Дети Русколани (СИ) - Страница 23
‑Я шел на верную смерть – и невредим остался, а он вот…
Несколько раз в шатер заходил Володар, шепотом, чтобы не тревожить раненого, переговариваясь с витязями. Не смотря на всю ярость боя, некоторое число вампиров смогло ускользнуть из ловушки и теперь двигалось на Закат. Труп Хейда, легко узнаваемый по особым доспехам, также не был найден. Ярополк и Вратибой кивали в ответ, понимая – война еще далеко не закончена.
Неожиданно, когда царь очередной раз зашел посмотреть на раненого, снаружи послышались голоса воинов, и полог шатра отодвинулся. Внутрь вошла необычного вида девушка с чашей какого‑то зелья в руках, сопровождаемая двумя стражами. Один из них доложил:
‑Вот. Требовала, чтоб пустили к боярину Златояру! А оружия при ней нет.
Витязи и царь с интересом принялись разглядывать незнакомку. Она была очень худой, с едва заметной грудью, а не слишком длинные волосы были выкрашены в черный цвет, как это водилось у тех знахарок, которые водили дружбу не с водяными и лешими, а с болотниками и прочими Ночными Духами. В ее облике была какая‑то злая красота. Зеленые глаза смотрели внимательно и настороженно. Наконец Ярополка осенила догадка:
‑А ты уж не Вила ли будешь? Мне про тебя Златояр рассказывал.
Та кивнула и негромко попросила:
‑Позвольте мне к нему подойти.
‑Зачем? – настороженно спросил Володар.
Вила чуть заметно улыбнулась:
‑Я не причиню ему зла. В этой чаше – исцеляющее зелье… Я хорошо знаю, какие травы придают сил тем, кто потерял много крови и кто ранен в грудь.
Витязи посторонились, и знахарка опустилась на колени у ложа раненого. Держа чашу в одной руке, она провела другой по влажному лицу Златояра, но он даже не открыл глаз. И Вила негромко прошептала:
‑Ты, я знаю, даже не вспоминал обо мне. А ведь я тебя люблю… ты узнаешь, как сильно я люблю тебя…
Она поднесла к губам витязя чашу и по‑особому коснулась его подбородка. Златояр приоткрыл рот и мелкими глотками, не приходя в сознание, начал пить зелье. Вила же нараспев говорила:
‑А пойду я, ведающая, не Солнечным путем, не Дневной дорогой, не полем, не лугом – а лесом дремучим да бором могучим. А стоит во чаще леса того бел‑горюч камень, не рожденный, не сотворенный, а лишь сведущим явленный. Собирались круг белого камня леший – лесовик, водяной – водяник да болотный – болотник, судить – рядить да витязя губить… Вы могучие – сильные духи, вам ли радость искать в витязевой гибели? А пусть раны его да перейдут на бел‑горюч камень, что вреда не ведает. И пусть встанет витязь, как прежде был здоров и силен, как матерью с отцом урожден! Будет же слово мое крепко и лепко, кое никто не разнимет…
На глазах к бледному лицу Златояра приливала кровь. Он еще несколько раз судорожно вздохнул… и вдруг повернулся на бок, дыша уже как здоровый человек во сне. Теперь это был естественный сон, восстанавливающий силы. Вила еще раз улыбнулась и коснулась его волос. Пораженный Володар подошел к знахарке и негромко сказал:
‑Ну спасибо тебе, Вила! Вернула ты мне витязя с того света, с самых Сварожьих Лугов. Да и верно – рановато ему от ратных дел почить. Проси теперь, чего хочешь!
Вила посмотрела на царя – и он увидел, как ясный и мудрый взгляд ее зеленых глаз тускнеет и затуманивается. У нее хватило сил, чтобы безмолвно пройти мимо Володара и витязей, покинуть палатку, а потом и лагерь. Лишь дойдя до леса, который скрыл ее даже от внимательных взглядов дозорных, Вила позволила накатывающейся волнами слабости восторжествовать. Знахарка упала на изумрудную траву и зашептала:
‑Силы водные, огненные да воздушные, лесные, каменные да болотные, и ты, Мать‑Сыра‑Земля! Так жила я, как вы меня научили, и на судьбу свою не гневаюсь. Ведала я, что лишь такое зелье умирающего исцелит, которому лекарь свою жизнь отдаст! И я жизнь отдала, потому что больше нее люблю я Златояра. Водяные да лешие, горные да болотники, огневицы с огневиками да ветры буйные, и ты, Мати Великая! Храните витязя моего… и отпустите меня… теперь…
Дыхание знахарки прервалось, и застонали над нею ветви могучих дубов. И что‑то откликнулось деревьям плачем в глубине чащи.
