Девушки со скромными средствами - Страница 25
Он сказал:
– Я должен пойти посмотреть на место ее гибели.
Николас обещал сводить его к разрушенному дому на Кенсингтон-роуд, и священник успел уже несколько раз напомнить ему об этом, видимо опасаясь, что по рассеянности может уехать из Лондона, не выполнив своего печального долга.
– Я отведу вас.
– Что ж, если это вас не слишком затруднит, буду весьма обязан. А что вы думаете об этой новой бомбе? Может, просто выдумки, пропаганда?
– Не знаю, сэр, – ответил Николас.
– Кровь стынет в жилах, как подумаешь. Но если это правда, им придется пойти на перемирие. – Он огляделся по сторонам. – Что наделали эти бомбежки – страшно смотреть! Знаете, я никогда не бываю в Лондоне без крайней надобности.
Некоторое время они шли молча, потом Николас спросил:
– Вы видели девушек, которые тогда оказались вместе с Джоанной? Или, может, еще кого-нибудь из Клуба?
– Да, я многих видел, – ответил священник. – Добрейшая леди Джулия вчера пригласила к себе на чай нескольких девушек, хотела познакомить меня с ними. Бедняжки, все они столько пережили, даже те, кто просто присутствовал при этом.
– Конечно. А вы помните, кто именно там был из этих девушек?
– Была племянница леди Джулии, Дороти, и еще некая мисс Бейбертон – по-моему, она выбралась через окно. Были и другае.
– А мисс Редвуд? Селина Редвуд?
– М-м, видите ли… У меня совсем нет памяти на имена.
– Такая высокая, стройная, очень красивая. Я ее разыскиваю. Брюнетка.
– Ах, мой мальчик, да они там все были такие прелестные… Молодость всех красит. По мне лучше всех была Джоанна, но тут я, конечно, не объективен.
– Да, она была прелестная, – сказал Николас и прекратил расспросы.
Но его спутник сразу почуял, что Николас неспроста так настойчив, – как опытный пастор, он хорошо разбирался в сердечных делах и потому сочувственно осведомился:
– Эта юная особа исчезла?
– В общем, да – ума не приложу, куда она подевалась. Вот уже девять дней пытаюсь ее разыскать.
– Как странно. Может быть, потеряла память? Заблудилась в городе?… И теперь бродит по улицам?
– Думаю, в этом случае ее бы уже обнаружили. Ее трудно не заметить.
– А что говорят ее родные?
– Ее родные все в Канаде.
– Может, она уехала, чтобы забыть обо всем. Тут не было бы ничего удивительного. Она тоже оказалась в западне вместе со всеми?
– Да. Она выбралась через окно.
– М-да, не думаю, что она была у леди Джулии, – такой девушки, как вы описываете, я не помню. Но лучше все-таки сами позвоните и справьтесь.
– Да я уже звонил. Она ничего не знает о Селине, и никто из девушек тоже. Но я все же надеялся, что вдруг они ошибаются. Знаете, всякое бывает…
– Селина… – произнес священник.
– Да, так ее зовут.
– Постойте, постойте. Кто-то упоминал это имя. Одна девушка, блондинка, очень юная на вид, возмущалась, что Селина унесла ее единственное бальное платье. Не эту ли Селину вы ищете?
– Ее самую.
– Не очень-то красиво с ее стороны присвоить чужое платье, тем более в такой момент, когда у девушек в огне погиб весь гардероб.
– Это было платье от Скьяпарелли.
Священник не понял, но гадать не стал. Они как раз подошли к тому месту, где прежде стоял Клуб принцессы Тэкской. Теперь оно ничем не отличалось от других развалин по соседству – можно было подумать, что и этот дом пострадал от бомбежки в начале войны или от сравнительно недавнего артиллерийского обстрела. Каменные плиты крыльца лежали вкривь и вкось и вели в никуда. Рухнувшие колонны напоминали древнеримские развалины. Взрывом снесло почти половину боковой стены, ближе к скверу; вверх торчали искромсанные края. Греггин садик представлял собой груду каменных обломков, среди которых кое-где проглядывали одинокие цветы и растения редких видов. Белые и розовые плитки из бывшего вестибюля валялись в полном беспорядке и забвении, как будто прошла целая вечность, а с нижней части искромсанной боковой стены свисал еще более искромсанный клок коричневых обоев гостиной.
