Девушка из Ржева - Страница 15

Можно обратиться за помощью в отряд. Но переброска нового человека в город, его устройство под надежной «крышей» займет слишком много времени, да и рискованно.

Паша на роль третьего подходила прекрасно. Выдержки ей не занимать, а опыта благодаря былым «прогулкам» в обществе Николая Громова у нее тоже достаточно.

На том и порешили, хотя Ткаченко еще долго ворчал, что такие операции не девичье дело. С ним, впрочем, никто и не спорил.

Предварительно распределили обязанности. Ткаченко поручалось еще раз обследовать подходы к складам, наметить маршрут следования к цели и обратно. Неизвестному — раздобыть три комплекта немецкой формы (его собственная, офицерская, не годилась, для «часовых» требовалась солдатская). Паша должна была ввести в курс дел своего возможного преемника, на случай если они трое не вернутся. Теперь можно было расходиться.

Итак, перед боевой группой после того, как план предстоящей операции был полностью разработан, стояла только одна проблема: форма. Конечно, убить и раздеть трех солдат, имея соответствующий опыт, не стоило больших трудов. Но гестапо сообразило бы, что покушение совершено именно из-за формы, не иначе как для организации диверсии с «маскарадом», и предприняло бы соответствующие меры. Поэтому требовались такие солдаты, которых никто не стал бы искать в случае их исчезновения.

Свои поиски ничьих немцев Неизвестный начал с вокзала, где только и можно было встретить солдат, которые уже отбыли с предыдущего места службы или только прибыли в город и еще не успели зарегистрироваться в комендатуре.

Появляться на вокзале посторонним лицам из числа местного населения запрещалось: всех не имевших проездных документов задерживали патрули. Нужно было обязательно какое-то прикрытие. Его раздобыл инженер Соколов: за взятку он откупил у шеф-повара ресторана лоток для продажи горячих пирожков с мясом и повидлом якобы для своего двоюродного брата. Теперь Михаил имел возможность толкаться на вокзале круглые сутки.

Луцк хотя и был тупиковой станцией, но все же отправлял ежедневно довольно много поездов в сторону Ровно: с боеприпасами, военной техникой, снаряжением. Их обязательно сопровождала охрана. Уходили отсюда и эшелоны с солдатами, собранными из гарнизонов Волыни и Подолии, а также местных госпиталей. В поисках Михаилу приходилось учитывать рост и комплекцию участников операции. Алексею Ткаченко требовался мундир солидного размера, ему самому средний, Паше — маленький. Наконец, Михаилу повезло: в вокзальном буфете он познакомился с двумя немцами, которые только что выписались из госпиталя и следовали через Здолбуново в Германию, где их ждал кратковременный отпуск. Рослый фельдфебель с бронзовым крестом «За военные заслуги» и его спутник, довольно тщедушный солдат из резервистов, пили в вокзальном буфете уже третьи сутки, со спокойной совестью пропуская один поезд за другим: время пребывания в пути все равно им в срок отпуска не засчитывалось. Примазавшегося к их компании лоточника они встретили довольно приветливо, поскольку в его тележке, кроме пирожков, нашлась и пара бутылок самогона, к тому же недорогого. Парень немного владел немецким языком, вполне достаточно, чтобы рассказать десяток анекдотов.

Убедившись, что немцы достигли требуемой степени опьянения, Михаил намекнул, что в городе у него есть две приятельницы: хорошенькие, веселые, правильно воспитанные, а главное — доступные по цене. Ответом ему был рев восторга. Две недорогие фрейлейн — это было именно то, чего не хватало новым друзьям для полного счастья.

Оставив тележку на сохранение инженеру Соколову, Михаил подхватил обоих немцев под руки и повел, проверив, что никто за ними не наблюдает, в гости к мифическим барышням. Патрулей он не опасался: патент вокзального лоточника предоставлял ему право возвращаться домой после комендантского часа. Больше волновался, чтобы те же патрули не перехватили у него «клиентов» за явно непотребный вид.

