Девочка моя (СИ) - Страница 7

- Откуда ты знал, что я хочу спросить?

- Видимо, я просто хорошо тебя знаю.

- Юля, надеюсь, ты присоединишься к нашей прогулке? – прервала их приглушенный разговор Айзере. – Завтра я уезжаю, и мне хотелось бы провести сегодняшний день с вами со всеми.

Да можешь ехать хоть сейчас, мысленно ответил ей Плисецкий. Никто особо, походу, грустить не будет.

- Спасибо, с удовольствием, - отозвался он с милой улыбочкой и шепнул Отабеку еле слышно: - Пиздец, мне надо вымыть рот от розовых соплей.

- Это называется вежливость, Юра, - улыбнулся тот.

- Она мне не нравится, и название дурацкое, - Юра ловко ткнул его пальцем в ребра. А то морда какая-то больно довольная. Нечего тут ржать над ним, понимаете ли.

В сад они вышли чопорной цепочкой. Начинала процессию старшая Алтын, следом за ней под ручку вышагивали Медина с Санжаром, от которого, к слову, Юра за все проведенное тут время слышал всего три предложения – сразу ясно, в кого сын пошел! – а уже за ними плелись Отабек и крутящий башкой из стороны в сторону мальчик Юленька.

Сад был реально садом – довольно просторный, засаженный цветами и кустами, с кропотливо и аккуратно выложенными каменными дорожками-тропинками и встречающимися то тут, то там забавными садовыми статуэтками, Юре он внезапно действительно понравился. Видно было, что за ним ухаживали с душой. Он даже заметил пару скамеечек, утопающих в зелени.

- Я с призовых иногда маме новые статуэтки покупаю, ищу какие-нибудь интересные, - поделился Отабек и кивнул на фигурку в виде трех обнимающихся и счастливо улыбающихся котов, стоящих на земле на задних лапах. – Вот эту я купил, вспомнив о тебе.

- Дедушку бы сюда… - пробормотал Юра, ласково погладив котиков по твердым макушкам. – Он рассказывал, что они с бабушкой в молодости в частном доме жили, в Подмосковье, и бабушка, пока еще была жива, вечно в саду ковырялась, а сад у нее был шикарный. Вот и он тоже со временем садоводство полюбил. Но в квартире-то особо цветов не насадишь…

- А куда дом делся? – полюбопытствовал внимательно слушающий Отабек.

- Продал. Мне ж в Москву ездить приходилось постоянно, а до нее пиздец как долго нужно было добираться из дома, вот он и перебрался в Москву, квартиру купил… Чтобы мне легче было.

Мысли о дедушке всегда, каким бы Юра не был раздраженным или грустным, вызывали у него тепло в груди. Мысли об Отабеке, разумеется, тоже, но дедушка всегда для него был все же чем-то совсем святым. Он не мог даже подумать о том, что когда-то деда не станет.

Задумавшись, он не заметил неровность и, оступившись, подвернул ногу - видимо, каблук решил, что вел себя слишком хорошо и это надо бы исправить.

- Бля! – рявкнул Плисецкий, возвращая себе утраченное равновесие. – Чтоб тебя!

- Юра, - еле слышно шепнул ему Отабек, поддерживая за локоть. – Бабушка смотрит. Ты забыл про голос.

- Чего? Какой голос? – пропыхтел тот, проверяя, не сломался ли каблук, но, поняв, что именно ему сказали, тут же поднял голову, ища взглядом темную косу. Айзере действительно чуть удивленно и очень внимательно глядела на него, пока мать Отабека, явно просекшая ситуацию, с каким-то разговором не подхватила ее под руку, уводя вперед и переводя внимание на себя. – Черт, так палевно было?

Разумеется, важным пунктом плана «притворись девчонкой» была смена голоса. Так вышло, что у милого с виду Юрочки оказался вполне-таки себе мужской, низкий голос, который той принцессочке, кою он изображал внешне в платье и с макияжем, точно принадлежать не мог. Вот и приходилось бедному парню постоянно контролировать свои голосовые связки, делая голос выше и понежнее – не сопрано, конечно, но с пивом, как говорится, потянет. Чувствовал он себя при этом очень тупо, поэтому рот при бабке старался открывать как можно реже.

- Ну… - протянул Отабек, и это его «ну» Юре вот совсем не понравилось.

