Девятая Парковая Авеню (СИ) - Страница 59

— Ты стал свободным человеком самой свободной из всех профессий, и следить за тобой дальше было крайне трудно. Однако, с целью продолжить наблюдения за столь интересным и дорого доставшимся работником, в придачу ещё и объектом моего с Джорджем спора, мы с Алланом, посоветовавшись, передали через Шеппарда агента. Себастьяна Молле, представленного тебе для перестраховки под своей фамилией, но под другими именем — как Франциск.

— Что?! Вы издеваетесь… Мой повар — тоже шпион?!

— Да, мой нежный. Он прекрасно играл свою роль, не правда ли? Молле — один из лучших моих иностранных разведчиков, чистокровный француз, который, кстати, действительно является дипломированным поваром. Он шпионил за тобой отменно, параллельно втянувшись в настоящие заботы о тебе. Ты же понимаешь, что пришёлся ему по душе, став гораздо большим, чем обычное задание. На долгие годы. Работа ему очень нравилась, а всё, что он нам докладывал о твоей жизни дома, нравилось мне. Пока на переднем фронте не появился мой старший братец, — Кареллен тяжело вздохнул и сжал меня в объятьях. — Прими моё искреннее и умоляющее «прости» от имени всего клана Санктери. Через каждые два поколения в нашем роду обязательно появляется клинический сумасшедший, человек с серьёзными психическими отклонениями. Мои родители стали «счастливыми» обладателями одного из них. Я враждовал с Максом с детства, с того дня, когда брат, который старше на девятнадцать лет, пытался меня изнасиловать. Если тебя это утешит, мне было восемь… как и тебе. У Максимилиана, похоже, была страсть к мальчикам в этом возрасте. Я похож на мать, а он был вылитый отец, и когда родители развелись, наши с Максом пути разошлись раз и навсегда. Я попал в хорошее и на редкость выгодное окружение в университетской элите Йелля, затем устроился на работу в Вашингтон. Подниматься на вершину административного Олимпа мне помогал Аллан, уже тогда — сенатор Белого дома. Он заметил меня в толпе претендентов на должность ассистента почти сразу и вызвал на собеседование последним. Как он позднее сказал: «Оставил на десерт красивого и энергичного амбициозного юношу». Я мог похвастать идеальными рекомендательными письмами и чистым послужным списком. Думаю, что дело было не только в письмах, я понравился ему и внешне. Но это не важно, свою благосклонность он проявлял и проявляет только платонически. Аллан — не гей… хотя моё лицо действительно ласкает его взор. Он сделал меня своим помощником и устраивал исподтишка каверзы, несчастные стечения обстоятельств и прямые неприятности. Наблюдал за моей напористостью, прилежностью и нацеленностью на результат. Я, не зная об этих играх, не унывал и постарался не разочаровывать его. Ни в чём. После полугода знакомства он признался, что не может прожить без меня и дня. Мы объяснились, он ввёл меня в свой круг доверия. Я здорово его дополнял, и мы стали близкими друзьями, несмотря на солидную разницу в возрасте. Он рассказал мне о бизнесе, который ведёт параллельно с политикой, посвятил в планы и поведал историю создания главной подпольной нерелигиозной организации Штатов. Ей насчитывается уже более двухсот лет, и передаётся она из поколения в поколение всего нескольким семьям избранных. Аллан — один из этих счастливчиков, последний мужчина в роду, который