Диалоги к пьесе Записки русского путешественника - Страница 6
Второй. Я же прилетел вчера вечером…
Первый. Ты улетал? Куда?
Второй. В Австрию, вчера только прилетел…
Первый. Все понятно! Дым отечества… – надо напиться!
Второй. Замолчи! Слушай! Ты же знаешь, что мне на Австрию… Что мне эта Австрия… А если бы я вернулся из… Челябинска, ты бы что тогда сказал? Стал бы пить со мной?
Первый. Точно ничего не случилось?
Второй. Точно… я же просил… блин…для меня это важно… хотя уже понятно, что пить не будем.
Некоторое время молчат.
Извини меня… извини… Я это знаю,… знаю заранее, но что сделаешь… Каждый раз, когда возвращаюсь… минимум неделя кошмара… А сейчас как-то особенно худо. Думал, выпьем, поспорим… а нам даже и пить не надо… и так получается.
Первый. Значит, я угадал. Угадал?… Извини! Давай завтра напьемся в…в…в… ну, как ты хочешь.
Второй. Погоди, погоди, я хочу сказать…Ты же понимаешь, мне Австрия или Швейцария… ну никуда… Просто как возвращаюсь… Домой… ДОМОЙ… И понимаю, что там, ну там, жить я не могу, не хочу, среди всех этих… То есть, понимаешь, не то чтобы мне дома плохо… Плохо, конечно, но не в этом дело. Это не из-за того, что у меня в подъезде стены обоссаны… это было бы просто… Просто когда я возвращаюсь – минимум неделю я всем собой ощущаю, что жить не могу ни там, ни здесь. Самое лучшее – это аэропорты, вокзалы… Это, конечно, пошло звучит… Но где жить? Допустим, не был я в какой-нибудь стране, но понятно же, что и там не смогу… и там… И лучше в этом случае не ездить никуда, а то возвращаюсь, и все виднее… и вонь в подъезде заметнее, и рожи, и… на улицу выйти не могу. А про работу лучше и не говорить. Работа…? Смысл, смысл надо поймать опять.
Первый. А я люблю ездить за границу. Я все поездки туда воспринимаю… Как сказать?… Как сказать… как возможность… Вот послушай внимательно! Как возможность там соскучиться по всему и всем здесь. Понимаешь? Здесь устал, а тут раз, уехал куда-нибудь, а там красота. Всем улыбаешься ходишь. Выучишь заранее «здрасьте – до свиданья» на их языке и… и с удовольствием ходишь, здороваешься… Кафе, рестораны, набережные какие-то. Мне нравится, понимаешь! Они там тебе рады, довольны тобой. Ведь у них шанс свою обычную, скучную… может, даже несчастную жизнь кому-то показать. И ты всему рад… На все говоришь: «Не может быть, как интересно!» Я это очень люблю. Но вот неделя прошла,… другая…, все: надо домой – соскучился! Не по квасу, не по пельменям. Просто соскучился по своей обычной, скучной… даже несчастной, понимаешь, жизни.
Некоторое время молчат.
Второй. Я же ведь однажды уезжал навсегда.
Первый. Кому ты рассказываешь, думаешь, не помню… Вот тогда мы напились будь здоров!
Второй. Я, когда решил, что уезжаю, и узнал, что все возможно… Я… Очень счастливый период в жизни был. Я всем говорил, что уезжаю, прощался со всеми, чтобы уже наверняка…, чтобы обратной дороги не было… А когда со всеми распрощался, я вдруг почувствовал себя привидением… неуязвимым. Меня уже никто не мог обидеть, ранить, задеть…, понимаешь. Хорошо! Или я вижу – у кого-то из друзей беда и помочь надо…, но от меня помощи уже не ждут и… не примут… от меня… Посмотрю, посмотрю, и а…а…а… (Машет рукой.) Понимаю, что так нельзя, а все… и успокоился… хорошо! Встречаешься с друзьями, и все не знают, как с тобой говорить: «Ты что, не уехал еще?» А в глазах у всех тревога и вопрос… к кому-то: «А мы почему не едем? Мы-то че не едем?» И обида! Обида… часто… А мне хорошо. Всем, кого встречал, – плохо, а мне хорошо. Я понял… Например… Вот видел – иностранцы на Красной площади… Ветер, холод, январь, снег колючий такой, минус двадцать градусов. А они такие забавные, щебечут…, в кепочках, в шапках с помпончиками… Я представляю, как кто-нибудь из них эту шапку покупал, там у себя, в магазине… Там сделали большой переполох, дескать, зачем такую теплую шапку покупать? «А наш Билли едет в Россию!» А продавец: «Да он с ума сошел…!»… А Билли доволен. Вот, ходит он, как… птица. Навертит шарф на шею… длинный, и ходит, смеется громко и фотографирует, фотографирует. Россию. И… не холодно ведь ему в курточке или пальтишке. А мы в шубах мерзнем, сутулимся, нос кутаем, бежим…, у перчаток пальцы пустые, руки в кулаки… холодно! Мерзнем! А они нет! Так вот, как только я понял, что уезжаю – перестал мерзнуть! Мороз-то уже не мой. Он меня не морозит. Подштанники не надеваю, иду в курточке – хоть бы что. Весело, понимаешь. Уши прихватывает…, конечно, но не давит, мороз не давит… Вижу – красиво! Русская зима – красиво! Не моя уже, чего мне… теперь…
Пауза.
