Девичий паровозик - Страница 17

У девушек кончался репертуар, они притомились и стали повторяться. Стало заметно сереть за окном, а Аида чуть не плача просила просто полежать с ней рядом.

Она ждала, когда я отдохну. Под утро она все-таки обманула меня. Когда я думал, что у меня нет никаких сил не то, что бы этим заниматься, а вообще двигаться, она все сделала сама. Это был третий раз. Я думал, что умру как герой. Девушки безропотно терпели, понимая наверно как это важно, или они уже спали на ходу.

Они стали собираться, когда совсем рассвело. У девушек от повязок остались красные полосы на лицах. Одевались они все же стесняясь меня в дальнем углу. «Ах девчонки, девчонки!!! – с удивлением думал я. – Надо же было меня сегодня довести до такого скотского состояния, что я совсем не реагирую! Чисто евнухом стал. Смотреть на такие нежные юные создания и совсем равнодушно! Неужели это возможно! Неужели это происходит со мной!?»

За окном уже звонко пели птицы. Где-то на заливе тарахтел рыбацкий катер. В третий или четвертый раз принимались кукарекать соседские петухи.

Слегка подволакивая ноги, я пошел, закрылся за моими не прошенными гостями. Аида на прощание послала мне совершенно дурацкий в этом положении воздушный поцелуй.

«Неужели эта ночь, наконец, кончилась!»

Я заглянул под кровать. Маша безмятежно спала, причмокивая губами.

«Долго, очень долго я не общался с тобой моя миленькая Маша! Сколько же тебе пришлось пережить! Неужели наступит такое время, когда нам никто и ни что не будет мешать. Ну и какая ты светская дама? Какая сударыня? Всю ночь под койкой! Моя ты милая девочка наверно отлежала все бока».

Я не знал, поднимать ее или нет. Наконец когда вернул простыни и одеяло на место, аккуратно стараясь не разбудить ее полусонную, положил на кровать. Она прижалась ко мне и, по-моему, полностью не проснулась, а может, сделала вид. Меня это устраивало. Потому что в эти минуты я не знал, что сказать ей и стоит ли вообще говорить, если она сама все видела и слышала. «Интересно, на каком месте она уснула? – подумал я. – Что она видела?».

Маша проснулась около десяти утра. Меня не будила, стала тихонько одеваться. Я проснулся и долго смотрел на нее. Она заметила, что я наблюдаю за ней, кисло улыбнулась и попросила ее проводить.

Мы даже не попили чай. Шли почти всю дорогу, молча. Мы вообще ничего не обсуждали и старательно делали вид, что ничего не было. Она молчала. Я молчал. Я молчал. Она молчала. Так мы и добрались до ограды курорта.

– Дальше не ходи! – Попросила она.

– Не пойду.

Она не уходила, и я стоял. Я не чувствовал своей вины и не хотел делать шаг навстречу в чем-то извиняться. У нее на этот счет наверно были другие мысли. Конечно, это перебор, но что с того, один или несколько раз, а может, она уснула раньше и может вообще дело не в этом, думал я, просто гадкий неприятный осадок остался и ни куда от него не денешься.

Она взяла прутик и стала чертить что-то на земле. Это были страшные рожицы. Она, нарисовав одну, тут же затаптывала, стирала ногами и рисовала следующую. Я смотрел на это чертово царство, а она, нарисовав особенно страшную рожицу, уже не стала стирать, а стала бить ее каблучками, остервенело топтать. Потом она заплакала. Я ее обнял, и мы постояли так немножко времени.

– Ну, я пойду? – сказала она неуверенным голосом.

– Иди!

– И что я наверно пошла?

– Да. Скоро наверно обед у вас.

– Что? Причем здесь обед? Какой обед?

– Извини, вырвалось.

– Пойду на обед, – сказала она громко и решительным шагом пошла по направлению к корпусу.

Я постоял еще немножко и понуро пошел обратно. Солнце палило. Сильно болела спина, во рту совсем пересохло, я с трудом добрался до флигеля. Попив кваса, я завалился спать и спал до четырех. Как мог, прибрался и сел, совершенно не зная чем заняться. Вообще, зачем я здесь, что я здесь остаюсь. Нет, утром уеду, – решил я твердо и бесповоротно. И правда, если даже бы удалось вернуть Машу, она бы наверно не согласилась ни на что в этом жилище, с которым было связано столько отрицательных впечатлений, да и сам я настолько опустошен был этой черной вдовой, что наверно еще как минимум неделю не буду смотреть на женщин с вожделением.

