг на друга, и тут их разом охватил неудержимый понос. Они сорвали набедренные повязки в неистовстве похоти, распухшие лица заплывшие глаза, они безостановочно эякулировали и испражнялись. Мы смотрели, бессильные помочь, пока китаец-повар с редким присутствием духа не замесил муку с водой. Он наложил тесто на шею одного юноши и на грудь до области сердца. Таким образом он сумел спасти двух юношей, но трое других погибли в эротических конвульсиях. Но была ли то крапива особой разновидности или симптомы явились результатом избытка муравьиной кислоты, циркулировавшей в крови из-за необычного напряжения, я сказать не могу. Быстрое облегчение, наступающее при наложении щелочного теста, подсказывает, что симптомы являются результатом какой-то формы отравления кислотой". Цитирую Гринбаума, одного из первых путешественников.

Мы проснулись на закате. Мы были покрыты сухой пастой из говна, муки и зеленого ила словно нас подготовили для какой-то церемонии или жертвоприношения. На кухне мы нашли мыло и содрали корку из теста чувствуя себя словно линяющие змеи. Мы пообедали луковым супом, холодным крабовым мясом и персиками в коньяке. Мальчишка отказался спать в доме сказав просто что это "очень плохое место". Так что мы притащили матрас в гараж и спали там с карабинами наготове тупорылая тридцатьвосьмерка под каждой рукой. Никогда не держи пистолет под подушкой если хочешь успеть до него добраться. Держи его под рукой на мудях и можешь стрелять прямо сквозь одеяло.

На рассвете мы отправились в путь через разрушенные предместья никаких признаков жизни воздух безветренный и мертвый. Время от времени мальчишка останавливался принюхиваясь по-собачьи.

– Сюда мистер.

Мы шагали по длинной улице усыпанной пальмовыми ветками. Неожиданно в воздухе появилась туча дроздов тысячи поселившихся в разоренных садах сидящих на пустых домах плещущихся в птичьих купальнях полных дождевой воды. Мимо промчался мальчишка на красном велосипеде. Он сделал широкий разворот и затормозил рядом с нами. Он был голый только красные плавки, ремень и мягкие черные ботинки его тело красное как терракота гладкая чистая кожа туго обтягивала скулы глубоко посаженные черные глаза и копна черных волос. На ремне висел восемнадцатидюймовый охотничий нож с рукояткой-кастетом. Он не произнес ни слова приветствия. Застыл поставив ногу на тротуар и глядя на Фишку. Его оттопыренные уши слегка подрагивали глаза блестели. Фишка спокойно кивнул. Обернулся ко мне.

– Он очень горячий. Ехал три дня. Сейчас ебаться, говорить потом.

Мальчишка положил велосипед на тротуар. Снял ремень и нож и бросил на скамейку. Сел на скамейку стянул плавки не снимая ботинок. Вывалился его член твердый и выделяющий смазку. Мальчишка встал. Под худыми красными ребрами равномерно билось его сердце. Фишка сорвал плавки и стал натирать член чтобы вызвать эрекцию. Он перешагнул через плавки и бросил парню баночку с вазелином из своего ящика для чистки обуви. Мальчишка поймал ее и смазал вазелином член пульсирующий в такт с ударами сердца. Фишка шагнул к нему а мальчишка схватил его за ляжки повернув кругом. Фишка раздвинул руками ягодицы наклоняясь вперед и красный пенис толчками вошел в него. Тело мальчишки обеими руками державшего Фишку за ляжки ходило ходуном. Его уши трепетали губы раздвинулись обнажая желтые зубы гладкие и твердые как старая слоновая кость. Его глубоко посаженные черные глаза вспыхнули красным а волосы встали дыбом. Тело Фишки выгнулось извергая потоки жемчужных капель в застывших лучах солнца. Несколько секунд оба содрогались потом мальчишка оттолкнул Фишку словно сбросил одежду. Они пошли к бассейну через лужайку обмылись вернулись и надели плавки.

