Девушка в цепях - Страница 7

– Это передали вам, от мистера Ваттинга. – Граф обошел стол и опустился в кресло, сцепив пальцы в замок. – Насколько я понимаю, у вас все сладилось?

– Да! – воскликнула я, но тут же добавила тише, как и положено: – Да, милорд! Слов нет, чтобы передать, как я вам благодарна! Вот только решительно не понимаю, почему конверт для меня принесли вам. Я ведь оставила мистеру Ваттингу свой адрес.

– Вы что-то имеете против? – Он нахмурился, и я покачала головой.

– Нет, просто… для вас это лишнее беспокойство.

– Ах, это, – отмахнулся граф. – Пустяки. А благодарность, мисс Руа, не всегда измеряется словами. Но это тоже пустое. Приятно, что смог вас порадовать.

Я улыбнулась и потянулась к конверту, но граф неожиданно перегнулся через стол и придержал его пальцами.

– Говорят, ваша картина называется «Девушка в цепях».

– Да, милорд.

– И о чем же она?

– О свободе, – ответила я, – точнее, о девушке, которая обретает свободу.

– Свободу? От чего?

– От условностей мира. От всего, что мешает ей быть счастливой.

– Вот как, – граф кивнул. – Необычный сюжет. Ну а вы сами, мисс Руа, какой видите свою дальнейшую жизнь?

– Я?

Прямота вопроса поставила меня в тупик. И дело было вовсе не в том, что я не знала, чего хочу, знала, и даже больше, просто привыкла жить, не загадывая. Но не загадывая и не мечтая – разные вещи. Мечтать мне никто не мог запретить, а вот загадывать наперед – себе дороже.

– Я хочу писать картины, – ответила серьезно. Возможно, это был не совсем правильный ответ человеку, который платит тебе жалованье гувернантки, но по крайней мере, он был честным. – Хочу открыть художественный салон, выставлять там свои работы и работы всех, кто не может изыскать возможность выставляться. Хочу домик у моря… Простите, милорд.

Последнее точно не относилось к теме, но граф сцепил руки в замок и откинулся на спинку кресла.

– Продолжайте.

– Продолжать, в общем-то, пока нечего, – призналась я. – Это все.

– А что же семья, дети? О них вы думали, мисс Руа?

Наверное, думала. Но не так, чтобы очень. Конечно, пару раз я представляла рядом с собой маленькую девочку в симпатичном платьице и мальчугана, пускающего кораблики, но дальше этого дело не заходило. Тем более что думать о семье, пока нет возможности ее создать как-то глупо. И тем более глупо думать об абстрактном мужчине, который сделает тебя счастливой, и которого сделаешь счастливой ты. Точнее, думать-то можно, но это все опять же мечты, а мне как никому другому пристало отличать мечты и фантазии от реальности.

Да… неправильная я какая-то мисс.

– Не особо, милорд.

– Хм, – граф потер подбородок. – Как вам нравится место у нас?

– Очень, – искренне ответила я. – Вы очень ко мне добры, леди Вудворд и леди Лина тоже.

– Да-да, – рассеянно ответил он. – И что же, мой сын делает успехи?

– Определенно, – ни разу не покривила душой.

Конечно, Илайджа был далек от образцового ученика, но образцовость мне всегда казалась излишней. Достаточно, что он проявляет рвение к тому, что ему нравится – тот же вэлейский, например, он с удовольствием заучивает новые слова и бегло читает. Его привлекает современная литература (если не надо учить стихи). Впрочем, стихи учат обычно из классики, а я смутно представляю себе ребенка, которому классика понравится.

– И все-таки место гувернантки – далеко не предел ваших мечтаний. Я правильно понимаю, что вы хотите, м-м-м… свободы?

Он как-то мягко раскатал это слово на языке, и получилось не совсем то, чего я хочу. На мой взгляд свобода – более резкая. Дерзкая.

Но графу об этом я, разумеется, не сказала.

– Да, – ответила честно. – Но милорд, вы можете не сомневаться, что пока я занимаю это место, я отношусь к этому со всей серьезностью.

– Чудно, – пробормотал граф. В какой-то миг у меня возникли сомнения, что он вообще меня слушал, потому что смотрел он куда-то вниз, ниже моего подбородка. – Чудно. Что же, не стану вас больше задерживать, мисс Руа.

