Дикарь - Страница 5

Наконец, он нашел то, что искал. Небольшую воронку. Влад сунул ее в бутыль и велел:

– Ань, если не трудно, перелей молоко из ведра в бутыль, в холод убери. В погреб. Он вон там у стола. А то в холодильник не влезет.

– Уберу, – кивнула она, уже беря со стола свою тарелку. Она видела, что он прямо рвется побыстрее выйти из дома, наверняка чтобы слинять от нее, Ани. Но у нее был другой план. Оставлять его в покое она не собиралась. – А могу я с тобой на пасеку, пчел посмотреть?

– Зачем? – удивился Громов, уже натягивая на плечи легкую ветровку.

– Хочу посмотреть, как там все устроено. Я никогда вблизи не видела. Пожалуйста, Владислав. День такой хороший, я хочу окрестности посмотреть.

– И что ты привязалась как банный лист? У меня дел по горло. Уже семь доходит, некогда мне тебе окрестности показывать. Сказал, сиди дома.

Девушка уже выключила воду, домыв посуду, и начала проворно убирать со стола.

– Я быстро соберусь, не задержу тебя. И не надо мне ничего показывать, пока идем до пасеки, я и осмотрюсь. Дома скучно сидеть.

– Аня, я уже сказал, что пойду один.

– Жалко тебе, что ли, если я с тобой прогуляюсь? – продолжала она уже обиженно. – Я завтрак готовила, старалась, а ты ведешь себя как бирюк вредный!

– Я, значит, вредный, а ты полезная? – вспылил он, окатив ее злым взглядом. Он прекрасно понял, что она начала манипулировать им. Но решил все же уступить. – Ладно, пойдем. Тогда быстро прибери здесь. Молоко перелей. Надень что-нибудь закрытое, но легкое, а то слепни покусают. Я на улице буду ждать. Пока коз на лужайку отведу, привяжу.

– Спасибо большое, Влад! – воскликнула она довольно. – Я сейчас, быстро!

Она уже проворно вытерла со стола и взялась за небольшое ведро с молоком. В этот момент мужчина обернулся и подсказал:

– Аня, молоко через марлю лей. Там в шкафчике она лежит, а то дерьмо какое попадет еще.

Когда Аня вышла из домика в оранжевых джинсах, обтягивающей утренней маечке и легкой кофте, он критично осмотрел ее.

– Хорошо хоть кроссовки надела, – заметил он, а про себя добавил: «И штаны, а то лицезреть эти ее голые ноги и остальные выступающие прелести весь день не комильфо».

– Я же понимаю, тут бездорожье и все такое.

– Бездорожье, – передразнил он. – Умных видосов про деревню насмотрелась, что ли? Все гораздо прозаичнее. Грязь тут кругом и навоз. Под ноги смотри, не встань. Пойдем.

Она осторожно зашагала за ним по тропке, которая была очень даже чистой, притоптанной, сухой и ровной. Владислав тащил небольшой, но тяжелый рюкзак на спине, из которого торчали какие-то палки, и еще связку досок под соты. Ане дал нести небольшое пустое ведро.

Они быстро прошли пару дворов огородами и вышли в поле, полное цветущих и благоухающих васильков и ромашек. Впереди виднелся пролесок, за ним опять какое-то поле, уже с розовым клевером и фиолетовым иван-чаем.

Анюта во все глаза глядела вокруг, шла от Влада на расстоянии шагов десяти. Окружающие виды впечатлили ее.

– Никогда не думала, что за городом такая красота! Не хуже Таиланда.

– В Тае своя красота, у нас своя.

– Согласна. А здесь у вас красотища, я бы сказала, – добавила Аня.

– Чего это у нас? Это же и твоя страна, так что и у вас тоже.

– Так я в городе родилась и жила там всю жизнь. В дереве настоящей ни разу и не была.

– Это и видно. Краля городская, – уже пробурчал себе под нос Влад, быстро шагая впереди. – Разоделась как на вернисаж, ладно хоть каблуки не нацепила.

– Что ты там ворчишь, Владислав? Я все слышу.

– Слышишь и молодец, – обернулся к ней. – Могу и громче повторить. Каблуки свои вчерашние можешь в чемодан убрать, подальше. В деревне здесь, да и у брата, тебе они ни к чему будут!

– Тебя не спросила, сама разберусь, – сказала Аня, поравнявшись с ним.

Громов отчего-то остановился, спустил тяжелый рюкзак с плеч на траву и, присев на корточки, начал поправлять едва не выпавшие доски.

