Девочка из прошлого (СИ) - Страница 84

— Рус, аккуратно, — прикрикиваю, когда старший несется вперед, не разбирая дороги.

Смеется и отмахивается рукой. Взрослый. Типа самостоятельный.

Такие одинаковые и такие разные.

Рус серьезный, увлечен техникой и цифрами. Боксер. Уже сейчас подает надежды на блестящие результаты. А Эрик характером пошел в мамулю. Творческий парень, зависающий вместо компа в книгах по истории. Что не мешает ему профессионально заниматься на картинге. Санька была сначала против — маленький же, но у меня есть ключик, помогающий убедить мою принцессу. Как бы она не противилась, все равно в итоге сдается.

— И я тебя люблю. Саш, наверное, любовь, когда настоящая, когда от сердца, она с годами не превращается в привычку, а приумножается, становится больше и глубже.

— У японцев есть такое слово — хорэнаосу. Оно означает «перевлюбиться». Вот, мне кажется, у нас так. Я каждый день в тебе влюбляюсь все больше и больше.

— Хорошее слово. И я с ним согласен. Не только любить, но и жить по — настоящему, когда вы рядом.

— Так это правда бывает?

— Правда.

Столько всего изменилось за последние годы. А ее глаза не меняются. Смотрят с таким же детским восторгом на окружающий мир, дарят все такие же эмоции и нежность моей душе.

Я видел, как менялась Саша за эти годы. Какой бледной была, когда носила Руса. Токсикоз ее доканывал. Бесконечные обмороки и капельницы, и выдержка на грани. Видел, каким шариком она стала, когда у нас получился Эрик. Совершенно неожиданно и вопреки всем прогнозам врачей. Ходила она с ним легко. Но сколько седых волос мне прибавили тяжелые вторые роды жены.

Сколько было мук и боли, когда ушел Влад. Как не боролся, но болезнь взяла свое. Помню его эмоции при встрече на пороге роддома. Когда он взял в руки первого племянника. Он плакал и не стеснялся своей слабости. Когда встречали Эрика, он уже хохотал, что его сестренка всегда делает наперекор всем. Севера очень не хватает всем нам, но наша дружба с парнями, соединившимся когда — то давно благодаря ему, крепче с каждым годом.

И чем старше мы становимся, тем больше потребности встречаться друг с другом. Для этого у нас есть свое место. Тот самый дом старенькой бабушки. Сейчас он еще больше увеличился, потому что дружная семья растет. Но по — прежнему уютный, по — прежнему ждущий всех. Пионы вдоль забора разрослись огромными кустами, а на лужайке за домом теперь целое футбольное мини — поле. И нет среди нас таких, кто откажется погонять мяч. Будь кому — то тридцать пять, а кому — то пять.

— Давид, держи Чака крепче. Сейчас бросится за мальчишками.

— Пусть бежит, малышка. Здесь никого нет.

— Ага. Он Кирилла не любит. Убежит, и опять искать будем.

Новый парень из охраны только хмыкает. Саша, когда эмоционирует, довольно громко говорит. Парень — то не виноват ни в чем. Запускал мальчишкам салют. Кто же знал, что Чак их боится? Олегыч с нас всех в ту ночь чуть скальпы не снял. Санька плакала, а мы искали пропажу. Хорошо, что сам пришел.

Малышка вдруг обнимает меня за талию, резко остановившись.

— Ты чего?

— Давид?

— М?

— Наклонись.

Прижимаюсь к жене, а она тянется к уху и шепчет: — Целоваться хочу.

Смеюсь. Моя непосредственная девочка.

Один взгляд глаза в глаза может изменить всю жизнь. И самое главное, впустить в себя этот взгляд и те чувства, которые стучатся в сердце. Важно не упустить свой шанс на счастье. Оно дается каждому, но не все вовремя понимают и открывают свое сердце навстречу чувствам.

Накрываю ее губы своими, даря горячий поцелуй. Нам, как всегда, не нужны слова. Но я все равно говорю, прерываясь на мгновение:

— Люблю тебя, моя принцесса. Моя родная.

Моя. Навсегда.

Бонус.

Врач скорой помощи.

Стандартный вызов. Зрелый мужчина, плохо с сердцем. Подтянутый, выглядит максимум на сорок пять, хотя по паспорту уже пятьдесят три. На возраст указывают лишь виски чуть тронутые сединой. Уютный дом, куда прибывает наша бригада, встречает приятным запахом выпечки.