- Значит, палевно. Черт. Тупые туфли.

- Может, у тебя низкий голос, а ты, как девочка, этого стесняешься – какая ей разница вообще, всякое бывает, - разумно заявили ему, и Юра лишь кивнул, подтверждая, что ей не должно быть никакой разницы до его голоса.

- По-любому опять начнет выговаривать мне, что это обман и все такое… Эй, Бека, ты в курсе, что твоя девушка та еще обманщица? Не верь ей, того и гляди вообще мужиком окажется!

Покосившись на них, отделившихся от основной группы, взрослые так и не поняли, чего это они так смеются.

- Давай-ка поговорим с тобой.

Юра чуял пиздец всем своим существом.

Когда бабка подошла к нему и, как бы между делом, утащила к одной из скамеек, Юра даже не сразу придумал, как на это отреагировать. Успев лишь закатить глаза и бросить на Отабека, которому четко заявили не мешать женскому разговору взгляд в стиле «как же заебало», он послушно последовал за ней, присел на скамейку рядышком, оторвал листочек от обвивающей спинку лозы и начал методично и безжалостно рвать его на куски. Ну, каждый релаксирует как может, что тут скажешь.

- Девочка моя, расскажи-ка мне поподробней о своем здоровье.

Стоп, подумал Юра, срывая следующий листок. Что-то подобное уже было вчера, разве нет?

- Вы меня уже спрашивали, - ответил он чуть раздраженно, честно пытаясь сдерживаться и сохранять подобие женского голоса, но его собеседница, кажется, не обратила на это настроение никакого внимания.

- И у меня смутное чувство, будто ты не была со мной достаточно искренней… Не беспокойся, дорогая, я не думаю, что это что-то настолько ужасное, что нельзя вылечить в условиях современной медицины. Расскажи мне.

- Я вообще не понимаю, чего вам надо, - честно заметил Юра. – Чего рассказывать-то?

- Ну что за речь, интеллигентные девушки не должны так разговаривать! – картинно поморщилась та. – Не «чего», а «что». Повтори.

Чего, чего, чего, чего-чего-чего, старая перечница!

- Что. Вам. От. Меня. Надо? – тут очень уместно смотрелось бы в конце не слишком приличное слово, но слушать очередную лекцию о правильном воспитании не хотелось совершенно, поэтому Юра с трудом проглотил лезущие наружу ругательства.

Разговор был странным. Она несла что-то на своей волне, ничего не объясняя и чего-то требуя, а он ничерта не понимал и компенсировал это методичным уничтожением части сада матери своего парня. Хорошо поговорили.

- Ты болеешь чем-то, что вызывает охриплость голоса? Меня немного удивило его резкое изменение сегодня. Если бы не знала, что это ты, подумала бы, что к нам в сад забрался какой-то чужой мальчик.

Сама того не осознавая, она ткнула в самый центр мишени.

- Но ведь я не всегда так говорю, сами слышите, - попытался обойти скользкую тему Юра. – Если бы я болела чем-то подобным, он бы всегда такой был. Это случайно вышло. Я просто разозлилась, а когда я злюсь, мой голос грубеет, - старательно и вдохновленно врал он. Бабушка задумчиво кивала и, вроде бы, верила.

- Что же, я счастлива, что с твоим здоровьем все в порядке. Давай пройдемся немного, я покажу тебе кое-что.

Все это походило на какую-то ловушку.

- Сядь, встань… - пробормотал Юра еле слышно, скрипя зубами. – Определись!

- Ты что-то сказала?

- Нет, ничего.

Они шли в молчании по тропинке, разглядывая все вокруг, пока не остановились перед одной из клумб.

- Ты знаешь, что это за цветы?

- Ну… - цветок был приятного сине-фиолетового цвета, с узкими лепестками и слегка суженой формой чашечки, и Юра был уверен точно, что никогда ранее его не видел. – Нет.

- Это крокусы. Хорошенькие, правда? Ты знаешь, что они означают на языке цветов?

- Нет, не знаю.

- Веселье, радость, возрождения чувств…насколько я помню. Разве не очаровательно для вас, молодых? Хорошо… - она прошла чуть дальше. – А вот эти цветы ты знаешь, девочка моя?

- Нет.

- Это же бархатцы! – ужаснулась она. – Как же их можно не знать? А на языке цветов?