…А на утро Златояр проснулся совершенно здоровым, и свежая рана на груди зарубцевалась, словно прошло несколько месяцев внимательного лекарского ухода.
Да, Хейд не только остался в живых, но и смог самостоятельно покинуть поле брани. Особой гордостью в такие моменты он никогда не страдал, и потому просто прополз под ногами сражающихся, по счастью никем не затоптаный и не искалеченый. В лесу он легко миновал стражников оцепления и пешком направился к Закату, понятия не имея, что произошло со всей его армией.
Что‑то эпическое, грандиозное было в этом – бывший еще несколько часов назад вождем самого могущественного воинства на Земле, он в одиночестве, без оружия, в пробитом доспехе и лохмотьях вместо плаща, брел по лесу в глубине чужой земли. Полководец, потерявший армию…
Разгром был таков, какого Хейд никогда не устраивал своим врагам! В этот поход он повел лучшее, что у него было. Кто вернет ему тех вампиров, чей воинский опыт исчисляется столетиями? Людей Хейду было не жалко, ни вилленов – туда рабам и дорога, ни наемников – им было заплачено за то, чтобы они умирали. Но вампиры – о них стоило печалиться.
А что теперь ждет его на Закате? «Волчий Орден» поднимет голову, а тех сил, что оставлены для поддержание порядка, не хватит на подавление восстаний по всей Империи. Как в таких условиях противостоять воинству ариев? Сколько времени даст ему на подготовку Володар? Перед владыкой Русколани, которого Хейд отныне ненавидел так, как только мог ненавидеть, он в то же время был готов склониться – это воистину великий вождь! Как такому противостоять с жалкими остатками былой мощи?
Ветви над головою Хейда как будто переговаривались. Неожиданно ему пришло в голову, что он слышит голоса неупокоенных душ всех тех, кто пришел с войною в эту землю и сгинул без следа в ее просторах. Никто и никогда не побеждал ариев. И теперь Хейд прекрасно понимал, что дело тут не в размерах их страны, не в холоде, не в бескрайних лесах и не в числе воинов…
На третий день завоеватель набрел на девочку девяти – десяти лет. Она была совсем бледной и болезненной – видимо, потерялась в лесу еще в начале вторжения. Она было обрадовалась человеку, ну а когда разглядела, кто перед ней – стало уже поздно. Хейд утолил голод ее кровью и двинулся дальше. Он уже думал о том, как и что сделает, вернувшись в Закатные Земли. Но в то же время никак не мог прогнать от себя желание внезапной и быстрой смерти прямо здесь в лесу, чтобы не биться более над загадкой этого непобедимого народа.
Он вполне узнал, каковы арии, когда они защищают свою Землю. Теперь Хейду предстояло увидеть, какими они становятся, когда идут мстить.
Еще не всех павших успели подготовить к обряду погребения, еще не утих великий восторг после победы, а Володар уже вновь собрал подвластных вождей и полководцев на совет в своем шатре. Они приходили по одному – еще разгоряченные, со свежими, перевязаными ранами… Некоторые явиться не смогли – куда там, если их едва живыми принесли с поля боя! А иные и вовсе навсегда покинули этот мир.
Однако между собравшимися сразу воцарился дух Братства, подобного которому Володар не мог припомнить. Позади ‑ славный бой, и на счету каждого было немало подвигов. Они вместе сокрушили страшного врага, рискуя собою, и каждый был благодарен соратникам за эту победу.
Володар, чувствуя за собою присутствие безмолвного Богумила, внимательно слушал то, что говорили ему братья по оружию. Впрочем, все предложения сводились к тому, как отпразновать победу и сколько месяцев дать войску на отдых. Все сходились на том, что выступать следует не раньше следующего года, чтобы походу не мешали грядущие холода, а взамен павших можно было подготовить побольше молодых парней. Но Володар помнил свои собственные слова, и они мешали ему согласиться с другими вождями: «Пришло новое время…».