У кровати, прижимая к груди руки, бледная девушка. Женщиной назвать эту хрупкую и бледную статуэтку просто язык не поворачивается. Жена. В глазах слезы, но привычных причитаний и выкриков себе не позволяет. Все, что она произносит, кроме ответов на мои вопросы: «Доктор, спасите моего мужа. Я не смогу без него». И что — то в этой фразе трогает даже мое, привыкшее ко всему, сердце.

Остановка. Ребята суетятся, тащат необходимые препараты и оборудование. Пытаемся вытащить. Ноль.

Девушка стоит в углу, хотя ее несколько раз пытались выставить. Стоит, молчит и только руки сжимает. Краем глаза поглядываю, как бы рядом со своим мужем не оказалась.

Время, указанное в протоколе, закончилось и нам бы сворачиваться, фиксируя летальный исход. Но что — то удерживает. Сам не могу понять, что. Останавливаю своих парней, прося еще немного времени. Протокол протоколом, но мы знаем, какие чудеса случаются, и что еще есть мгновения. Пусть шансы и ничтожно малы. Прямо скажем, практически невероятны, но… Ради этих глаз, наполненных слезами…

Андрей вводит в вену лекарство, а мы с Арсеном вновь приступаем к реанимации. Последний шанс.

Давай, мужик, за тебя сейчас такой ангел молится.

Вытираю со лба пот, когда мужчина слабо приоткрывает веки. Шанс! Вот он! Начинаем суетиться, продолжая вводить в вену необходимое.

Полностью открыть глаза не может, но шарит по комнате, ища кого — то. Не трудно догадаться, кого.

— Можете подойти на секунду. — Говорю, а у самого в носу противно щиплет.

Ради этого взгляда, который молчаливо связывает мужа и жену друг с другом, я готов, наверное, всю ночь бороться со смертью. Даже мне, цинику, понятно. Это любовь. В том чистом виде, в котором никто не наблюдал, но типа где — то она есть.

А я вот видел.

Арсен шмыгает носом. И его пробрало.

— Александра, Вашего мужа необходимо срочно госпитализировать…

Продолжаю говорить положенные слова, а она кивает и взгляд не отрывает. Молча. Без слов. Собирается и едет с нами.

Повезло тебе, мужик. Такой ангел сегодня просил за тебя…

Давид.

Прихожу в себя в палате. Противно пищат приборы, разнося черепную коробку вдребезги. Пытаюсь морщиться, но не получается. Вообще ничего не помню.

Нет, помню свой шок и как заболело в груди. Пожар моментальный. Эрик, мать его, одолжил машину другу, не сказав никому. А тот угодил в аварию. Позвонили, естественно мне, учитывая, что балбес документы из тачки даже не потрудился достать. Тут и прихватило.

— Давид, — нежный шепот сбоку. С трудом перевожу взгляд. Моя девочка. Все такая же. Такая же нежная и хрупкая. Только круги под глазами. Не спала.

Помню черноту. Ни звуков, ни картинок. Ослеп и оглох. И вдруг, в какой — то момент глаза… зовущие, ждущие, любящие… ее глаза. Их я узнаю в любом из миров. Этот взгляд зацепил, и не позволили опрокинуться в темноту. Держал на поверхности, даря силы и уверенность. И я схватился за него. Изо всех сил. Не смог бы без нее. Никак.

— Тебе нельзя пока говорить, — шепчет. Губы саднит, а во рту не просто пустыня, огнем полыхает. — Ты подключен к аппаратам. Я…

Саша закрывает ладошками лицо, но тут же смахивает слезы и улыбается.

— Я так ждала тебя.

Мы смотрим друг на друга, не замечая даже, что в палате находятся посторонние люди. Они что — то говорят, делают, проверяют. Дергают меня. Я же смотрю только на нее. Любовь всей моей жизни. Да нет, не так даже. На свою жизнь.

«Люблю тебя» смог произнести спустя долгих восемь дней. Все это время приходилось лежать и молчать. Но моя принцесса давным — давно научилась понимать по глазам. А взглядом я ей обещал много чего. Дай мне только выйти отсюда.

— Как думаешь, зеленое или бордовое? — Саша крутится перед зеркалом, прикладывая поочередно наряды.

Я развалился в кресле, жадно рассматривая свою жену. После приступа прошло много времени, и первые дни, когда стало можно, я ее просто не выпускал из постели. Но мало. Мне всегда ее мало.