держал бразды правления. С незапамятных времён своей юности он был тайным руководителем “Compare2State”, эдаким эталоном типичного тучного президента, бывавшего в офисе изредка наездами в обстановке строжайшей секретности. Он признался, что устал от своей наследственной роли. Чем больше он внедрялся в Белый Дом, тем реже мог наведываться сюда. Такое положение дел в действительности его совсем не устраивало, что неудивительно: он чувствовал себя не в своей тарелке, понимая, что могучая корпорация нуждается в более ярком, явном, симпатичном, твёрдом, волевом и немного бешеном президенте, который сдержит разгул заместителей и начальников помельче. Прямых наследников он не имел, передавать дела кому попало не мог. Поэтому через пять лет совместной плодотворной работы он и решился сделать рисковую ставку. Привёл сюда, в этот кабинет, и оставил, сказав, что я буду президентом и у меня просто нет выбора. Я был в шоке и испугался ответственности. Но он не принял мой отказ и все последующие попытки сбежать. Мы снова объяснились, наедине, за запертыми дверьми. Это было похоже на объяснение в любви… только без нежностей, без поцелуев и объятий. Чистая математика, магия чисел… и магия его удивительного ума. Аллан показал силу своего безграничного доверия ко мне. И я уступил, согласившись принять опасный дар — этот пост. Признаюсь, в первый год правления я допустил множество смешных и глупых ошибок в области подбора персонала и ВЭД. Но… не набив себе шишек, я не понял бы, как сделать свою компанию (а она моя на 55% биржевых акций последние одиннадцать лет) практически всесильной. Аллан почти не помогал мне, его участие сводилось к мягким просьбам не торопиться, управлять своим гневом и учиться вселенскому терпению. Я подолгу сидел в этом кресле, силясь найти решение для очередной международной проблемы без вспышек вооруженного конфликта… а Аллан сидел у меня в ногах в характерной позе, медитируя и время от времени капая в тишину скупыми и странными советами. Я слушал своего наставника, хотя многое в его речах поначалу не понимал. Вопрос об источнике его мудрости не раз ставил меня в тупик. Но я обучался, постигал особенную науку контроля за телами и душами… и вот так, продвигаясь вперёд, ошибаясь и понемногу укрепляя свою власть, я снова столкнулся с братом. С изумлением и горечью обнаружил, что он добился гораздо большего, чем я — стал повелителем целой Америки. Подкоп под его безупречную репутацию, который Аллан делал на протяжении всей своей карьеры, ни к чему не привел. Вывести его из серого кардинальства на чистую воду под прицельный огонь жадной прессы тоже не удавалось. Никаких вещественных доказательств, виртуальных переписок или нечаянно оброненных слов, ни единой зацепки. Оставалось убрать физически… и Аллан передал эстафетную палочку войны мне. Борьбу, которую мы с братом вели друг против друга, описывать слишком долго и скучно, суть состоит в том, что Максимилиан потакал всем своим желаниям, а я по возможности — противодействовал. Его дружка-соратника Бэзила Вармана я ненавидел даже больше, чем самого Макса, поскольку замечал, какое пагубное влияние он оказывает на моего брата, а главное — как сильно хочет овладеть его малолетним сынишкой… захотел сразу после того, как тот родился, — тут Кареллен сделал паузу и хлопнул в ладоши.

