Девяносто девять (СИ) - Страница 14

— Скажи мне, Элайза из небесных людей, — медленно произнесла она. — Вскрывая себе вены, знала ли ты, что мои люди спасут тебя?

— Нет. Я не знала. Я хотела, чтобы ты получила свою кровь и оставила моих людей в покое.

Зеленые глаза застыли, будто от холода.

— Ты странный человек, — нехотя сказала Алисия. — Я не понимаю твоих поступков, но… Не могу не уважать их. Когда ты поправишься, мы обсудим условия мира между нашими общинами. А до тех пор твоя мать позаботится о тебе.

========== Глава 8. Ab exterioribus ad interiora ==========

Элайза быстро выздоравливала. Этому способствовала и забота мамы, и лечение, которое она проводила. Рука все еще болела, но пальцы уже восстановили чувствительность и Элайза вполне могла ими не только шевелить, но и держать ложку.

Первым вопросом, которым озаботилась Элайза, когда ее состояние улучшилось, был странный и непонятный статус мамы в этом месте.

— Я думала, ты пленница, — сказала она во время очередной процедуры. — Представляла тебя сидящей в клетке, со связанными руками и ногами.

— Пленники не всегда выглядят так, милая.

Элайза проследила за ее взглядом и поняла, что открыто говорить у них едва ли получится: похоже, за дверью кто-то стоял и внимательно прислушивался к происходящему в палате. Только иногда, нагнувшись к уху дочери, мама могла передать ей крохи информации.

— Мне позволили заниматься лечением людей, но я не имею права выходить за пределы больницы, — шептала мама. — Остальных держат в другом месте, я не знаю, где именно.

— Чего она хочет? — также тихо спрашивала Элайза. — Чего добивается? Не думает же она всерьез, что наша малочисленная группа может представлять для нее опасность?

— Мне кажется, у нее есть какой-то план. Она не просто так оставила тебя в живых.

На третий день Элайза начала вставать. Голова еще немного кружилась и шрам на руке болел, но ноги держали крепко. И тогда к ней в палату снова наведалась командующая.

Она явилась с помпой, как и в прошлый раз: вначале стражники зачем-то осмотрели помещение, затем вошла она и взглядом приказала всем выйти.

— Садись, — кивнула Элайзе.

— Нет, спасибо. Я постою.

Ей показалось или тень усмешки мелькнула на измазанном боевой раскраской лице? Стоять все еще было не слишком комфортно, но Элайза держалась.

— Мнимая гордость — не признак большого ума, — сказала Алисия. — Садись.

Почему-то Элайза не посмела ослушаться. Присела на край кровати, глядя на Алисию снизу вверх. И подумалось: не специально ли она настаивала? Не для того ли, чтобы смотреть на нее свысока?

Но нет — Алисия ногой подвинула к себе стул и тоже села, оказавшись даже немного ниже Элайзы.

— Я буду говорить с тобой открыто, Элайза из небесных людей. И в ответ ожидаю честности. Здесь находятся семнадцать твоих людей, включая тех, кого мы забрали из вашего лагеря.

Элайза вздрогнула, ошарашенная цифрой. Семнадцать? Всего семнадцать?

— Остальные были сожраны мертвецами или убиты моими воинами, — пояснила Алисия. — Но дело не в этом. Наши законы говорят четко и ясно: за кровь нужно отплачивать кровью. Это… — она взглядом указала на забинтованную руку Элайзы. — Это недостаточная плата.

— Чего ты хочешь? — спросила Элайза. — Если снова станешь говорить о Белле и Финне, — забудь. Я не отдам их на заклание.

Алисия прищурилась.

— Они ближе тебе, чем остальные твои люди? Поэтому ты их так защищаешь?

— Нет. Точно также я бы защищала любого.

— Допустим, — она явно не поверила, но все же кивнула, принимая ответ. — В таком случае ответь мне, Элайза, что ты готова отдать для того чтобы твои люди жили?

Пальцы задрожали, и Элайза сжала их в кулаки, чтобы не выдать себя. Чего хочет от нее эта девчонка? Каких ответов? Каких решений?

— Я уже показала тебе, что готова отдать, — резко заявила она. — Единственная жизнь, которой я действительно могу распоряжаться — это моя собственная.

Алисия покачала головой.

— Мне не нужна твоя жизнь. К чему она мне?

