Диалоги снаружи и внутри - Страница 6

Изменить размер шрифта:

Август

Если вас не зашибет падающей звездою,

то пряность травы откроет значенье простых вещей:

колючек каштана шоколадную сущность,

серебряный дождь плакучей ивы.

Одиночество имеет свою цену —

шепота ночной бабочки с закрытым бутоном.

Деревянная скамейка одарит теплом и

замерзшая в дневной суете слеза найдет свой путь,

как звезда на августовском небосводе.

Прощание с летом полно печали,

август оставляет в траве желтые кляксы,

собака ковыляет всеми четырьмя,

зеленый чай не утоляет жажды.

Возьми меня вдаль,

но ты лишь киваешь.

Паутина застряла в наших волосах

предчувствием снежной зимы.

«Карусель, растянутая по вертикали…»

Карусель, растянутая по вертикали.

Мы висим напротив друг друга.

В этом мире радость равна печали.

Все укроет летняя вьюга.

Четверть часа движения против правил,

ткется время огненной спицей.

Дребедень проблем как пыльцу сдувает,

если сверху окинуть лица.

Закружит нас в пространстве временном

прекрасно-страстное колесо обозрения.

«Мерцание струек, зеленая кожа металла…»

Мерцание струек, зеленая кожа металла,

купаться в фонтанах у статуй привычка такая

старинная, что не упомнишь начала.

Ленивые стрелки торопятся или отстали —

неведомо, день затухает и бредит устало,

бродя по аллеям старинным, влюбленная пара.

Ей чудится вечной минутная дрожь, не пристало

возвышенный бред ироничным разрушить кинжалом.

Воскресное время мурлычет котом на диване,

уходит столетье, а новое тихо предстанет

блестящей на солнце листвою и прелестью ранней,

влюбленною парой наивной, луною в стакане —

кусочком лимона и смехом полночным счастливым,

и с привкусом счастья улыбкою плачущей ивы.

Мерцание струек уносит мгновенья и годы,

зеленая статуя стала подобьем природы

и корни пустила, под снегом дрожит как живая,

потеет на солнце, сосульками плачет весною,

зеленая статуя в парке над серой рекою.

Безмолвная статуя – мы породнились с тобою,

вросли в берега, где рябины краснеют печально,

предчувствием осени полны, и только отчаянно

безумные чайки кричат над пустою водою,

да стаи ворон на закате, грядущей бедою

полны, но мерцание струек,

но шелест листвы и луна… В мотыльке поцелуя

мерещится вечность, и в струях безумных фонтана

купается статуя, жизнь согревая дыханьем.

Рыцарь письменного стола

Рита Мурашова. г. Краснозаводск, Московская обл

Рыцарь письменного стола

Он любил покрасоваться, малость побахвалиться: характер-то рыцарский, а рыцарство это всегда некоторая похвальба.

Юрий Трифонов

Во избежание стандартных «родилась, закончила, работаю» и предупреждая дальнейшую (в стихах) нескромность, предоставляю слово тоже Рите и лучшему другу. «Мой лучший друг. Идеалистка? Наверное. Бунтарь? Немного. Своеобразная? Определенно. А еще это искренний и добрый человек, который всегда придет на помощь, на которого можно положиться, умеющий сопереживать и прощать, но которому иногда немного не хватает уверенности в себе.

Она любит овец и сов, много читать и пить чай литрами.

Любит слушать самую разную музыку (всегда) и петь (иногда).

А еще может питаться сладостями и весь день ходить по дому в пижаме.

Не терпит насекомых, заносчивых и непунктуальных людей, а также несправедливость в любом проявлении.

Пошла бы я с ней в разведку? Не задумываясь».

Девочка в шаре

Пишу на бумаге тебе:

«Запечатана намертво!»

Но —

искажение! —

не понимаешь фразы,

как не поверил сразу…

А я заперта

по своему позволению

и своему приказу.

По моему же заказу

шар этот выдут,

как

мыльный пузырь,

но хрустальный,

от прикосновенья

звенящий.

Как можешь увидеть,

даже тюрьма моя —

с выдумкой,

а не какой-нибудь там

зарешеченный ящик.

Больше никто меня

словом не ранит —

слышно не будет!

В сфере углов нет —

меня не загонят

в угол!

При утихающем —

мной усмиренном! —

сердечном зуде

одними губами:

спасибо!

Как главному

стеклодуву.

А пальцы твои

повторяют узоры снаружи,

ныряют по впадинам,

трещину ищут напрасно…

Ну же!

Разбей!

По-другому покой не нарушить!

Где же угроза

хваленой моей безопасности?!

Я поднимаюсь сама,

улыбаюсь из шара.

Ты мне дорогу даешь,

чуть назад отходишь.

Этого —

слишком мало,

ведь с каждым шагом

он только катится

мне в унисон…

Всего лишь.

Рассвет

Электричка в броне,

как подержанный рыцарь в латах,

отдышаться на станциях просится

и в конце пути.

Подмосковье мое —

сплошь с утра бородато.

(То ли оно от тумана такое,

то ли от мудрости…)

Я сейчас воспою

бытовое и мелкое:

торопливость чая с утра

и воздух свеж,

полусонных граждан

и бодрую белку,

штурмовавшую дерево

около станции Радонеж;

до семинара дремавшего в сумке Байрона:

«…К их сокровенным тронам! —

писал он. —

Прах!..» —

вкралось высокое…

Думать о нем —

еще рано нам,

нам бы еще соснуть

в густо свежих сумерках…

Только придет Оно.

Растворит туман.

Мы поспешим демонстрировать

беличью прыть.

Мы разберем

обрусевший текст «Каина»… —

только придет Оно —

мы пустимся жить!..

Только придет Оно,

победившее в поединке,

только взойдет Оно,

ежедневное Солнце…

Я опасаться вдруг стала,

как древние инки:

вдруг не вернется?..

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com