Девочка-наваждение (СИ) - Страница 5

-Алис, ты эту Штерн когда-нибудь видела раньше?

-Нет. Но папа про нее рассказывал. И фотографии я ее видела. Она похожа. Правда, там она значительно моложе.

-А этот ее неожиданный визит никак не может быть связан с деньгами? Очевидно, что она и твой отец из состоятельной семьи в Европе. А там практика создания всяких фондов. Может, ты ей нужна, что добраться как раз до твоих денег, а не завещать тебе свои?

В его словах много здравого смысла. Как показали последние события, дедушки Морозы есть только в новогодних комедиях. А реальный мир - он совсем другой. И если для тебя что-то делают, то это не просто так. Не по доброте душевной. Или во мне говорит сильная обида.

-Я не знаю, Матвей, - отвечаю ему, чуть не плача, - Я, как потерявшийся щенок, не знаю, в чью руку ткнутьчя носом, чтобы найти еды.

И все-таки всхлипываю. Но не для того, чтобы его разжалобить. В этом нет необходимости. Он и так здесь, со мной. Хотя его, наверняка, ждут в другом месте.

-Эй! Чего ты? Весь день держалась, а сейчас... - его руки притягивают меня ближе, а дыхание согревает макушку.

И именно сейчас я четко осознаю - Матвей, друг для меня. Чудесный, замечательный, надежный. Но всего лишь друг. Нет того трепета между мужчиной и женщиной, который должен быть.

И опять в памяти губы Бориса целуют мне шею, а потом шепчут в ушко: "Ты такая сладкая. Девочка-наваждение. Моя." Я его ненавижу. Но помню все до мельчайших деталей. И это ужасно, но даже теперь хочу, чтобы на месте Матвея был он. Чтобы он защищал меня. И спасал. Как в сказке.

Только Харламов этого делать не будет. Не стал. Не захотел, не смог - не важно. Я одна. И мне капец как страшно.

-Слушай, Алис, давай вернемся, посмотрим паспорт фрау Штерн. У меня есть хороший знакомый. У него свое частное детективное агенство. Он тебя пока спрячет и разузнает все о твоей тетке. Если она говорит правду, ты можешь поехать с ней, если захочешь.

Как только Белов это озвучивает, я понимаю, я действительно хочу уехать с теткой. И не только потому, чтобы оказаться в безопасности. А потому, что она права, я буду работать, как проклятая, но однажды достигну того, что Боря пожалеет. Пожалеет обо всем плохом, что сделал мне. И будет кусать локти, ведь я стану недосягаемой для него. Как звезда. И меня нельзя будет запихать, как бродяжку в клинику, чтобы избавиться от моего нежеланного ребенка.

Смаргиваю слезы.

-Да, Матвей. Я хочу поехать с ней. Если, конечно, она та, за кого себя выдает.

Мы возвращаемся к столику, за которым оставили фрау Штерн и ее помощника.

-Я хочу взглянуть на ваш паспорт, фрау Штерн, - изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос предательски не дрожал.

Она с интересом смотрит на меня, а затем произносит по-немецки:

-Gut gemacht, Mädchen! (Молодец, девочка! нем.)

Я не понимаю, что она сказала, но мне ясно, что я заслужила ее одобрение.

Дальше говорит Матвей. Знаю, что он объясняет ей все, о чем мы с ним договорились на улице, но ни слова не понимаю. Ясно только, что если я уеду с ней, мне придется учить язык.

Фрау Штерн задумчиво разглядывает Белова, но соглашается, судя по его виду. Затем она и ее помощник с нами прощаются, оставляя мне визитку.

-Мне это приснилось? -спрашиваю я у Матвея.

-Нет, Алис, всё по-настоящему, - он усмехается, но с облегчением, и продолжает, -Сейчас сюда приедут люди, которые о тебе позаботятся. Мне нужно уезжать. Если твоя немка - мошенница, то тебя привезут ко мне в Воронеж.

Киваю. Хотя самой не верится, что это все со мной и взаправду. С обычной девчонкой. Какая-то спецоперация просто.

Но спустя полчаса в кафе появляются двое внушительных мужчин, каждый из которых весит как две таких, как я. А может и чуть больше.

-Григорий, - представляется один из них.

-Степан, - это говорит второй.

Тот, который Григорий, отдает Матвею коробку с телефон. Белов ее ловко распаковывает, вставляет сим-карту.