– Разбирайся, – хмыкнул он, поднимая глаза и проводя по ее телу взглядом. Эта просвечивающая майка просто бесила его. Ладно хоть лифчик сейчас надела, а не как за завтраком сосками на него светила. Он все же мужик, и желания у него тоже есть. Потому и сказал ей: – Только кофту застегни, а то покусают тебя слепни и комары за голые руки, сейчас лесом пойдем.

– Застегну, – кивнула она, застегивая кофту.

Но это не спасло положение. Летняя ажурная кофточка была такая же токая и обтягивающая. Довольно выпуклые упругие холмики все так же призывно торчали, и Влад глухо выдохнул. Надо срочно отправлять ее к брату. Такого секси-сожителя он долго не вынесет.

Выйдя на другую тропинку, они миновали пролесок и оказались на небольшом холме. С него открывался потрясающий вид на зеленеющие поля и небольшую голубую ленту речки. Анюта с воодушевлением фоткала пейзажи на телефон и старалась не отставать от Громова, который шел широким шагом.

В какой-то момент до ноздрей Влада долетел насыщенный цветочный аромат, и он точно шел не от полевых ромашек, росших под ногами. Мужчина чуть обернулся к девушке и, поморщив нос, спросил:

– От тебя, что ли, вонь эта?

Критично оглядел ее, дожидаясь, пока она догонит.

– Не от меня, конечно, – возмутилась Анна от его заявлений. – Я утром в душе на улице сполоснулась, и еще дезик у меня есть.

– Про духи говорю! – уточнил он и, когда ока оказалась рядом, принюхался и обвинительно выдал: – Точно от тебя! Зачем ты набрызгалась-то ими, да еще так сильно?

– А что такого?

– А то, что к пчелам я тебя не подпущу. Ты своей парфюмерной лавкой мне их всех перепугаешь!

– Это не вонь, вообще-то, а настоящие французские духи. Тысячу баксов стоят.

– Да похрен сколько. Пчелы не переносят таких резких запахов! – огрызнулся он. – Домой шуруй, обратно!

– Не пойду я домой, – накуксилась Аня. – Я не запомнила, куда идти.

– Почему-то я даже не удивлен, фифа ты натуральная, неприспособленная, – проворчал Громов, водружая рюкзак на широкое плечо. Снова пошел вперед.

– Ты мог бы хоть немного говорить со мной уважительно?

– Ладно, постараюсь, – хмуро улыбнулся он, стреляя на нее глазами. Девушка теперь шла рядом с ним, так как они следовали по широкой проселочной дороге. – Только я ведь правду сказал. Оставь тебя здесь в лесу или в поле – и не выберешься сама. Сгинешь, как швед под Полтавой или француз в сугробах.

– А это уже обидно слышать.

– Надо же. Еще и обидчивая, – хмыкнул Влад. – Ну, ты это, Ань, не принимай мои слова близко к сердцу. Я такой вредный мужик, что думаю, то и говорю.

– Уже заметила. Ведешь себя как настоящий невежливый дикарь.

– Ага, точно. Дикарь. Потому тебе надо как можно скорее уезжать, а то мало ли что. – Он так кровожадно и плотоядно оскалился, что девушка даже сглотнула.

– Не смешно совсем.

– Ладно, не переживай. До завтра я и помолчать могу. Завтра ты уедешь, и все будут хорошо. – Он довольно улыбнулся ей в лицо. – И у тебя, и у меня.

Вскоре они достигли возвышенного места. Пасека с десятью домиками для пчел стояла обособленно. Влад и Анюта приблизились к небольшому сараю для хозяйственного инвентаря. Рядом с ним стояла лавочка под раскидистой березой. Указав на нее рукой, Громов велел:

– Аня, ты здесь посиди, раз надушилась. Пока я тут все не сделаю. К ульям не приближайся. Пчел распугаешь. Поняла?

– Поняла, – вздохнула девушка удрученно. Осмотрела непрезентабельную лавочку. Вновь оглянулась на стоящие впереди разноцветные домики на высоких деревянных ножках. – Ворчишь и строишь меня, как дед старый.

– Ничего я не дед, не сто же мне лет.

– А сколько? Шестьдесят? – осведомилась она с ядовитой усмешкой, решив его подразнить.

– Острячка. Тридцать всего. Это борода старит.

– Ну да. Я так и поняла.

– А хоть бы и сто, что я оправдываюсь. Мне с тобой детей не крестить! – вспылил он и быстро отошел к хозяйственному сараю. Достал оттуда большую шляпу с сеткой и тихо забубнил себе под нос: – Еще курица городская будет мне мозги выносить. Свалилась мне на голову, ядрен корень!