Он поднялся, и я поднялась следом.

– Не забудьте, – граф кивнул на конверт. – Вам наверняка не терпится узнать, что внутри.

– Да. Спасибо, милорд!

Я присела в реверансе перед тем, как выйти, а очутившись в коридоре, не утерпела: распечатала письмо еще по дороге в холл. В конверт оказался вложен договор на представление картины в музее искусств, с обязательным письменным подтверждением, что «Девушка» и ее сюжет принадлежит мне, а еще пять контрамарок на открытие выставки. Каждое приглашение на одно лицо, не именное.

Бережно погладив тиснение-полукруг, под которым было изображено здание музея, сунула билеты обратно в конверт и развернула договор. Пробежала глазами первую строчку:

«Мисс Шарлотта Руа предоставляет сюжет «Девушка в цепях» для выставочного показа в Королевском Музее Искусств».

«Подписать и отправить с посыльным до завтра», – гласила прикрепленная к договору записка.

Мой первый договор!

Мой первый договор на выставку!

Сердце колотилось так, что я не слышала собственных шагов. Поднялась в классную комнату, чтобы прочитать целиком, поставить подпись и как можно скорее передать его мистеру Ватингу (а может быть, и отвезти лично). Быстро пробежала бумаги глазами, подхватила перо, и… споткнулась о последнюю строчку.

«Мисс Шарлотта Руа не возражает, что сюжет «Девушка в цепях» будет представлен в выставочном зале под псевдонимом Чарльз Руа».

Сначала мне показалось, что я ошиблась, поэтому перечитала еще раз. Нет, в договоре было действительно оговорено, что выставляться мне предстоит под мужским псевдонимом. Своей подписью я соглашусь с тем, что рядом с моей картиной будет табличка с именем Чарльза Руа (ничего умнее, как взять мужской вариант моего имени, мистеру Ваттингу, видимо, в голову не пришло), а это значит… Значит, что представлять меня коллегам, искусствоведам и критикам никто не собирался. Равно как и разглашать мое авторство.

Поднявшись, решительно сложила бумаги в ридикюль и поспешно собралась. В этой части города омнибусы не ходили, пришлось ловить кэб: пусть это дороже, зато быстрее доберусь до места. Конечно, не было никаких гарантий, что я застану мистера Ваттинга, но подписывать договор в таком виде я не собиралась. Не окажется на месте сегодня – оставлю письмо с просьбой о встрече и приеду завтра!

Мне повезло: в связи с предстоящей выставкой, директор оказался в музее. На этот раз разговаривать и препираться с сидящим за конторкой мужчиной я не стала, просто сунула ему под нос договор, и он, пробурчав что-то невразумительное, отправил меня по известному адресу. То есть в кабинет с дверью из туанэйского дерева (между прочим, безумно редкого и дорогого) и золоченой ручкой.

Когда я вошла, секретарь колдовал у подноса, источавшего аромат крепкого чая и сахарного печенья. Обернувшись на щелчок открывшейся двери, подчеркнуто вежливо, но холодно произнес:

– Добрый день, мисс. Мистер Ваттинг сегодня не принимает.

– Мне очень нужно его увидеть.

– Нет, мисс. Только не сегодня.

– Мне прислали договор…

– Да, конечно. Вы можете оставить его мне.

– Нет, вы не понимаете. Там…

Прежде чем я успела договорить, дверь распахнулась, и на пороге появился директор музея.

– Джордж, сколько можно! Я просил подать чай полчаса назад…

– Сию минуту, мистер Ваттинг, все уже почти готово, но мисс…

Взгляды мужчин скрестились на мне.

– Что вы здесь делаете? – сухо поинтересовался директор.

– Мне принесли договор, в котором указан псевдоним Чарльза Руа. Вы собираетесь выставлять мою работу под другим именем. – Раньше я бы стушевалась, но только не сегодня. Не сейчас, не в такой ситуации. – Почему?

– Неслыханная наглость! – Мистер Ваттинг шагнул ко мне. – Вы хотели выставляться, мисс Руа, и я предоставил вам такую возможность. В вашей мазне и без того достаточно провокаций, не хотите же вы, чтобы для полноты картины я еще и подписал ее женским именем?