Девственница - Страница 6

Катя так убивалась во время болячек Шурика, что её впору саму в постель класть, и потому любое его напоминание о слабости здоровья приводило её в трепет, и она замолкала, переставала Сашунечку воспитывать и покрывала все его проделки.

... Институт не убежит, думала она, попозже закончит, а здоровье нигде не возьмешь, никакой институт тебе его не подарит.

Катя жила много лет в этой семье, ещё Лидоньку девчушку обихаживала, теперь вот Сашунечку... Ни мужа, ни детей у неё никогда не было, да она их и не хотела, приговаривая, если спрашивали: Катя, почему ты замуж не выходишь? - Замуж вытти - не напасть, как бы замужом не пропасть.

На одном всегда возникали небольшие стычки: Катя не любила, когда Сашунечка прикладывался к бутылке, - а это он делал чаще и чаще.

И теперь Катя не ушла, а, стоя у двери, начала нудить, чего

Шурик терпеть не мог, кому охота слушать, как ругают самое приятное твое времяпрепровождение. Прямо врезать хочется по чайнику, даже любимой Кате.

А Катя гудела.

- Сашунечка, что ж это ты с самого утра зелье пьешь, как алкоголик какой! Вот не думала, не гадала, когда маленький был, что так пить зачнешь. Ведь зелье это богопротивное. У нас в деревне всех, кто пил, не уважали, да с чего уважать? Пропивали все до нитки, дети по миру ходили, а енти алкаши на справных мужиков, как напьются, так с кольем идут. Сами-то ни хрена не могут, так чтобы и у другого не было. По-ихнему надо, чтобы миром пили, миром все пропивали, а там трава не расти... Ты такой красивенький, умненький, такой справный, девки вон звонят кажный день, а пьешь. Подумай, куда твоя красота через это денется. Захочешь какой подмигнуть, а она и нос отворотит...

Шурик разозлился. Не нравилось ему, когда Катя начинала гово - рить о пропащей красоте, это пугало Шурика, но ненадолго. Ерунда! Он всегда будет таким! Только бы не говорила, что денег давать не будет, надо её успокоить.

- Кать, ты вот говоришь, а ничего не знаешь! Я, Кать, с девицей познакомился, лет шестнадцать, не больше, - красавица! Одета, как модель, а ноги - от шеи растут.

- Как это? - Поразилась Катя. - От шеи-то? Ведь не бывает, или больная какая?

Шурик зашелся от хохота, интересно бывает побеседовать с Катей.

- Так говорят. Ноги у неё длинные, вот и все! Дурочка ты, Катя!

- А-а, - успокоилась Катя, - так ты так и скажи, а то "от шеи". Тьфу! - Но тут же Катя снова заволновалась, - а ей, говоришь,шестнадцать? Мало, миленький Сашунечка, тебе-то вон уже двадцать один, куда тебе такая молоденькая! Не дай Бог что, не оберешься забот да хлопот.

Шурик снова отглотнул от бутылки, успокоив Катю.

- Я немножко, горло прочистить, что-то першит. Молоденькая? Знаешь, какие теперь эти молоденькие? Рожают в четырнадцать! Потом, я ничего не собираюсь такого, погуляем, потанцуем, в кафе сходим.

Шурик закурил, мечтательно глядя в потолок.

- Я сегодня с этой девушкой в театр иду, так ты мне денежек подкинь: на пирожное, мороженое, билеты, такси, может... Я со стиендии отдам, у меня она на той неделе (конечно, никогда и ни на какой неделе Шурик не отдавал вечные долги Кате. Она и не ждала, но ритуал был: отдам со стипендии).

Катя без звука вынула откуда-то из-под фартука, деньги и дала

Шурику. Он небрежно сунул их под подушку и нарочито лениво, позевывая, протянул.

- Пожалуй, посплю, пить больше не буду, в театр надо идти (так он выразил благодарность Кате).

Та ушла, довольная, что Шурик больше не выпьет сегодня, пото - му что идет в театр.

ВОТ ТАКАЯ КВАРТИРА.

ПРОДОЛЖЕНИЕ.

Марина с Наташей забегались. Надо было быстро купить что-то на стол.

- Не голимую водку дуть, - сказала Марина, - надо, чтобы было все тип-топ.

Наташа соглашалась, и они бегали по магазинам и по рынкам в поисках чего-нибудь "этакого" и, не говоря об этом, делали это ля Шурика.

Чтобы поразить его воображение, уронить, как говорится, на как могла. Денег колени перед изысканностью Марининого приема. Наташа же думала,что так Маринка старается для нее, и старалась помочь Марине,денег у неё было всего пять рублей. Мамина такса на все гулянья дочери. Она считала, что потакать деньгами нельзя:во-первых, сама разбалуется, во-вторых, что может быть более страшно, деньги привлекут какую-нибудь шушеру. Шушера, как всякая шушера, - бойка и любопытна без меры, когда дело касается чужого имущества и богатства, - сумеет прознать про её, Наташиной мамы, заработки и тогда что произойдет, - уму непостижимо.

Поэтому пять рублей - как раз тот минимум, который ничего ни - кому не даст, а все же не без копейки.

Наташа же стыдилась этих пяти рублей, - всегда только пяти.

Теперь Наташа бормотала Марине насчет того, что стипендия у неё кончилась, а родителей не было дома и вот только пять рублей...

Марина все сразу поняла, она уже многое поняла про Наташину маму. Ее передернуло, когда увидела, что Наташа выволакивает из сумочки пятерку, и гордо сказала.

- Оставь себе на чай, деньги у меня есть.

Наташу будто по носу щелкнули. Но делать нечего, Марина пра - ва, хотя сказала она обидно.

Но Марина, человек легкий, сразу заговорила о чем-то ином, так что минут через пять Наташа уже протирала пол в холле и не обижалась ни капли.

Скоро квартира блестела.

"Я её вылизала", - как говорила Марина.

Подруги уселись на кухне.

Марина сказала, что не надо нарушать в комнате красоту, а аперитивчик нужен.

Взяли попроще стаканчики и немножко выпили.

Пелагея сидела с ними на кухне и с осуждением смотрела на них.

Марина прогнала её в холл.

... Не любила старая энтот "хол", - прихожая да и все. Хоть и телевизор стоял, но плохой, ничего не видно, да и сидишь, как на тычке, вроде швейцарки, - всем гостям открываешь двери. А потом, делать нечего, приходилось забирать свою чашку с чаем и отправляться в прихожую. Маринка теперь хозяйка.

Пелагея её побаивалась после того, как та шуганула её в угол, с размаху, - Пелагея потом неделю валялась - бок болел.

Наташе не нравилось, как Марина обращается со своей старенькой дальней родственницей, - пусть няней, пусть не имеющей права на квартиру! Она и сказала об этом Марине, добавив, что ведь очень старенькая Пелагея Власьевна!