Девочка, которая обехала Волшебную Страну на самодельном корабле - Страница 5

Бетси замахала, будто разгоняя неприятный запах.

– Убрался наконец, зануда! Ох уж мне эти актеришки, вечные тирады да заламывание рук.

Таможенница вытащила из-за помоста книжечку в зеленой кожаной обложке и печать из полированного дерева с рубиново-красной ручкой. Она открыла книжечку и принялась ожесточенно и весело ставить в ней штампы.

– Временная виза, тип визы: гранатовая, место проживания: нет. Регистрация пришельцев, категория: Человек, Похищенная, не Подменыш. Размер: средний. Возраст: двенадцать. Привилегии: никаких или сколько сумеешь урвать. Декларировать есть что?

Сентябрь помотала головой. Бетси закатила глаза с воспаленными веками.

– Таможенная декларация: туфелька черная одна. Платье оранжевое одно. Пиджак, с чужого плеча, один. – Она глянула на Сентябрь сверху вниз. – Поцелуй один, в высшей степени зеленый, – заключила она выразительно, в последний раз от всей души проштамповала книжечку и протянула ее девочке. – Ну, вперед, очередь не задерживаем!

Бетси Базилик сграбастала девочку за лацканы пиджака и поволокла через помост по направлению к пахнущей плесенью, поросшей корнями и изъеденной червями норе, прорытой в задней стене чулана между мирами. В последний момент она остановилась, сплюнула, словно жевательным табаком, волшебное ругательство и извлекла из кармана черную коробочку. Она вытянула из нее красный стерженек, и крышка коробочки со щелчком откинулась. Внутри оказалось какое-то золотистое желе.

– Это остатки, детка. – Бетси снова ругнулась. – Привычка – вторая натура. – Она сунула промасленный палец в коробочку и плюхнула ее содержимое девочке в глаза. Зелье потекло по лицу, как яичный желток.

Вид у Бетси был изрядно сконфуженный.

– Сама подумай, – пробормотала она, потупившись, – что, если Руперт сплоховал, ты туда попадаешь, а там одна пустыня с кузнечиками. Стоило тащиться в такую даль ради кузнечиков? И вообще с чего это я оправдываюсь? Иди давай!

Бетси Базилик с силой толкнула девочку к мягкой, покрытой листьями стене чулана. Сентябрь, извиваясь, отталкиваясь и пятясь, протиснулась сквозь стену и выпала наружу.

Первым делом на Сентябрь обрушилась стена соленой воды. Вода ревела, пенилась в глазах, дергала за волосы, хватала за ноги холодными фиолетово-зелеными лапами. Девочка судорожно вдохнула – легкие наполнились все той же ледяной морской водой.

Плавала Сентябрь неплохо. Однажды она даже заняла второе место на турнире в Линкольне. Ей вручили кубок с крылатой женщиной на крышке, и Сентябрь недоумевала, какое отношение летающая дама имеет к плаванию. «Ей бы вместо крыльев перепонки на ногах», – подумала тогда Сентябрь. За все время упорных тренировок никто из тренеров не предупредил ее о важности отработки баттерфляя на случай, если она будет без всяких церемоний брошена в океан с большой высоты. Да еще с глазами, залепленными волшебным бальзамом. «Нет, ну в самом деле, – подумала Сентябрь, – как же они не предусмотрели такой случай, а?»

Сентябрь барахталась, высокие волны захлестывали ее, она снова выныривала, отплевывалась и пыталась вдохнуть. Девочка изо всех сил молотила ногами, пытаясь перевернуться и обратиться лицом к берегу – где он, этот берег? – чтобы волны несли ее к суше – где она, эта суша? – а не наоборот. Оседлав гребень особенно устрашающей волны и взлетев на головокружительную высоту, она завертела головой – и успела заметить сквозь остатки волшебной мази на глазах неясную, вроде бы оранжевую, полоску суши далеко к западу. Сентябрь боролась с непокорными волнами, пока не развернулась в нужном направлении, и начала грести еще быстрее к вершине следующей волны. Пусть волна тащит, бьет, толкает, все что угодно, лишь бы поближе к суше. Руки и ноги горели огнем, а легкие уже подумывали о том, чтобы совсем бросить дышать, но Сентябрь все плыла, плыла и плыла, пока колени ее внезапно не уперлись в песок. Она упала лицом вниз, и вот последняя волна окатила ее, уже лежащую на розовом берегу.

