Девять граммов дури (Сборник) - Страница 14

– Позвольте мне объяснить, – одеревеневшим языком произнес Андрей, но Князь его оборвал:

– Не перебивай!.. Вся беда в том, что это не какой-нибудь бомж. Это представитель достаточно влиятельной группировки… Понимаешь, о чем я?

Андрей кивнул. Капли дождя сыпались ему за воротник, стекали между лопаток.

– Но мне удалось замять дело. Тридцать тысяч долларов я уже заплатил, еще должен буду десять… Вот такая плата за твою халтуру. Перехвалил я тебя, наверное.

– Князь Байрам-оглы! – взмолился Андрей, прижимая руки к груди. – У меня не было лаборатории, не было помощника, и я попросил изготовить "лошадку" своего знакомого, студента химфака МГУ… Точнее, это не мой знакомый, а знакомый друга, с которым я работал. В общем, не в этом дело. Парень хоть и молодой, но вроде бы башковитый. Он с радостью согласился, и я был уверен, что все у него получится, а почему вышла такая отрава, я понять не могу. Может, он грубо нарушил технологию очистки…

– Как его фамилия? – перебил Князь.

– Его? – Андрей на мгновение замолчал. – Нечипорук. Женя Нечипорук.

Князь буравил своим взглядом глаза Андрея.

– Я хочу видеть этого Нечипорука. Я лично хочу поговорить с этим юным негодяем!

– Понял, Князь Байрам-оглы! Я немедленно вызываю его в Краснодар.

– Нет! Я сам поеду в Москву. А ты пока готовь его к встрече со мной. Я сообщу тебе, когда и в каком месте мы встретимся. А ты передашь это Нечипоруку.

"Он убьет Женьку!" – с ужасом подумал Андрей, но возразить не посмел, лишь послушно кивнул и еще несколько минут стоял под дождем, провожая взглядом черный, мощный и неторопливый, как тигровая акула, "мерс".

Не только следственные органы укрепляли и сплачивали свои ряды. Противоборствующая сторона тоже не дремала.

Сотрудниками Следственного комитета и УЭК ФСК РФ были проведены многочисленные оперативно-розыскные мероприятия, которые помогли установить, что одним из лиц, причастных к сбыту в Москве сильнодействующих синтетических наркотиков, является Павел Захаров, вор в законе по кличке Цируль.

Оперативная разработка способствовала выявлению его связи с Гавашелишвили, вором в законе по кличке Тенгиз Пицундский. По замыслу Новоселова, задержание обоих преступников с поличным надо было провести одновременно. Однако этому помешало одно обстоятельство.

В ходе прослушивания телефонных разговоров стало известно, что Гавашелишвили вместе с Липчанским (вор в законе, кличка Сибиряк) занимается организацией весьма необычного мероприятия: сходки воров в законе. И необычность его заключалась в том, что местом для этой сходки был выбран… следственный изолятор в Бутырке. В определенный день и час группа воров в законе, находящихся на свободе, должна была проникнуть в следственный изолятор, где пребывали их собратья. Естественно, это мероприятие не могло состояться без преступного содействия работников СИЗО.

– Надо признать, что с чувством юмора у них все в порядке, – сказал Новоселов, изучая протокол телефонного разговора. – Никак не могут без родных тюремных стен.

– Если бы это было проявлением только юмора, – вздохнул начальник Управления по расследованию дел особой важности Следственного комитета генерал-майор Л. Титаров. – Они бросили нам вызов! Они пытаются плюнуть нам в лицо и крикнуть на всю страну: "Смотрите, как прогнила вся их ментовская система – мы можем провести свою сходку прямо в Бутырке!"

– А что, – произнес Новоселов, поднимая глаза, наполненные бесноватым огнем. – Поможем тем ворам, которые гуляют на свободе, снова очутиться на нарах?

Сложность проведения операции по захвату участников сходки заключалась в том, что о предстоящих действиях оперативной группы на территории следственного изолятора не должны были знать работники СИЗО, иначе невозможно было бы избежать утечки информации. В то же время полностью держать в неведении руководство СИЗО было чревато серьезными последствиями. Охранники изолятора могли открыть огонь по оперативникам, проникшим на территорию, приняв их за террористов.