А потом приехал туда… и… а там… понятно… А обратно-то – еще хуже. Вообще кошмар.
Пауза.
Я боялся, что все рады будут, что я вернулся. Не мне. Рады будут – тому, что вернулся, тому, что не вышло у меня ни хрена, что обломился… я… Кто-то и мне был бы рад, конечно… Но другим…понятно кому, я удовольствия доставлять не хотел.
Первый. Ты что-то быстро вернулся… Вот мы напились тогда! Это уму непостижимо! Ты виски привез… а закончилось все вообще… В каком году это было?..
Второй. Давно…, но мне и сейчас того же хочется…
Первый. Чего того же? Напиться? Так завтра же… договорились…
Второй. И напиться! И уехать! И быть привидением… Хорошо чтобы было… мне…, хочу. Чтобы хорошо было… Хорошо. Я все время уехать хочу! Просто уехать! Или, лучше сказать, – ЕХАТЬ! Даже в Челябинск, или Пермь, или Абакан. Туда приезжаешь – все говорят, у нас тут то, у нас тут се, преступность, дыра тут, плохо и т.д.. А ты ходишь по городу, тебе тут быть – неделю, и…хорошо! Он, этот город, тебя не давит, понимаешь? Дышится легко! Только родной город давит… Всем! Местами детства, обязанностями, домом, знакомыми, записной книжкой, всем, а там – хорошо. Смотришь, как дерутся во дворе гостиницы, поганой, и только любопытно… А когда дерутся в твоем дворе или у остановки… твоей – жутко! Твое… мое, в смысле.
Молчат, долго.
Второй. Ничего, недельку переживу, втянусь, и нормально…
Первый. А поехали ко мне? А? Пока доберемся… Я по телефону поговорю, а потом как сядем!… На кухне!… Переночуешь у меня. Поехали.
Второй молчит.
Ну, смотри…
Второй. Я к тебе не хочу… Не то чтобы к тебе не хочу. Просто я твою кухню знаю… Знаю, что будем сидеть шептаться, потом забудем, заговорим громко, твоя зайдет на кухню в халате, будет жмуриться на яркий свет. Скажет: «Вы что, обалдели – уже третий час ночи…, совсем с ума сошли», – и выйдет, а ты пойдешь к ней, чего-то будешь там пьяно извиняться, потом вернешься, скажешь: «Все нормально! Тока надо потише». Будем опять шептаться, курить в форточку, потом опять забудем, заспорим. Опять придет она, но говорить ничего не будет, просто зайдет, посмотрит молча и уйдет, ты опять к ней…, а потом сын твой придет…, тоже будет жмуриться…, попить придет… Опять шептаться будем…Нет, это не плохо…, даже хорошо…это… Просто я это знаю. Не хочу, извини… Ты чего смеешься?
Первый. Точно, так бы все и было… Как ты иногда можешь…
Второй. Я просто понял сейчас, что напиваться уже тоже не хочу. Потому что про это все знаю. Про… напиться.
Первый. А я наоборот. Вообще наоборот! Просто прямо… наоборот. То, что знаю, того и хочу. Как у детей – книжек много, а любимая одна… самая драная…, потому что по сорок раз в день, из конца в конец… Наизусть ведь… потому что любимая! (Разводит руками.)
Второй. Тебе хорошо! Ты как-то можешь… за какую-нибудь мелочь зацепиться, и тебе хорошо. Я давно замечал. Вот ты умеешь… как ты огурцом хрустишь! И мне сразу охота. Огурцы не люблю, просто так же хрустеть хочется. Или ты водку пьешь и как-то так крякнешь – аппетитно. Я так не могу. Ты чего смеешься?
Первый. Мне приятно просто. И знаешь, действительно… давай напьемся… завтра…а?
Второй. Я вот смотрю кино про… гражданскую войну, а там бандиты или анархисты пьют самогонку. Из таких больших бутылей…, здоровых, стаканами, мутную такую жидкость… и крякают так… Видимо, актерам весело бандитов играть… и мне всегда так хочется вот этой самогонки выпить… Я знаю, что такое самогон, – его не хочу. А хочу того, который там, в кино, с детства хочу. Да перестань ты смеяться! В самом деле…