Диагноз: не женат. Опасные тайны - Страница 3
Но Антонио не ухмыльнулся в ответ, как обычно, на моё традиционное утреннее ворчание, а на полном серьёзе принялся отчитываться:
– Ну так ясное дело, что много: такое событие! Впереди всех управляющий, само собой, этот никого не пропустит, да оно и понятно, ответственность-то за подготовку на нём лежит. И казначей там с кучей бумаг, и от купеческих гильдий представители, и начальник охраны твой чуть не с рассвета очередь занял, так что ты ешь быстрее, а то жалко их – с утра раннего стоят, дожидаются. Да ещё портные, парочка модисток, те, что посмелее да понастойчивее, – тут Тони хитро подмигнул Дину, – а хорошенькие до чего! В твоём вкусе, Фернандо!
Мы ошарашенно переглянулись. Тони всегда сокращал полное имя Дина на южный манер, причём сам Дин никогда не возражал, и у меня было впечатление, что ему даже нравится этот вариант. Но сейчас дело было совершенно в другом: во-первых, даже зная о нашем к нему отношении, Тони никогда раньше не позволял себе подобной фамильярности, а во-вторых, Дин никогда в жизни не увлекался ни модистками, ни певичками, по-честному деля своё внимание между тремя наиболее вменяемыми элизиными фрейлинами. Что вообще происходит, кто-нибудь может мне объяснить?
– Хм…Модистки, говоришь, – Дин внимательно рассматривал Тони, словно перед ним был совершенно незнакомый человек, хотя, если разобраться, то так оно и было: этот Тони был кем угодно, но не тем острым на язык, честным, справедливым, пусть и слишком суровым подчас Антонио, которого я знал почти тридцать лет. – И что, говоришь, прямо-таки в моём вкусе?
– Ну да, – Тони, разговаривая с нами, отдал распоряжения о завтраке на двоих, затем бегло осмотрел помещение, зачем-то заглянул под стол, проверил прочность изящной ажурной решётки, которой было забрано огромное панорамное окно, выходящее в дворцовый парк, сделал несколько пометок в толстом блокноте, который всегда носил с собой, и кивнул каким-то своим мыслям. – Всё как тебе нравится, Фернандо: блондиночки, фигуристые – глаз не оторвать, и хохотушки такие, прям сердце радуется!
– Убейте меня, вот прямо сейчас, – простонал Дин, который из всех разновидностей девушек не мог терпеть лишь одну: фигуристых жизнерадостных блондинок.
– Антонио, прости мне этот, наверное, странный вопрос, но почему ты говоришь, что Дину нравятся такие девушки? Он же всегда любил высоких стройных брюнеток, разве нет? – я чуть ли не умоляюще смотрел на удивлённого Тони, который осуждающе покачал головой и проворчал:
– Говорил я тебе вчера: не берите столько эльфийского, кто его знает, на каких мухоморах остроухие его настаивают? Своих виноградников что ли мало? И вот – уже простых вещей не помнишь. Эдуардо, мальчик мой, стройные брюнетки всегда нравились тебе, а Фернандо предпочитает аппетитных блондинок. Да и бедняжка Оливия была именно такой, упокой Странник её душу…
– Бедняжка Оливия… – тупо повторил за ним я, с ужасом осознавая, что абсолютно не помню никакой Оливии. Судя по остекленевшему взгляду Дина, он тоже не мог вспомнить ни кто это, ни что с ней случилось. Мы переглянулись и, как всегда, без слов поняли друг друга: нам срочно нужен источник информации, просто жизненно необходим. А то вдруг я выйду в приёмную, а там – сплошь незнакомые мне индивиды, и вместо великолепного барона Тайлинга, честнейшего человека, кстати, место казначея занимает какой-нибудь вор и взяточник. А на месте надёжного, как скала, графа Рангера, ещё при отце возглавившего имперскую службу безопасности, расселся какой-нибудь интриган. Я аж вздрогнул от таких захватывающих перспектив. Да, информация становится жизненно необходима.
– И очень хорошо, Фернандо, что ты снова стал одеваться, как и полагается свободному молодому лорду, а не старому вдовцу, – продолжал методично добивать нас Антонио, – это, конечно, не моё стариковское дело, но третий год тосковать по погибшей жене, даже такой юной и очаровательной, – слишком большой срок для мужчины твоего возраста.
– По чьей жене? – Дин нахмурился и непонимающе посмотрел на Тони.
