Девочка Лида - Страница 1

© Е. Баскакова. Иллюстрации, 2016

© А. Власова. Обложка, 2016

© ЗАО «ЭНАС-КНИГА», 2016

– Вы не спешите, осторожней носите. Поспешишь – людей насмешишь! – говорила няня, разгибая на минуту свою старую спину и принимая из рук Любы стопку белья.

Няня стояла на коленях на полу перед раскрытым чемоданом. Ее голова, туго повязанная поверх седых волос темным платочком, то и дело поднималась и опускалась, а милое старое, морщинистое лицо смотрело строго и озабоченно. Няня была сильно занята – она укладывалась.

В сторонке, ближе к стенам, на стульях, на детских кроватях, на столе и на сундуке было разложено и приготовлено к укладыванию белье. Лежали горками простыни, наволочки, сорочки, чулки, панталоны. Были приготовлены также платья и теплые вещи. На полу, подле чемодана, стояли два саквояжа, шкатулка и большая плетушка[1]. Видно было по всему, что кого-то собирали в дорогу.

В детской было шумно и весело, так весело, что если бы кто постоял и послушал у закрытой двери, то непременно подумал бы, что там справлялся какой-нибудь праздник. Но ничуть не бывало: все веселье состояло для детей в том, что няня позволила им помогать себе. И это было чудо как весело!

Нужно было бегать взад и вперед по комнате к чемодану и от чемодана, разбирать разложенные вещи, носить и подавать няне то, что она спрашивала. При этом позволялось в промежутке повертеться на одной ножке, попрыгать, покружиться мельницей. Няня была в хорошем расположении духа, ни на что не сердилась и, несмотря на веселый гам, напевала какую-то песенку.

Детей в комнате было четверо: старший – Коля, рослый и толстый мальчик; маленькая худенькая темноглазая Лида; розовая, пухлая, как булочка, – Любочка и Жени́ – трехлетний бутуз.

Жени засунул один палец в рот, другой – за пояс своей рубашонки и в раздумье остановился посреди комнаты. Ему ни за что не хотелось отстать от старших – дело было такое веселое! Подумав, Жени решился оказать всем посильную помощь. Маленькими шажками подошел он к комоду, захватил из нижнего ящика огромную кучу полотенец и носовых платков и, с трудом удерживая все это руками и придерживая подбородком, потащил к чемодану.

– Дети, – предупредила вдруг няня, – не носите зараз помногу и забирайте поаккуратнее, а то вы уж очень мнете белье. Мама нам после спасибо не скажет, когда ей придется все мятое надевать.

Нянин темный платочек на минуту поднялся над чемоданом. Она повернулась к детям и как раз увидала Жени. Он медленно, еле передвигая ноги, приближался к ней со своей огромной ношей.

– Ах ты, Женька, Женька!.. – Няня всплеснула руками. – Ну можно ли так, сколько набрал! Клади скорей половину сюда, на сундук!

Но было уже поздно. Не успела няня договорить, как глаза Жени вдруг с испугом уставились на нее. Он ли что зацепил, его ли что-нибудь зацепило, только он покачнулся, ручонки его раздвинулись, белье выпало из них, платки и полотенца разлетелись по сторонам, а сам Жени повалился на пол.

– Вот тебе и на!

Все на минуту сконфуженно смолкли. Няня заговорила сердито:

– Что значит няню не слушаться!.. Сказала я – так нет, ухом не ведет. Набрал столько, что и большому не удержать.

Няня наклонилась и стала подбирать разбросанное белье.

– Что ж ты не встаешь? – обратилась она к Жени.

Жени не поднимался. Он как упал, так со страху и остался на полу. Он боялся няни, думал, что она сердится.

Но няня уже не сердилась, взглянула на малыша и не смогла удержаться – засмеялась, а за ней расхохотались и дети, громче всех, конечно, Лида, известная хохотушка. Впрочем, Женька был и в самом деле пресмешной в эту минуту: толстенький, маленький, круглый как шарик. Рубашонка его задралась, волосы упали на лоб, и из-под челки он украдкой посматривал на няню: что она?.. Очень ли недовольна?

