Диссонанс - Страница 5

– Какой ужасный документ. Его с ним моментально сцапают.

– Ты что, шарила у него по карманам? Это Монти тебя научил?

– А кто же еще? Настоящий Саймон – звезда баскетбольной команды моей школы. Он ни за что не станет пытаться проникнуть в бар, используя фальшивый документ. Что плохого, если я не допущу, чтобы этот Саймон тоже не попал в тюрьму?

Адди снова нахмурилась.

– Это бессмысленно, – заявила она и заправила за ухо светлый завиток волос, который осмелился выбиться из ее безукоризненной прически. Я никогда не могла понять, как моей сестре удавалось сохранять ее практически в нетронутом виде, несмотря ни на что. Мои волосы, рыжевато-каштановые, с темными концами, словно их окунули в тушь, вечно вели себя, как им заблагорассудится, и я не могла ничего с ними поделать. – Он ведь тоже не настоящий, пойми.

Ладонь Саймона на моем бедре ощущалась как вполне реальная, но я не стала спорить, решив не делиться с сестрой этим воспоминанием.

Признаться, я и сама не могла объяснить, почему стащила бумажник. Просто потому, что это было забавно. И потому, что если этот Саймон пытался флиртовать со мной, то тот, настоящий, никогда не обращал на меня внимания. И, наверное, еще по одной причине: хотя этот Саймон действительно являлся лишь эхом, мне все же противна была сама мысль о том, что он может угодить в тюрьму. Адди никогда не могла почувствовать ничего подобного. А вот я – да, могла.

Покачав головой, я убрала бумажник в свой карман.

– Надеюсь, он не слишком много заплатил за эту фальшивку. Она в самом деле ужасная.

– Оставь бумажник здесь, – велела Адди, и по ее голосу я сообразила, что терпение сестры кончается. – Ты ведь знаешь, что брать его с собой обратно опасно.

– Но ведь он не радиоактивный. Он никому не нанесет никакого вреда.

Если верить Членам Совета, то брать с собой предметы из параллельных миров было все равно что распространять в Главном Мире бубонную чуму, однако они никогда не объясняли, почему это так опасно. Запрет был вполне оправдан в отношении чего-то крупного, например домашних животных. Разумеется, было бы неправильно взять с собой из отраженного мира того же Игги, ведь в Главном Мире уже где-то резвился и прыгал настоящий Игги. Но такой сравнительно небольшой объект, как бумажник Саймона, никак не мог воздействовать на мой мир – одна песчинка не в состоянии задержать прилив.

Впрочем, проще дать Адди понять, что она одержала верх в споре – особенно с учетом того, что я явственно почувствовала признаки надвигающейся мигрени. Права я бросила в урну, а бумажник положила на ближайший ко мне стол, вкопанный в землю, – Саймон должен был заметить его, направляясь к выходу из парка.

– Ну, теперь ты довольна?

– Не совсем, – ответила Адди. – Давай-ка займемся твоим домашним заданием. Первое – определить объекты разлома.

– Это я уже сделала. Саймон – это раз. Вон тот бегун – два. – Я указала большим пальцем себе за спину, где по дорожке трусил какой-то лысеющий толстяк. – Был еще третий – минивэн, но он уехал, пока я разговаривала с Саймоном. Четвертый – качели. Есть еще что-нибудь?

Я знала, что ничего не упустила, но мне хотелось заставить Адди признать это.

Сестра насупилась:

– Раз уж ты вычислила все объекты, займись расшифровкой.

– Саймона я уже проверила, – сообщила я, доставая свой телефон. Его частоту я записала, поэтому могла точно определить, насколько сильным был разлом. – Других, думаю, можно опустить.

– Еще три разлома – значит, еще три расшифровки, – твердо сказала Адди.

Путешествие – всегда своеобразная игра в догонялки. Это не путешествие во времени. Вы не можете вернуться в прошлое и предотвратить ту или иную проблему. Как только вы приняли решение, возникает параллельный мир – или миры. Они развиваются по сценарию, в котором ваше решение было другим. В большинстве случаев в этом нет ничего страшного. Альтернативные миры, населенные отраженными людьми, развиваются каждый сам по себе, создавая новые ответвления и никогда не пересекаясь с Главным Миром.