-Так, Алис, ты главное ничего не бойся. Тебе вредно нервничать. Степан и Григорий побудут с тобой, пока проверяют твою неожиданно появившуюся родственницу. Это - тебе, - он передает мне новенький смартфон, - Номер свой я вбил. Будет что-то непонятно, звони, во всем разберемся.

Я принимаю телефон и кошусь на мужчин.

-Матвей, мне так неудобно. Это столько денег... - лепечу я.

Не по доброте же душевной сюда заявились эти молодцы.

-Алис, станешь добропорядочной немецкой фрау, все вернешь, если тебя так напрягает моя помощь. А сейчас просто скажи "спасибо".

-Спасибо, - лепечу я, не представляя, что когда-нибудь смогу отплатить ему за его доброту.

-Мне пора, - Матвей треплет меня по плечу, кивает мужчинам, разворачивается и уходит.

-Пока, - говорю пересохшими губами в его удаляющуюся спину.

Паршивое чувство одиночества заполняет меня, вызывая желание взвыть, словно раненый зверь.

-Не волнуйтесь, - говорит Степан, - Вы сейчас с нами поедете в гостиницу. Это на пару дней, пока будет идти проверка данных вашей родственницы. Все будет в порядке.

Встаю и иду с ними, очень надеясь, что так всё и будет.

Борис

Сижу в своей комнате и тупо пялюсь в телефон. Жду звонка от Артема.

В голове хоровод из разных мыслей. Основная - где Алиска и что с ней. Жива ведь? Жива... Не может быть, чтобы отец... Нет, даже думать о таком не буду. Иначе с ума сойду. Мне итак до помешательства осталось чуть-чуть. Тревога не отпускает ни на минуты. Больше всего мне сейчас хочется сгрести девчонку в охапку и уехать отсюда, куда глаза глядят. Надо было раньше. Но разве я знал? Я предположить не мог, что все так повернется.

В дверь стучат. Я, даже не открыв дверь знаю, кто это. Мать. Она ходит за мной третий день, как привидение. Все твердит, что ей со мной нужно поговорить. Весь фокус в том, что мне не нужно. Не представляю, как должен проходить этот разговор. Что может она мне сказать, после того, ЧТО они с отцом сделали?

Стук повторяется.

Подскакиваю на кровати.

-Да сколько можно уже! - распахиваю дверь.

И точно, стоит на пороге. Поджала губы и неодобрительно смотрит.

-Боря, нам с тобой нужно поговорить.

Мне вдруг становится интересно, что она хочет мне сказать. Что она может мне сказать...

Я открываю дверь шире, приглашая ее войти.

Мать приободряется, это заметно по тому, как она выпрямила спину и вплывает в мою комнату.

-Присядь, - кивает мне на мою кровать.

Сама же располагается в кресле.

Сколько таких бесед уже было. По разным поводам. Но той связи, которую я еще недавно ощущал с родителями. не стало.

Складывает руки на коленях и начинает. Такое впечатление, что она долго готовилась. Возможно, даже репетировала у зеркала. У меня же не проходит чувство фальши всего происходящего.

Ну, не могут люди, которые на самом деле желают мне добра, так поступать!

-Боря, я хочу, чтобы ты успокоился. Этот твой бунт... Ты очень огорчаешь папу. Ведь ты же сам хотел, чтобы эта девочка сделала аборт. Прости, я читала твою переписку. И это как раз понятно. Потому что отвечать за кого-то в столь юном возрасте, когда еще за себя не можешь отвечать - это трудно. Папа же... Он хотел, как лучше.

Меня тошнит от ее лицемерия.

-Как лучше? - повторяю я глухо, - Мам, о чем ты вообще говоришь? Ты сама себя слышишь? Отец и те, кто ему помогал, совершили преступление. Преступление - понимаешь ты это?!

Повышаю голос.

-Да, я струсил, когда узнал. Я испугался. Ребенок - это не игрушка. Я это осознаю. Но насильно, мама? Вы вообще с ним в своем уме?

Ей не нравятся мои слова. Выражение лица очень быстро меняется из благожелательного на хорошо мне известное - "Как ты смеешь так со мной разговаривать!"

-Борис, ничего страшного не случилось! Так и правда лучше. Для всех. Включая эту девушку. Она что думала? Что забеременеет и мы будем ее всю жизнь содержать? Ее и ее этого?