Дети Хаоса - Страница 19

Это означало, что он мог сесть на корточки, а не прижиматься лицом к полу.

– Мой господин добр.

– Ты совсем взрослый.

Хорольд тоже изменился. Он всегда славился внушительными размерами, а теперь еще сильнее раздался вширь и походил на мощного быка, хотя жира у него не было. Пурпурная мантия окутывала почти весь торс, а видимые части тела заросли желтой шерстью цвета спелой пшеницы, под которой прятались ошейник и огромное количество золотых браслетов, украшавших могучие руки и ноги. Лохматые брови закрывали лоб. Сапоги скрывали явно не человеческие ноги; гордый нос с горбинкой, нарисованный Бенардом, превратился в рыло, и нижняя часть лица выступала между двумя торчащими клыками.

Чудовище вздохнуло.

– Годы идут! Мастер-художник? Поклоняешься Анзиэль? Достойный выбор.

– Мой господин добр.

Как это ни удивительно!

– Все флоренгиане художники, а не воины. Так нам говорили. Как по-твоему, мой брат еще в это верит? – В свинячьих глазках загорелся опасный огонек.

– Милорд, я об этом ничего не слышал.

Флоренгианская война шла далеко, и убеждения лорда крови Стралга мало волновали Бенарда.

– Заложнику стоило бы интересоваться такими вещами. Итак, чего ты хочешь?

Этот вопрос он задавал и всем остальным просителям.

– Милорд знает, – проговорил Бенард, произнеся вежливую формулу, означавшую: «Мне прекрасно известно, что вы этого не знаете», – что его жалкий слуга получил заказ на изготовление статуй Светлых для нового Пантеона.

– Помнится, священники выманили у меня кучу золота на какой-то бестолковый проект. – Сатрап нетерпеливо постучал когтями по ручке трона. – И?

– Я хотел посоветоваться насчет статуи священного Веру, милорд. Поскольку вы – свет Веру в Косорде, я подумал, что вы укажете презренному рабу, как следует изобразить вашего бога. Я осмелился принести рисунок… милорд…

Тот махнул рукой герольду, который отобрал у Бенарда доску и, опустившись на колени, показал ее чудовищу на троне. Сатрап Хорольд, с его рылом, клыками и злобными глазками, посмотрел на божественное лицо, которое принадлежало ему пятнадцать лет назад.

Он фыркнул и знаком велел Бенарду подняться и подойти к трону. Это было исключительной честью, хотя таило в себе и опасность. Гатлаг уже намекнул, что Хорольд может воспринять рисунок Бенарда слишком близко к сердцу и прикончить художника одним движением лапы.

– Когда ты это сделал? – спросил он, низко и глухо зарычав. Ему с трудом удавалось говорить тихо.

– Сегодня утром, милорд.

Древний трон Косорда был не слишком высоким, однако Бенарду пришлось задрать голову, чтобы увидеть клыки сатрапа, и ему стоило немалых усилий сдержать гримасу отвращения от его мерзкого животного запаха.

– По памяти?

– Да, милорд.

– Невероятно.

– Мой господин добр.

– Расскажи мне про новый Пантеон.

– Милорд, боги будут стоять над своими храмами…

Стоящие порознь статуи в полный человеческий рост были новшеством, заимствованным у флоренгианцев. До войны вигелиане редко осмеливались изображать богов иначе как на барельефах или в виде фаянсовых фигурок. Поскольку статуи в человеческий рост невозможно было перевезти через Границу, мастера вроде О дока и его ученики работали по рисункам, а остальное додумывали сами.

– Каковы размеры статуй?

– Священники хотели, чтобы они были в человеческий… я хотел сказать, большими, милорд.

Болван, каких свет не видывал!

– И что на них будет надето?

– То, что требует традиция и одобряют священники, милорд. – Бенард постарался взять себя в руки, чтобы не пуститься в длинное описание чуда, которое он собирался создать. Когда имеешь дело с деспотом, надо думать, что говоришь. – Со всеми подобающими атрибутами. Некоторые из них будут в одеждах… другие нет.

– Что будет на Веру?

– То, что прикажет милорд.

– В таком случае изобрази Веру без одежды.

