Дети водяного. Последнее чудовище - Страница 25

Под потолком каюты раскачивался на длинной цепи фонарь, в котором догорал огарок сальной свечи. В его тусклом свете по стенам каюты метались причудливые черные тени. Пахло прогорклым салом и копотью. Кто зажег фонарь? Ванимен услышал какой-то невнятный звук и вгляделся в темный угол, откуда тот доносился. Рэкси и Хайко лежали обнявшись в койке.

Потревожить их сейчас было бы неделикатно — Ванимен ждал, остановившись посреди каюты. Он пошире расставил ноги, крепко упираясь в пол, который ходил ходуном и сильно кренился, и с холодной усмешкой наблюдал за парочкой — любовникам приходилось приноравливаться к сильной качке. На стене у них в головах было распятие, а в ногах, так, чтобы лежащий в койке все время мог видеть, висело живописное изображение Пресвятой Девы. Живопись была довольно плохая, темная, но Ванимену показалось, будто лик Богоматери исполнен некой нежности к двоим, на которых падал ее взгляд. Святой образ от них не отвернулся.

«Впрочем, — подумал Ванимен, — здесь всего лишь каюта, а не церковь, не храм божий, куда я однажды осмелился войти, ибо не мог противостоять желанию во что бы то ни стало вернуть Агнету». И тут Ванимен с внезапной остротой ощутил, насколько чуждым было ему все, что он видел вокруг. Его охватило чувство глубокого одиночества. Но вот наконец любовная игра закончилась. Рэкси и Хайко заметили Ванимена. Парень смутился, девушка же беззастенчиво улыбнулась и отодвинулась от своего приятеля.

— Кто вам позволил забраться в мою каюту?

Суровый голос Ванимена был громче, чем вой ветра, громовые раскаты, грохот волн и скрип деревянной обшивки корабля.

— Другие каюты заняты, — ответила Рэкси. — Мы не знали, что ты придешь. И потом, мы думали, ты ничего не будешь иметь против.

Кажется, Хайко покраснел.

— Было бы… Было бы неразумно заниматься этим делом в море в такую погоду… — пробормотал он. — Мы могли бы отстать от корабля и потеряться… Да и не все ли равно, ведь мы скоро умрем.

Рэкси уселась на краю койки и протянула вперед руки. Каюта была такой маленькой, что она без труда дотянулась до Ванимена.

— Хочешь, давай и ты?.. — сказала она. — Я, как всегда, не прочь еще!

— Вон отсюда, оба! — Он сам удивился своей резкости.

Рэкси и Хайко с обиженным видом покинули каюту. Дверь за ними захлопнулась, и Ванимен остался один. В тусклом и сумрачном свете фонаря он вглядывался в образ Божьей Матери и недоумевал про себя: с какой стати он вдруг так рассердился? Ведь эти двое не занимались чем-то предосудительным… во всяком случае, так они сами считают. У них нет души, они не ведают, что есть порок и что добродетель, они греховны не больше, чем животные, если вообще можно применить к животным подобное понятие. И он, Ванимен, такой же, как эти двое.

— Или нет? — произнес он вслух.

Ответа не последовало.

Миновали три дня и три ночи. Предчувствие не обмануло Ванимена: шторм бушевал, не утихая ни на минуту.

Впоследствии он почти ничего не мог вспомнить, в памяти остались лишь хаос, борьба, тяжкий труд и нестерпимая боль. Горше всего было то, что бесследно исчезла его верная касатка. Должно быть, из страха перед невиданной бурей она скрылась в морских глубинах, а когда шторм окончился, уже не смогла разыскать корабль. То же самое случилось и со многими подданными.

Непостижимо: они все-таки не дали кораблю затонуть. Во время шторма он получил множество пробоин, трюм был полон воды, которую день и ночь откачивали помпами, и все-таки они выжили. Шторм швырял и бросал корабль по бурному морю, пока не натешился вдоволь.