– Ну, друг милый, вставай! – сказала няня, поднимая его. – Только больше уж не трогать у меня ничего, а то опять, пожалуй… Не годишься ты в помощники, мал еще.

Она оправила ему рубашонку, пригладила рукой волосы и отвела на середину комнаты.

Жени совсем опечалился. Ему так хотелось помогать старшим. А делать было нечего: если няня раз что сказала, так уж не переменить ни за что. Такая, право!.. Жени вздохнул, поплелся в уголок к креслу, поставил его около чемодана, запряг веревкой стул и повез няню на Кузнецкий мост, на Тверскую и по всем улицам, какие только знал.

– Ну вот и умница, – похвалила его няня и мимоходом погладила по головке.

Укладывание между тем продолжалось своим чередом. Дело шло хорошо и уже подходило к концу. Уложили белье и принялись за платья. Лида с Любой помогали няне и держали за подол юбки, пока няня аккуратно, по швам, складывала их. Коля скалывал, где было нужно, булавками. Платья положили поверх белья, чтобы не так мялись, а еще сверху платьев – теплые вещи, чтобы легче было достать, если сделается холодно в дороге.

– Ах, няня, – сказала Лида, – вот теперь как нам весело помогать тебе, а зато потом ведь будет вдвое скучнее.

– Что так, матушка? – спросила няня.

– Да как же! Все уедут, останемся мы одни…

– Уж и одни!

– Да, конечно, одни! Мама уедет, ты уедешь, Милочка уедет…

– Папа с вами останется, – заметила няня.

– Один только папа и останется! Да ведь он всё сидит у себя в кабинете или куда-то уезжает. Ему с нами некогда бывать. Всё книжки читает, – прибавила Лида с сожалением.

– А я вот всё не пойму, куда это вы едете, няня? – спросила Любочка.

– Лечиться на морские купания, – ответила за всех поспевавшая Лида.

– На какие купания? – переспросила Любочка.

– На морские.

– А где это?

– В море.

– А где море?

– Далеко отсюда.

– А что такое за море?

– Такая вода.

– Вода?

– Да, такая большая-большая вода! – пояснила, широко размахнув руками, Лида.

– Няня, правда это? – спросила Люба.

– Правда, Дуся. В море много воды, и мама будет купаться в нем.

– Да ведь и у нас в деревне, в пруду, много воды и купальни есть. Зачем же туда ехать? И у нас можно купаться, как в прошлом году.

– Там, в море, вода не такая, как в пруду. Там вода соленая, – пояснила няня.

– Соленая?.. Что ты, няня! Кто это тебе сказал?

– Да уж кто бы ни сказал, а говорю верно. В море вода соленая, – повторила с убеждением няня.

– И если взять в рот, и во рту будет солоно?

– Уж конечно. Ее нельзя пить, никто ее и не пьет. Да как же вы ничего не знаете про море, дети? Разве никогда не слыхали? Папу бы попросили, он бы вам рассказал, а то в книжке бы почитали. Это получше, чем над сказками по вечерам глаза портить.

Лида нахмурила брови. Ей стало досадно за нянино замечание и тем досаднее, чем вернее оно к ней относилось. Ей захотелось как-нибудь вывернуться.

– Кто тебе сказал, что мы не знаем, няня? Я читала про море, я знаю.

– Знаешь? – спросила няня. – Что же ты знаешь?

– Да так, знаю про море… вообще…

Лида старательно припоминала в эту минуту «Сказку о рыбаке и рыбке»: «Жил старик со своею старухой у самого синего моря». В другой сказке она читала, что в море есть кит. Но кроме сказок, она про море ничего не читала.

Няня прищурилась и зорко поглядела на Лиду:

– А что же ты давеча рассказать не сумела, когда Люба тебя спросила?

– Как не сумела?! Я ведь говорила: море – вода.

– Что же это значит: вода? Этого мало… Вон и в стакане вода.

– Все равно! Море – вода. Все равно!..

– Нет, не все равно, – серьезно заметила няня.

Но никакой серьезный тон не мог уже подействовать на Лиду. Она забыла, с чего начала, забыла, с кем спорила, и заговорила громко и сердито.