Но порой по неизвестным причинам в этой системе возникают сбои. В гладкой поверхности реальной материи возникает некая дисгармония, нестабильность. Если ничего не предпринять, она может распространиться на Главный Мир и дестабилизировать и его, и параллельные реальности. В том, чтобы не допустить этого, и состоит задача Путешественников – они должны оказаться в точке нестабильности и ликвидировать небольшую часть реальности, чтобы сохранить всю остальную. Это и называется разделением.

Разломы – первый признак наличия некой серьезной проблемы, но они далеко не всегда имеют фатальный характер. Разломы как заболевания – одни смертельно опасны, другие относительно легко излечимы. Наша функция – определить, за какими разломами можно просто понаблюдать, а какие следует ликвидировать. Я нисколько не сомневалась, что мир, где я оказалась на сей раз, потребует коррекции, ликвидации какой-то его части – с каждой минутой он звучал все хуже и хуже. Ясно было и то, что Адди не даст мне закончить дела пораньше.

Я отчетливо слышала звуковые колебания, испускаемые бегуном, который привлек мое внимание. Но согласно заданию, мне следовало расшифровать их самым тщательным образом, чтобы исключить какие-либо сомнения. Я двинулась в сторону бегущего тяжелой трусцой толстяка. Он в это время преодолевал плавный поворот. Лицо его было багровым, футболка пропиталась пóтом, он то и дело щупал свой пульс. Представив то, что мне предстояло, я невольно содрогнулась.

Ускоряя шаг, я двинулась ему навстречу. Издаваемый бегуном звуковой сигнал становился все громче. Старайся не пачкаться, часто говорил мне Монти. Продолжая ускоряться, я, сжимая в руке телефон, преодолела последние отделявшие меня от толстяка метры.

Траектории нашего движения пересеклись. Я задела плечом руку толстяка. От толчка он, отшатнувшись, сбежал с аллеи на траву и остановился, а затем охнул и выругался.

– Упс, – сказала я и, не останавливаясь, зашагала дальше.

Бегун возмущенно всплеснул руками и потрусил дальше. Соприкосновение было совсем коротким, однако экран моего телефона приобрел вишнево-красный цвет. Развернувшись, я снова подошла к Адди:

– Это было нетрудно.

Сестра вопросительно посмотрела на меня:

– Ну и?

– Все очевидно. – Я показала Адди свой телефон. – Мне можно было с ним не контактировать – и так видно, что он – плохой излом.

– Форсированный излом, – поправила меня Адди, поглаживая пальцами шов своего твидового пиджака. – Он не плохой и не хороший. Вопрос в том, насколько изменилась индивидуальная частота этого типа.

– Пусть так. Но теперь мы можем идти? Это место звучит просто ужасно, а у меня есть кое-какие планы.

В это время раздался звук, какой издает лопнувшая скрипичная струна. Амплитуда колебаний частоты еще больше возросла.

– Свидание с Элиотом – недостаточно веская причина для того, чтобы срывать занятия, – заявила Адди, потирая пальцами виски. – Проверь-ка качели.

– Это не свидание, – возразила я. – Речь идет об Элиоте.

Возможности, открывающиеся перед Путешественником, весьма велики. Мультивселенная бесконечна, она напоминает гигантское старое дерево со множеством ветвей, каждая из которых, в свою очередь, выбрасывает тысячи отростков и молодых побегов. Если забраться в ее дебри достаточно глубоко и в то же время быть осторожным и осмотрительным, можно найти какой угодно мир, в том числе полностью отвечающий вашим представлениям о том, какой должна быть окружающая действительность. Невозможно отыскать лишь такой мир, где мы с Элиотом Митчелом были бы парой. Нельзя испытывать романтические чувства по отношению к человеку, вместе с которым тебя приучали пользоваться горшком.

Я побрела через детскую площадку к качелям и ухватилась одной рукой за цепь.

В ту же секунду ощущение дисгармонии пронзило меня, как кинжал, и я выпустила цепь, словно она обожгла мне пальцы. Неприятные звуки, терзавшие мой слух, стали на порядок тише. Я наклонилась вперед, упершись руками в колени, и подождала, пока пройдет внезапно накативший на меня приступ тошноты, а затем вернулась к Адди.