Пришлось следственно-оперативной группе обратиться за помощью к начальнику РУОП ГУВД Москвы (следственный изолятор в Бутырке – структурное подразделение ГУВД). В ходе совещания пришли к выводу, что проведение операции все-таки невозможно без участия сотрудников СИЗО.

Начальника следственного изолятора пригласили на расширенное заседание руководителей следственно-оперативных групп СК МВД и ФСБ, РУОП ГУВД и ОИД ГУВД. И там вдруг выяснилось, что начальник СИЗО прекрасно осведомлен в том, что затевают воры в законе. Он только не знал, в какой день, а точнее, в какую ночь должна состояться сходка.

На том заседании родился план совместных оперативных мероприятий. В штаб, помимо Новоселова, вошли заместители начальников отдела УЭК ФСБ, РУОП, начальник ОИД. Были созданы три опергруппы: две, возглавляемые начальником изолятора и старшим оперуполномоченным по ОП УИД, должны были пройти внутрь изолятора, третья под руководством начальника отдела УЭК ФСБ должна была перекрыть выход из СИЗО со стороны улицы Новослободской, чтобы попавшим в ловушку преступникам отрезать путь к свободе. В целях безопасности каждой группе было придано по дюжине сотрудников СОБРа.

Поскольку штатные импортные радиостанции подразделений ГУВД легко сканировались специальными устройствами, имеющимися в распоряжении бандитов, было принято решение пользоваться защищенной связью ФСБ, дабы предотвратить дешифровку переговоров.

В операции было задействовано свыше сорока оперативных работников МВД, ФСБ и РУОП, сорок сотрудников СОБРа и двенадцать следователей СК МВД.

Когда стемнело, черная "Волга" с сотрудниками Следственного комитета на малой скорости стала патрулировать по переулкам, примыкающим к следственному изолятору. Вечерняя Москва жила своей обычной жизнью. Горели неоновые огни вывесок и реклам, по тротуарам шли редкие прохожие, желтые такси медленно двигались в крайнем правом ряду, выискивая клиентов. Двое пьянчужек, обнявшись, стояли у витрины гастронома и громко распевали.

"Волга" на малом ходу свернула на Тихвинский переулок, затем выехала на трамвайные пути и ушла влево по Вадковскому.

– Смотрите! – сказал Новоселов, когда машина снова выехала на Новослободскую, и кивнул на боковое стекло. – Похоже, что это "гости"… Не надо притормаживать, – добавил он водителю.

В арке, примыкающей к магазину "Одежда", можно было различить смутные контуры людей. Тускло светились малиновые огоньки сигарет. Кожаные куртки, дорогие шубы, бритые затылки… Человек двадцать, не меньше.

Новоселов внешне казался спокойным, хотя нервы его были взведены, как затвор пистолета. У него были дела посложнее и намного опаснее, чем это, и все же он чувствовал себя игроком, который пошел ва-банк. Малейшая оплошность оперативников могла насторожить преступников, заставить их отказаться от своих планов и перенести сходку на другое время. Узнать о новом времени шансов было немного. И тогда наглецы, усмехаясь, восторжествовали бы. Как же – утерли нос следственным органам, унизили их, показали, что они, воры, – хозяева положения.

Одно дело – провести сходку на какой-нибудь конспиративной "хазе". Совсем другое дело – в следственном изоляторе. Это, бесспорно, была попытка нанести удар по чести следователей, оперативников, всех тех, кто борется с преступностью.

…Незадолго до полуночи к воротам следственного изолятора подъехал автозак. Он остановился перед контрольным пунктом и посигналил.

– Открывай, Николаич! – крикнул водитель, высунувшись из окна.

Постовой вышел из будки, подозрительно глянул на номерной знак машины, а уже потом – на лицо водителя. Он не узнал его, но все же кивнул для приличия, поправил кобуру с пистолетом на поясе и хриплым голосом спросил:

– Кого привез?

– Дурачка одного, – неопределенно ответил водитель и нетерпеливо погазовал. – Психического. Из первого СИЗО.