Нет! Надо определенно уезжать!

Когда солнце уже клонилось к закату, неожиданно послышался легкий стук в дверь больше похожий на царапанье. Обычного скрипа половиц перед этим не донеслось, и я подумал, что наверно балуется ветер. Спустя почти минуту снова раздался такой же робкий стук.

– Открыто! – сказал я, с недоумением поглядывая на дверь.

Дверь отворилась и в небольшую щелку осторожно просунулась голова Вари, а потом и она сама.

– Заходи Варя! Не бойся.

Мы с девушкой встретились глазами, и она сразу потупила их и начала краснеть.

При виде девушки у меня неожиданно поднялось настроение. Как-то совсем не ожидал ее увидеть.

– Ну что вы юная барышня! Проходите, раз пришли, – сказал я, улыбаясь и осматривая ее щупленькую фигуру с ног до головы.

Девушка покраснела еще сильней.

– Я не барышня!

– Ну не барышня, так не барышня. В прошлый раз то у вас корона на голове красивая была я и решил…

– Это я сама сделала, просто так.

– Здорово у тебя получилось. Я вот не умею, так как ты.

– Я от тети Ады, вам конверт принесла.

– А что в нем?

– Деньги.

– За что?

– Тетя Ада сказала вернуть вам деньги за жилье, а жить вам можно.

– А что она такая добрая стала?

– Вы сами знаете, – сказала девушка, не поднимая глаз.

– Это она это зря. Я денег назад не возьму. Так ей и передай.

– А она сказала все равно вам отдать, даже если вы не захотите.

– Даже так?

– Ну, пожалуйста. Она будет меня ругать иначе.

– Не повезло нам с вашей хозяйкой, – сказал я, поглядывая на протянутую ко мне худую ручку с конвертом.

Я не хотел брать конверт, так как боялся, что девушка убежит, а мне хотелось сказать ей еще несколько слов.

– Ну, хорошо, я возьму, тебя не будут ругать, но у меня к тебе маленькая просьба. Посиди буквально минутку выслушай меня и пойдешь. Договорились?

– Я послушаю, – сказала девушка и села на краешек стула.

– Видишь ли, Варя, – я помолчал, подыскивая слова, – как ты сказала, что в нас вселился бес? Ты права, то, что было ночью, никого из нас не красит. Верно это, все правильно, но ты должна понять, что все здесь немножко сложнее, чем ты думаешь. У меня есть молодая женщина, которой немногим только больше лет, чем тебе, но ее отдали замуж против воли за нелюбимого человека который еще к тому, же намного старше ее. Так случилось. Были к тому причины. Она скорей всего не сможет его бросить и жить без любви ей тоже тошно. Вот поэтому мы оказались здесь. Твоя хозяйка использовала это обстоятельство и грозилась раскрыть тайну. Мне пришлось согласиться, чтобы спасти ее репутацию. И твою хозяйку я не берусь осуждать. Понимаешь, когда у женщины очень долго нет любимого человека, мужчины, …они бывают, вот так, слетают с катушек. Ты уж сильно не гневись на нее. Кто виноват, что у нее погиб муж, и она оказалась вдова. И выйти вторично ей замуж тоже затруднительно, она по воли свекрови может остаться без средств. А ведь на эти деньги в частности тетя Ада и вас обувает, и одевает, и учит грамоте и другим наукам. Ведь так?

– Так, – совсем тихо промолвила Варя, и первый раз подняла на меня глаза. Они смотрели внимательно изучающе.

– Понимаешь! Этот мир так устроен, что все и везде завязано на деньги. Деньги держат женщину, с которой я встречаюсь, они же держат тетю Аду, и держат даже вас с Дашей у нее, а как без них? Пропадете. Один поступок рождает другой. Редко так бывает, что есть все и деньги и любовь и отношения хорошие. Чаще вот так деньги, или поступки других людей, рождают зло.