Дверь тотчас же открылась, к нам вошла Марта, поставила на журнальный столик один стакан, ведёрко льда с водкой и апельсиновый сок в графине. Не спрашивая, президент смешал мне коктейль, сам отпил из него глоточек² и продолжил:

— Одной из самых больших моих обид был запрет видеться с племянником. Крошка Ксавьер в последний раз лицезрел меня шесть лет назад (и вряд ли запомнил в огромной толпе) на большом съезде всех родственников. После этого я любовался его невинной мордашкой только через фотокамеры шпионов, пачками следивших за Максимилианом. Желание убить его не покидало меня с того момента, как он запретил мне подходить к Кси ближе, чем на километр, но проблема заключалась в том, что его невозможно было достать. Мои верные бойцы из «чёрного» отдела один за другим или гибли, или садились в тюрьму за вторжение на частную собственность, попытку ограбления и тому подобное. Максимилиан избегал заминированных автомобилей, отравленных кушаний, не надевал подозрительную одежду и никогда не оставался один вне своего дома-крепости. Я почти отчаялся. И мягкие уговоры Аллана потерпеть ещё немного не имели никакого действия. Но когда в корпорации появился ты, меня начало стойко преследовать ощущение, что это, без всякого преувеличения, сногсшибательное существо с глазами из чистейших сапфиров может справиться с чем угодно. Но тебя следовало обучить в тысячу раз тщательнее и лучше всех остальных… чем я и занимался на протяжении пяти лет. Ты стремительно превращался в абсолютное оружие, перенимая науку убийства легко и играючи, с такой космической скоростью, что волосы становились дыбом. Однако я очень боялся осечки, потому что сошёл бы с ума, потеряв тебя. Я откладывал и откладывал твоё самое сложное задание, пока неожиданно мерзавец Бэзил, питавший ко мне столь же нежные чувства, что и я к нему, САМ не обратился к корпорации с встречным предложением, которое вынашивал я. Моему шоку не было предела: какого чёрта Варману убирать своего лучшего друга Максимилиана?! Чувствовал подвох, но был слеп и не нашёл его. На меня словно затмение нашло… а времени на раздумья не было. Или я подписываю с ним договор, или посылаю в жопу. Я подписал… и приказал Шеппарду найти исполнителя заказа, втайне надеясь, что он выберет какого-нибудь прожжённого пройдоху из числа своих давних любимчиков. Но старый лис выбрал тебя. И сообщил мне об этом в письменной форме, коварно спрятавшись от моего гнева. Как хотел я самолично удушить его, ты не представляешь! — Кареллен грустно улыбнулся. — Это было так страшно — отправлять тебя в самое сердце змеиного логова, подставлять под удар, оставлять без прикрытия… Я был абсолютно уверен, что ты не готов к встрече с властелином Соединенных Штатов Америки, благополучно позабыв две вещи. Первая: Макс в тебя влюблён (у меня есть отсканированная копия его личного дневника), а вторая: Макс не знает, что ты у меня работаешь. Если уж на то пошло, он вообще ничего о тебе, кроме потрясающей внешности, не знал и не запомнил. А ты, в довершение всего, как всегда, поступил не по правилам, а по-своему — взял да и совратил всех подряд, кто попался на твоём пути, причём с такой лёгкостью, что я разбушевался не на шутку от ревности. Я ведь не подозревал, что у меня поедет крыша, когда ты войдёшь в спальню моего старшего брата… и линза нашей главной наблюдательной камеры запотеет от жара и духоты. Видел тебя обнажённым… и с большим трудом подавил низменные чувства и растущие эмоции. А потом с всё возрастающей тревогой понял: с тобой творится что-то не то. Что-то… чего ты сам точно не планировал и подстроить не мог. Да, в это невозможно было поверить, но камеры ясно давали понять, что ты не будешь убивать… что ты хочешь своего клиента. С этого момента всё и полетело к чертям. И без того накаленная обстановка усугубилась вмешательством Кси. Я остро ощутил, что сейчас вся миссия повиснет на волоске. Да-а… ворвавшийся в комнату племянник чуть не вогнал меня в гроб. Если ты убьёшь клиента по плану, значит, убьёшь и свидетеля — тогда я умру, лишившись единственного родственного существа, которым дорожу. Если же ты не убьёшь клиента, он тебя трахнет, и я всё равно умру, лишившись тебя как главного предмета обожания. Как видишь, я больше не владел обстановкой, а становиться просто сторонним наблюдателем твоих действий было хоть и необыкновенно увлекательно, но страшно до усрачки. Началась настоящая фантасмагория. Ты шёл по лезвию бритвы, заставляя всех нас пачками жрать успокоительное и всё равно нервно трястись от ужаса. Но всё-таки ты достиг цели, не сорвавшись в бездну. Ты знаешь всё, что сделал, гораздо лучше меня. А я просто хотел сказать спасибо. Ты сотворил невозможное.