Теперь корабль лири подходил с запада к Геркулесовым столбам. Ванимен сразу же узнал могучие дымчато-синие скалистые утесы на краю земли, где Гибралтарский пролив разделяет Африку и Пиренейский полуостров. Когда-то в юности, много столетий тому назад, он совершил дальнее путешествие по южным морям и побывал в здешних водах. Волнение все еще не улеглось, но море уже снова сверкало яркой лазурью под безоблачными синими небесами. Светлые блики играли на волнах, солнце начинало пригревать, и под его лучами над морем поднимался терпкий аромат соленой воды. Веял легкий морской бриз. Сквозь дощатый корпус корабля слышался негромкий ропот, шорох и плеск — не только на слух, но каждой клеточкой своего существа ловили эти звуки все, кто теснился на палубе: то была песнь мира.

И все же в море не было видно парусов, ни один корабль еще не осмеливался покинуть надежную гавань. Жадные до новостей дельфины окружили одинокий корабль. Ванимен бросился в море, оставив на палубе подданных, измученных и смертельно усталых, как и он сам. Чтобы не менять способ дыхания, Ванимен, нырнув, сразу же поднялся на поверхность. В обнимавшей его чистой прозрачной стихии он чувствовал, как силы возвращаются к нему, наполняя бодростью каждую мышцу тела. Ванимен заговорил с дельфинами.

Что им известно о Средиземном море? Тогда, в юности, Ванимен не заплывал в него, доплыл лишь до высокой прибрежной скалы, которая была похожа на лежащего льва. В землях, омываемых Средиземным морем, уже давно установилось прочное господство христианской веры. От Волшебного мира здесь, несомненно, могли уцелеть лишь жалкие крохи, если вообще что-то сохранилось. Но выбора у Ванимена не было: разбитый корабль не сможет одолеть просторы великого океана. Огромной удачей будет уже, если они сумеют пройти на нем несколько тысяч миль и найдут пристанище где-нибудь в Средиземном море, но это возможно лишь при условии, что здешние воды спокойнее и гостеприимнее, чем те, что шумят к западу от Геркулесовых столбов. Нет ли в Средиземном море какой-нибудь тихой гавани, куда он мог бы безбоязненно привести свой народ?

Дельфины принялись совещаться между собой, потом решили призвать на помощь других дельфинов и послать к ним гонцов, и те помчались по волнам, поднимая каскад брызг и то и дело ныряя. Пришлось дожидаться их возвращения. Тем временем подданные Ванимена отдыхали, восстанавливали растраченные силы, охотились. К счастью, настал мертвый штиль, который длился довольно долгое время. Благодаря безветрию в море не вышло ни одно судно, и можно было не опасаться, что люди пожелают узнать, кто находится на незнакомом корабле, который вошел в их воды.

Наконец дельфины-гонцы вернулись и рассказали о том, что удалось узнать. Почти все земли, лежащие за Гибралтарским проливом, не годились как место, где мог бы поселиться народ лири. Во-первых, там слишком развито рыболовство, во-вторых, слишком сильна церковь. Жители этих стран, конечно же, не обрадуются, когда узнают, что к ним явились незваные гости, которые тоже занимаются ловлей рыбы. Берега Северной Африки подходили, пожалуй, больше, но в то же время ислам, который исповедовали жители этих берегов, в своей борьбе со всем, что зовется Миром Волшебства, отличался еще большей непримиримостью, чем христианство.

Есть, однако, на восточном побережье узкого моря одно место… Дельфины никак не могли толком объяснить, что это за узкое море и о каком месте вдет речь. Они плохо представляли себе, как туда добраться, знали только, что Волшебный мир не подвергался там полному изничтожению, как это случилось, например, в Испании. Напротив, судя по слухам и обрывочным сведениям, которые дельфинам удалось добыть, в той стране и по сей день обитают чудесные волшебные существа. Так, значит, люди, которые там живут, относятся к ним терпимее и снисходительнее, чем где бы то ни было в Средиземноморье? Кто знает…

Воды Гибралтара бороздили многочисленные суда, у берегов сновали рыбачьи лодки, повсюду под водой были расставлены сети. Несмотря на эти опасности, охотники Ванимена наловили достаточно рыбы, чтобы накормить все племя. Теперь можно было продолжить плавание к уже недалекой цели. Берега Средиземного моря были сильно изрезанными, и почти везде они поросли густыми зелеными лесами. В море было множество островов. Несомненно, здесь удастся найти подходящее место для основания Нового Пири.