— Тогда скажи, черт возьми, что тебе нужно? Хватит ходить вокруг да около!

— Хорошо.

Черт бы ее побрал, она все еще оставалась спокойной: до жути спокойной, будто сделанной из камня, а не из воды и крови. Ледяные глаза, ледяная кожа, ледяные губы. Живая ли она вообще? Или это новая разновидность мертвецов, сохранивших разум?

— Индра, — тихо сказала Алисия и Элайза недоумевающе посмотрела на нее.

Дверь в палату открылась и внутрь вошла, бряцая доспехами, та самая страшная женщина, которая предлагала убить Элайзу, и которая в итоге ее спасла. Она остановилась перед Алисией и почтительно склонила коротко стриженную голову.

— Карту.

— Командующая…

Снова этот жест, и снова возражения были пресечены на корню. Индра злобно посмотрела на Элайзу, оскалилась, но ослушаться не посмела. Достала из висящей на боку сумки карту и расстелила ее на полу. И каким-то невероятно красивым и изящным жестом опустилась рядом с ней на колени.

Элайза посмотрела: это была карта окрестностей Лос Анджелеса, но, боже мой, как страшно выглядели нанесенные поверх нее пометки!

— Это — наша земля, — Алисия говорила, Индра очерчивала линии пальцами. — Это — ваш лагерь. Здесь бункер. А здесь… — она сделала паузу и Индра подняла голову, будто взглядом умоляя: «Не надо!» — здесь начинаются земли морских людей.

— Морских людей? — удивилась Элайза. Очерчивая границу, Индра четко указала на Тихоокеанское шоссе.

— Да. Им принадлежит то, что раньше было Санта-Моникой и большая часть побережья, вплоть до Малибу.

— Того, что раньше было Малибу, — усмехнувшись, уточнила Элайза, но Алисия смотрела по-прежнему серьезно и строго.

— Да. Того, что раньше было Малибу.

Теперь все стало понятно. Их лагерь находился в стратегически важной точке, рядом с которой сходились воедино три крупные дороги: Бульвар Сансет, ведущий к Санта-Монике, он же, ведущий к побережью и еще одна, самая главная, идущая через каньон к океану.

— Так вот зачем все это было нужно, — медленно проговорила Элайза. — Тебе просто нужен наш лагерь для того чтобы начать войну с морскими людьми!

— Нет. Начать с ними войну я могла бы и без вашего лагеря. Но я не собираюсь этого делать.

Повинуясь строгому взгляду, Индра собрала карту и вышла, едва удержавшись, чтобы не плюнуть в сторону Элайзы. Но той было все равно: она мучительно пыталась сообразить.

— У морских людей есть то, что мне очень нужно, — сказала Алисия. — Но я не хочу забирать это силой: не в моих правилах впустую растрачивать человеческие ресурсы.

Ресурсы? Господи, девочка, кто это сделал с тобой? Как можно стать такой циничной, едва достигнув совершеннолетия?

— Среди лидеров морского народа есть те, чьи дети были в числе сотни.

Элайза ахнула, не смогла сдержаться.

— Тот список, — прошептала она. — Тот список, который вы дали Джиму. Тринадцать человек, которых вы потребовали выдать в обмен на мир.

Тень усмешки снова мелькнула на лице Алисии.

— А ты умна, Элайза из небесных людей. Да, это список тех, кого мы собирались использовать в качестве козырей в переговорах. Но ты ошибаешься в одном: в списке было не тринадцать человек. Их было четырнадцать.

— И кто был четырнадцатым?

— Беллами Блейк.

Теперь все стало окончательно ясно. Дождаться, пока сотня будет освобождена, забрать детей, использовать их — для чего? — для шантажа и угроз морскому народу, и таким образом получить желаемое. Вот только дети спутали землянам все карты: они не пошли добровольно в плен, они начали сопротивляться.

Но в чем смысл? Почему нельзя было просто пообещать, что их отведут к родителям? Разве хоть кто-то мог отказаться от такой перспективы?

— Ты не собиралась оставлять их в живых, — сказала Элайза, глядя в ледяные глаза Алисии. — Ты собиралась отправить родителям их головы.

Секунду они молча смотрели друг на друга.

— Кажется, я поторопилась, назвав тебя умной, Элайза из небесных людей. Ты действительно считаешь, что мне нужны тринадцать смертельных врагов? Я собираюсь обменять этих детей на то, что мне нужно.