Отец Джоанны стоял, сжимая в руках широкополую черную шляпу.
– В сущности, тут смотреть не на что, – сказал он Николасу.
– Вроде моей магнитофонной записи, – согласился Николас.
– Да, ничего нет, все куда-то сгинуло.
Руди Битеш взял со стола у Николаса стопку тетрадок, полистал их и спросил:
– Это не рукопись твоей книги, кстати сказать?
При обычных обстоятельствах он не позволил бы себе подобной бесцеремонности, но сейчас Николас был у него в большом долгу: Руди разыскал Селину.
– Возьми, если хочешь, – сказал Николас. И, не ведая, какой ему уготован конец, добавил: – Можешь оставить всю рукопись себе. Вдруг я когда-нибудь прославлюсь – ты на ней неплохо заработаешь.
Руди улыбнулся. Тем не менее тетради он взял, сунул под мышку и сказал:
– Ну, идем?
Они обещали захватить Джейн и пойти втроем смотреть праздник у Букингемского дворца. По дороге Николас сказал:
– Вообще-то я раздумал издавать эту книгу. Даже все машинописные экземпляры уничтожил.
– Так. Я тащу всю эту чертову тяжесть, и вдруг ты такое говоришь. Что же я заработаю, если книга не выйдет?
– Бери, раз дают. Мало ли что.
Чутье обычно подсказывало Руди верное решение: он сохранил тетрадки и со временем был вознагражден.
– А хочешь еще письмо от Чарлза Моргана? Он уверяет, что я гений, – сказал Николас.
– Чему это ты радуешься, черт побери?
– Да так, – сказал Николас. – Ну, берешь письмо или нет?
– Какое письмо?
– Вот, смотри.
Николас достал из внутреннего кармана пиджака произведение Джейн, порядком замусоленное, точно фотография, с которой никогда не расстаешься.
Руди бегло взглянул на листок.
– Работа Джейн, – сказал он, возвращая письмо. – А все-таки чему ты радуешься? Ты видел Селину?
– Да.
– Ну и что она?
– Закатила истерику. Вопила как ненормальная, не могла остановиться. Нервная реакция.
– Я думаю, она тебя увидела и снова все вспомнила. Я же говорил – не суйся к ней.
– Вопила как ненормальная.
– Ты ее напугал.
– Наверно.
– Я говорил – не суйся. Все равно она тебе не пара. Кстати сказать, она живет с каким-то тенором из кабаре на Кларгес-стрит.
Видел его?
– Видел. Симпатичный парень. Они женаты.
– Да, говорят, что женаты. Тебе нужна девушка самостоятельная. От этой толку не будет.
– Ладно, ладно. Вообще, он очень извинялся, что она так разошлась. И я, конечно, тоже извинялся. И тогда она еще сильнее развопилась. По-моему, если бы мы с ним набили друг другу морду, ей было бы легче.
– Значит, не настолько любишь – не стал драться с тенором.
– Да он вполне приличный, этот тенор.
– Ты слышал, как он поет?
– Нет, конечно, чего не слышал, того не слышал.
Джейн уже вполне оправилась после случившегося и вернулась к своему привычному состоянию удрученности, смешанной с надеждой; она снимала меблированную комнату на Кенсингтон-Черч-стрит. Она была уже одета и ждала их.
Руди спросил:
– А тебе не хочется закатить истерику при виде Николаса?
– Нет, – ответила она, – но если он по-прежнему будет упираться и не даст Джорджу согласия на издание своей книги, вот тогда я устрою истерику. А то Джордж считает, что это я виновата. Я ведь рассказала ему про письмо Чарлза Моргана.
– Ты берегись его, – сказал Руди. – От него у многих женщин истерика, кстати сказать. Сегодня он напугал Селину.
– Она в прошлый раз сама меня напугала.
– Так ты ее разыскал? – спросила Джейн.
– Да, но она еще не пришла в себя от шока. Видимо, я невольно напомнил ей весь этот кошмар.