Сентябрь судорожно закашлялась. Стоя на четвереньках, она извергла из себя изрядную толику Коварного и Каверзного моря. Она крепко зажмурилась и попыталась унять крупную дрожь, дожидаясь, пока сердце перестанет так бешено колотиться. Когда девочка открыла глаза, ей было гораздо лучше, вот только руки утопали по локоть и погружались все глубже. Толстый слой розовых лепестков, веточек, колючих листьев, желтоватой каштановой скорлупы, сосновых шишек и ржавых бубенчиков покрывал весь берег, насколько хватало глаз. Сентябрь, спотыкаясь, поднялась на ноги и побрела по этому странному, сладко пахнущему мусору, стараясь добраться до твердой почвы, скрытой под колючими зарослями, скорлупой яиц малиновок и сморщенными засохшими поганками. Земля была не намного тверже моря, колючки царапали ноги, ветки цеплялись за волосы, зато здесь хотя бы можно было дышать – короткими судорожными вдохами.

«Я еще не столько времени провела в Волшебной Стране, чтобы реветь», – подумала Сентябрь и свирепо прикусила губу. «Так-то лучше», – решила она. Слой мусора на берегу, похоже, становился тоньше, по мере того как она сквозь него пробивалась. Наконец хлама стало всего лишь по колено, и по нему можно было просто брести, как по глубокому снегу. На дальнем конце пляжа возвышался серебристый утес. Отважные деревца тут и там пробивались из отвесных скал и упрямо тянулись во все стороны. Над их вершинами с криками кружили огромные птицы, чьи длинные шеи в полуденном свете отливали ярко-синим. Сентябрь была на берегу совсем одна и все еще тяжело дышала. Она попыталась убрать из уголков глаз остатки гномьей мази, засохшие там, словно после сна. Когда глаза окончательно очистились от мази и морской соли, она обернулась и посмотрела на свои следы, ведущие из моря. И вдруг оказалось, что берег покрыт вовсе не лепестками роз, ветками и яичной скорлупой. Он весь горел золотом, настоящим золотом, до самой сине-зеленой воды. Дублоны, ожерелья, короны, медальоны, тарелки, слитки и длинные блестящие скипетры – все это так сверкало, что пришлось зажмуриться. Весь берег, куда ни глянь, был совершенно золотым.

Сентябрь по-прежнему трясло. Она ужасно проголодалась и вымокла, вода текла с нее ручьями. Она отжала волосы и подол своего оранжевого платья прямо на громадную золотую корону с крестами. Пиджак, ужаснувшись, что из-за такой мелочи, как потопление, он пренебрег своими прямыми обязанностями, быстренько надулся и парусил на морском ветру, пока не просох совершенно. «Что ж, – подумала Сентябрь, – все это, конечно, очень странно, но Зеленого Ветра нет и некому объяснять мне, что происходит, а торчать весь день на пляже я не могу, не загорать же я сюда приехала. Пусть у меня нет Леопарды, но ноги-то есть!» Она еще раз взглянула на катящиеся фиолетово-зеленые волны. Внутри у нее зашевелилось необычное волнение, странное и сильное, которое она не могла объяснить, но чувствовала, что оно связано с морем и небом. Однако еще сильней был голод, велящий срочно отыскать хотя бы плодовое дерево, а лучше – магазин, где продаются сосиски или булочки. Сентябрь аккуратно сложила неясное волнение и спрятала подальше, в глубину души. С глазами, все еще слезящимися от блеска волн и золота, она отправилась в путь.

Не ступив и двух шагов, она наклонилась и предусмотрительно подобрала один скипетр, особенно густо усеянный драгоценными камнями. «Кто его знает, – подумала она, – вдруг придется заплатить выкуп, или подкупить кого-то, да просто купить что-нибудь, наконец». Сентябрь вовсе не имела склонности к воровству, но и совсем простодушной тоже не была. Она пошла дальше, опираясь на скипетр как на посох.