Пока Бенард раздумывал над тем, как попросить защиты сатрапа на время работы, не упоминая его сына, Хорольд заговорил сам:

– Дайте ему меч… без ошейника, разумеется. – Челюсть чудовища заходила в подобии улыбки. Из пасти вывалился длинный черный язык, облизавший клыки. – В прошлом ты доставил мне немало неприятностей, малыш Бена. Что же ты натворил сейчас, раз пришел просить у меня поддержки?

Бенард не мог соврать в присутствии Свидетельницы. Он почувствовал, как во рту у него пересохло, но он все же сумел прошептать:

– Ну… ничтожнейший из слуг милорда напился и произнес… э-э-э… оскорбительные речи в адрес великолепнейшего сына милорда, храброго воина Катрата Хорольдсона, и теперь опасается за свою жизнь… милорд.

Чудовище фыркнуло и почесало за ухом кривым когтем.

– Надеюсь, что это так. И все?

– Если вам будет угодно, милорд.

– Свидетельница?

Свидетельница в белом одеянии, продолжая прясть, бесшумно скользнула к трону.

– Милорд?

– Что произошло на самом деле?

– Милорд! – взвыл Бенард. Нет, только не теперь!

– Молчать! – рявкнул сатрап.

– Художник предложил вашему сыну сразиться за женщину, тот согласился, а потом упал и потерял сознание, милорд.

Свидетельницы говорят громко, ее услышали все присутствующие в зале суда и затаили дыхание.

Хорольд засопел, несколько раз сжал и разжал кулаки; длинные черные когти, казалось, стали длиннее.

– Моему сыну? – прохрипел он. – Это отребье? Когда?

– До рассвета.

– Кто это видел?

– Женщина и два воина из фланга Катрата.

Бенард ждал, когда за ним придет смерть. Вопросы сатрапа выставили его самого и его наследника, посвящение которого он совсем недавно праздновал, в глупом свете. Нормальная реакция вериста на такое оскорбление – мгновенное убийство, и Хорольд задрожал от усилия, которое ему потребовалось, чтобы удержать себя в руках. Публичное насилие только ухудшит его положение, показав, как сильно он уязвлен. Его маленькие глазки оглядывали потрясенный зал в поисках насмешек. В конце концов он выдохнул и произнес:

– Да, очень интересно! А сейчас где мой сын?

– На галерее около западной лестницы, милорд.

Свидетельница прекратила прясть и заправила новую нить в прялку.

– Герольд, вызови Катрата Хорольдсона.

Бенард спрашивал себя, почему ярость Хорольда еще не повалила Свидетельницу навзничь. Неужели отец велит Катрату устроить казнь? Зубами…

– Художник!

– Милорд?

– Веру – покровитель Косорда. Ты сделаешь Ужасного вдвое выше остальных богов. И даже больше, чем вдвое.

«Но контракт со священниками…», – подумал было Бенард.

– Мой господин добр. А мрамор…

– Чего еще? – прорычал сатрап, и собравшиеся невольно попятились назад, но Бенарду оставалось только сильнее взмокнуть.

– Мраморные блоки уже вырублены или заказаны, милорд. Трудности в перевозке такого большого куска, а также в том, чтобы найти блок нужного размера без минеральных полос…

– Писарь, запиши, что заложника Бенарда необходимо обеспечить транспортом до наших каменоломен и рабочей силой, когда потребуется вырубить нужный блок, а затем доставить его назад, в Косорд – за наш счет. Сообщи страже, что ему позволено не докладывать о своем присутствии в городе, пока он будет выполнять нашу волю. Выдать ему денег… – Черные губы вновь искривила усмешка. – Нет, только не малышу Бене! Следить за расходами я пошлю кого-нибудь поразумнее.

– Мой господин добр!

Бенард даже мечтать о таком не смел! Путешествие на каменоломни может растянуться надолго, и Катрату придется ждать.

– Стража позаботится о том, чтобы ты благополучно вернулся домой. Герольд, верни ему рисунок, когда он будет уходить. – Злобные крошечные глазки на мгновение остановились на Бенарде. – Отнеси его нашей жене. Пусть она сохранит его на память. О, а вот и мой сынок, презренная тень воина.

Поскольку его вызвали не как воина Хорольдсона, Катрат полз к трону, будто самый обычный гражданский проситель.