– По твоей, ясное дело, – Антонио ответил ему таким же недоумевающим взглядом, – по чужой ты бы вряд ли несколько лет стал убиваться. Мы ведь тогда тебя еле выходили – совсем ты плох был, Фернандо, всё рвался на войну какую-нибудь к эльфам или к драконам, чтобы голову там сложить. Уж так ты её любил! Да и не удивительно – славная девушка была леди Оливия, и такая красавица, такая умница! Но ведь жизнь-то не кончается, мёртвым – им смерть, а живым – жизнь. Так исстари повелось, и не нам эти порядки менять. Жалко только, что убийцу так и не нашли, в глаза бы ему, душегубу, посмотреть. Ну да ладно, дело прошлое, чего ворошить-то. Вы ешьте давайте, дела ваши за вас никто не сделает.
С этими словами Антонио распахнул дверь в кабинет, где на столе уже дымились чашки с кофе для меня и с чаем для Дина, умопомрачительно пахла поджаренная ветчина, а булочки призывно красовались румяными боками. Оставшись вдвоём, мы переглянулись, и Дин медленно проговорил:
– Что… это… сейчас… было? Эдди, я ничего не понимаю… Какая Оливия, какая жена? Кто сошёл с ума: мы или Тони?
– Знаешь, – я задумчиво отпил кофе, но даже не ощутил его вкуса, – у меня есть одна версия, но, боюсь, тебе она не понравится. Мне от неё, во всяком случае, очень не по себе…
– Давай, жги, – Дин на всякий случай благоразумно поставил чашку с горячим чаем на стол, а то ведь мало ли… рука дрогнет или ещё что.
– Мне кажется, – медленно начал я, стараясь максимально конкретно сформулировать пока ещё очень невнятные соображения, – мне кажется, что после проклятья ведьмы наш мир изменился. В том смысле, что он стал как-то похож… ну… на тот мир, который бывает в этих идиотских романах. И, боюсь, что наша с тобой биография была тоже скорректирована под новые условия… Вот как-то так, пока более чётко не получается. Другого объяснения у меня нет, к сожалению…
– То есть этот мир – не настоящий? – Дин был предельно собран и сосредоточен. – Это временный вариант? Или? И кто ещё об этом знает кроме нас? Кто в курсе?
– Если бы я знал, – я вздохнул, – и, думаю, мир совершенно настоящий, просто мы с тобой именно в этой его версии никогда не жили. Вернее, жили, но что с нами тут происходило, – это ещё предстоит выяснить. Видишь, ты здесь был женат и овдовел, я про себя пока вообще ничего не знаю кроме того, что я и тут по-прежнему Император. А про то, что он, этот мир, другой, боюсь, знаем только мы. Ведьма прокляла меня, а тебя зацепило рикошетом. Прости, Дин, я не хотел, честное слово…
– Брось, – Дин махнул рукой и даже попытался улыбнуться. Получилось, честно говоря, не очень. – Думаю, ты прав. Это объясняет то, что я иначе одеваюсь, что у меня была какая-то загадочная жена, которую, насколько я понял, убили, но убийцу так и не нашли. И я точно знаю, кто нам нужен.
– Элиза! – воскликнули мы одновременно.
Глава 2
Розалинда
– Роза, что ты там копаешься, как дохлая мышь? – внезапно раздавшийся за спиной шёпот заставил меня подпрыгнуть на месте и чуть не рассыпать мелкие листья коноплянника, которые я терпеливо собирала уже больше часа. С трудом удержав в руках небольшой берестяной короб, который специально носила с собой на случай, если попадётся какая-нибудь полезная травка, я повернулась на голос и увидела торчащую между двух здоровенных лопухов конопатую рожицу Савоси, младшего сына старосты нашей затерянной в лесной глуши деревеньки. – Тебя там дядька Игнат дожидается, давно сидит.
– Посидит твой дядька. А дохлые мыши не копаются, они же мёртвые, – прошипела я в ответ, внимательно осматриваясь, так как единственное место, где в это время ещё не зацвёл коноплянник – старые развалины, от которых даже в полуденный зной тянет могильным холодом. Ужас, до чего неприятное место, но нужная мне трава уже неделю как зацвела во всех других местах, а мне нужны листики и ещё не распустившиеся бутоны – в них самая сила. Здесь же, на холме с руинами какого-то старого замка, холодно и почему-то всегда тень, поэтому всё растёт медленнее и распускается позже. Цветущий коноплянник годится только на веночки, да и те завянут через десять минут. Вроде бы всё спокойно и мирно, но громко разговаривать в этом жутком месте совершенно не хотелось.