Никто никогда этих двоих немцев больше не видел: ни в Германии, куда были им выписаны отпускные билеты, ни в вокзальном буфете станции Луцк, где осталось за эти три дня их двухнедельное жалованье, ни в воинской части, куда они должны были вернуться после окончания отпуска. Зато в доме N 14 по Хлебной улице появилось два комплекта немецкой солдатской формы.

С третьим комплектом дело обошлось и того проще: его похитил вместе с чемоданом владельца официант Соколов. Очнувшись поутру в зале ожидания, крепко с вечера подпивший унтер так и не разыскал своего чемодана. В станционном отделении фельджандармерии над ним только посмеялись.

— Скажи еще спасибо, что деньги и документы целы.

Совершенно ошалевший унтер сказал спасибо, козырнул и с горя… снова отправился в буфет, благо деньги у него действительно не украли.

Ничем этот день не выделялся среди других, ни предшествовавших ему, ни последовавших за ним. Разве что одним — Паша, Михаил и Алексей к этому дню полностью закончили подготовку к операции. Теперь оставалось лишь осуществить ее — по выражению балагура Неизвестного, «пришить к пуговице костюм». Только и всего.

Собственно говоря, готовы они были уже несколько дней, но ждали из отряда ответа на свое последнее донесение. «Ответ» наконец прибыл и сейчас спал на слишком коротком для него диванчике в углу комнаты, сбросив лишь сапоги и с головой укрывшись пестрым лоскутным одеялом. Это был худой, лет двадцати пяти человек по имени Василий Неудахин. За день он преодолел нелегкий путь от отряда до «зеленого маяка», а оттуда до Луцка. Неудахин не только принес долгожданный приказ, именно ему предстояло в ту же ночь доставить снаряд обратно на маяк. А пока он спал в уютном домике на Ковельской улице, и Паша невольно позавидовала его непоколебимому спокойствию — ведь вот может же человек спать! Словно и не было за его спиной опаснейшей дороги, словно не предстоял ему вдесятеро рискованнейший обратный путь со смертельным грузом за плечами.

Товарищи между тем заканчивали последние приготовления к «балу-маскараду», как назвал необходимость переодевания Михаил Неизвестный. И Ткаченко, и Неизвестный уже облачились в серо-зеленые мундиры и теперь расхаживали по комнате, то вскидывая руки над головой, то высоко поднимая ноги, чтобы чужая одежда лучше пригналась к телу, стала неощутимой, как бы своей. Для Михаила эта процедура была привычной (правда, раньше он выходил в город в офицерском). Но Ткаченко надел немецкий мундир впервые в жизни и теперь явно волновался. Время от времени он останавливался перед круглым зеркалом, висевшим над старинным пузатым комодом, и с удивлением, даже некоторым подозрением разглядывал собственное отображение.

— Фриц, еще и рыжий, — со вздохом признался он наконец самому себе.

Худой, долговязый, чуть рыжеватый, Ткаченко в фельдфебельском френче и впрямь походил на немца, о чем не преминул пошутить Неизвестный.

Но беззаботным балагуром Неизвестный казался только внешне. Ему предстояло сделать то, что Алексей, а тем более Паша взять на себя никак не могли; именно он, Михаил, должен был бесшумно и наверняка снять по крайней мере трех человек. Трех — это не одного! От Неизвестного требовались весь его опыт в такого рода делах, все хладнокровие и выдержка. И южная словоохотливость сейчас помогала ему снять огромное нервное напряжение.

Михаил придирчиво осмотрел все автоматы. Накануне он терпеливо втолковывал Паше и Алексею, как обращаться с немецким оружием. Урок они вроде усвоили, но проверку оружия перед операцией Михаил все же взял на себя. Сам же, убедившись, что все в порядке, примкнул рожки-обоймы. Паша невольно залюбовалась его ловкими, уверенными движениями — сама она всю жизнь питала к оружию какое-то предубеждение, до войны стреляла она из малокалиберки, но то была почти игрушка, а тут боевой автомат, к тому же немецкий, да и стрелять придется (если придется) не по бумажным мишеням.

Большие часы в потемневшем от возраста дубовом корпусе натужно заскрипели и, словно нехотя, отбили девять раз.