– Джимми-Землеройка. Он посыльный специальной доставки наложенным платежом. – Они разговаривали отрывистыми фразами на своем языке который транслитерируется из картиночного языка знакомого всем диким мальчишкам в этой зоне.

– Он говорит впереди барьер времени. Очень плохо.

Землеройка достал из корзинки подвешенной к рулю велосипеда небольшой плоский ящичек и протянул его Фишке.

– Он дает нам киногранаты. – Фишка открыл ящичек и показал мне шесть маленьких черных цилиндров. Землеройка сел на велосипед покатил по улице и исчез среди пылающих китайских роз. Мы двинулись дальше на север через предместья. Дома становились все меньше и неказистее. Угроза и зло туманом нависли над пустыми улицами холодный ветер на открытых местах. Мы завернули за угол и от резкого ветра Фишка покрылся гусиной кожей. Он беспокойно принюхался.

– Мы подходим к плохому месту, Джонни. Нужна одежда.

– Давай поищем здесь.

Рядом был неуклюжий дом вроде фермы явно построенный до того как квартал пришел в запустение. Мы перебрались через изгородь и прошли мимо разрушенной ямы для барбекю. Боковая дверь была открыта. Мы очутились в помещении служившем конторой. В ящике письменного стола Фишка нашел тупорылый револьвер тридцать восьмого калибра и коробку патронов.

– Эй посмотри! – заорал он и сунул находку в ящик для чистки обуви. Мы пронеслись по дому словно смерч: Фишка вытаскивал из шкафов костюмы и спортивные куртки прикладывал их перед зеркалом, открывал выдвижные ящики хватал что хотел а остальное швырял на пол. Его глаза сияли а возбуждение росло пока мы бегали из комнаты в комнату бросая одежду которая нам подходила на кровати стулья и диваны. Я ощутил в паху напряжение как перед поллюцией словно собираю вещи перед отъездом и у меня всего несколько минут чтобы успеть на пароход а ящиков с одеждой которую надо упаковать все больше и больше а корабль уже гудит в гавани. Когда мы вошли в маленькую гостиную Фишка передо мной я погладил его белые гладкие ягодицы а он обернулся ко мне потирая плавки.

– Это делает меня очень горячим, мистер. – Он сел на кровать и стащил плавки а его член выскочил выделяя смазку.

– Эй, – он лег на спину опираясь на локти и дрыгая ногами. – Подрочи мне.

Я сбросил плавки и сел рядом с ним втирая смазку в головку его члена и через несколько секунд мы кончили.

Мы приняли душ и отобрали одежду или вернее одежду отбирал я поскольку Фишке нравились только яркие спортивные куртки широкие галстуки и соломенные шляпы. Я отыскал для него голубой костюм так что он выглядел как школьник 1920 годов на каникулах. Для себя я выбрал серый костюм из шотландки и зеленую мягкую шляпу. Мы упаковали запасное оружие и лишние патроны в портфель с киногранатами которые дал нам Землеройка.

Рыбные запахи и мертвые глаза в дверных проемах запущенные кварталы забытого города улицы полузасыпаны песком. Я вспоминаю ломбарды, оружие и медные кастеты в пыльном окне, дешевые пансионы, мексиканские закусочные, холодный океанский ветер. Впереди шеренга полицейских шмонавших возле стены семерых мальчишек. Слишком поздно поворачивать обратно они нас заметили. И тогда я увидел множество фотографов, больше фотографов чем привлек бы обычный шмон. Я осторожно взял в руку киногранату. Легавый остановился перед нами. Я дернул чеку и поднял руки швырнув гранату в воздух. Взрыв накрыл чернотой съемочную площадку а мы понеслись по темной улице к барьеру. Подбежали и вырвались из черного серебряного тумана на предвечернюю солнечную улицу предместья, асфальт в трещинах, терпкий запах сорняков.