Дети победителей (СИ) - Страница 27

– Ты же Йеми имеешь в виду? – спросил Ноксид настороженно, но все так же улыбаясь.

– Да, Йеми.

– Бывали, но только в последние годы и очень редко. С тех самых пор, как на острова прибыла Сельманта.

– А…

– Да-а, Керо. Его странная внешность – продукт оккупации.

– То есть…

– Ты правильно понял. И не будем больше об этом.

Кейтелле не дождался Химиллу с провизией - отошел от костра пройтись, чтобы подумать. Мысли шли в голову легко и свободно, но в большинстве своем неприятные. За ним сразу увязался Йеми и призраком шел следом.

– Где твои родители? - спросил Кейтелле.

– Я не знаю, – совершенно искренне ответил тот, продолжая по старой привычке прятать лицо.

Видимо, он никогда их не видел. Но неполное имя выдавало слишком многое, и даже просто посмотрев на него, уже можно было догадаться о еще большем. А уже из догадок сделать выводы. Кеталиниро не знал, как вести себя и как смотреть в глаза Йеми, поэтому много думал.

Так много, что Химилла начинал злиться.

========== Интерлюдия 7. Лист второй ==========

«Я – единственный его родственник, так уж вышло. Хотя и это громко сказано – всего лишь приемный ребенок. Но, как бы там ни было, кому еще исповедоваться за родителей?

Он хотел рассказать вам лично, насколько это возможно… (затерто) …не успел.

К сожалению, в моем арсенале лишь смутные намеки, которыми он делился в минуты болезненной откровенности. Не больше… да и то, боюсь, утеряно за месяц беспробудного траура. Он умер ранним летом от удара, и меня чуть не постигла та же участь следом. Дальнейшие объяснения будут путаными, а может, и бесполезными, но если то, что рассказывал отец, не является фантазией, и вы были тому свидетелем, то должны припомнить.

(затерто) …надо отметить, что причина его смерти напрямую связана с событиями Второй Волны Нашествия крыс, участником которой он стал добровольно. Я могу доказать это. Только попросите. Мне кажется это важным.

Как я понял, вы замяли какую-то подлость с его стороны, не предав огласке… (затерто)

…часто упоминал, что это, должно быть, стоило вам огромных душевных усилий, и не знал, чем вы руководствовались. Однако то, что его не отдали под трибунал, сыграло необычайно важную роль не только в его - и моей, раз уж на то пошло - жизни. Вот об этом я и хочу рассказать. И кто знает, может быть, и вам станет легче…»

Экран резко гаснет. Гаснет свет. Мир падает в темноту. В здании ведутся электроремонтные работы – быт вгрызается в тонкую материю незнакомых воспоминаний, накрывает плотным одеялом, глушит. И только слова из письма, произносимые незнакомым голосом, беспорядочно всплывают в голове.

========== Глава 7. ТЕГРА. За четыре месяца до: ==========

С наступлением зимы работы в Министерстве прибавилось, так что визиты к Архарону временно сошли на нет.

Кеталиниро убеждал себя, будто рад этому. Не было соблазна торчать в Аутерсе всякую свободную минуту. Показываться в исследовательской тюрьме после памятной беседы с диковатым врачом не хотелось, и Кейтелле искренне надеялся, что о его существовании давно забыли.

Пару раз в разговорах Айномеринхен касался этой стороны Аутерса. Так Кейтелле узнал, что никакого Ниорионина в составе Аутерса раньше не наблюдалось. Видимо, новенький. Потом Айномеринхен дал понять, что не рассказывал Архарону ни о Химилле, ни о Йеми.

- Почему?

- Да все как-то больше про Гипери болтали. Там, знаешь, такие отморозки водились - воспоминаний до конца дней хватит. И посмеяться, и порыдать.

Кеталиниро понимающе кивнул - он часто забывал, что его война закончилась Ризой. Айномеринхен же, пока Кейтелле лежал в госпитале, служил со штрафниками в Гипери. И служил так самоотверженно, что после войны его пристроили в Министерстве. Большего Кейтелле не знал – несмотря на тесную дружбу, они одинаково старательно избегали некоторых тем.

После близкого знакомства с крысиной половиной Локри война для Кеталиниро закончилась. От верной гибели на трибунале его спасло отсутствие руки, от смерти на фронте уже и увечье не помогло бы.

Тогда, пять лет назад, упорно распространялись слухи, будто бы мобилизуют всех зрячих и ходячих. Кейтелле знал, что калекам в окопах делать нечего, и уже мысленно простился с жизнью. Но тут появился Коршун - полководец из самых низов - и переломил ход войны. Да так резко, словно вся война с Локри - короткометражная постановка, режиссированная для его выхода. И вышел он эффектно.

Крыс вернули в Локри. Мобилизованных с границы калек - домой. А Коршун героически погиб в последнем сражении, и о нем до сих пор слагают песни. Лиенделль, кажется, знает их все наизусть.

На Лиенделле Кеталиниро неизменно мрачнел. Последний обещал сказать, если в областную клинику завезут некоего гражданина Катри с поэтичным именем Аллидеррио. И теперь всякий раз, когда Лиенделль попадался в коридоре блока, Кейтелле боялся услышать долгожданную весть. Порадовать Рамфоринха все еще нечем, а символом грядущих санкций сделался сосед, незадачливый и очень грустный в последнее время. Новостей из Катри, если верить тому же Лиенделлю и его газетам, не было, что уже откровенно пугало.

Поиски Кириа замерли на целый месяц, но Кейтелле давно понял – он готов сбежать в Аутерс при любом удобном случае. Не за сведениями о пропавшей крысе, нет. Просто в гости, выпить чаю из мерзкого гриба, пожаловаться на министерские требования к оформлению документов. Пожаловаться-то всегда найдется на что.

В один прекрасный день Айномеринхен объявил, что сегодня они уйдут в точности согласно должностной инструкции - в конце рабочего дня и ни минутой позже. Кеталиниро был обречен на вполне определенный вечерний досуг.

Архарон улыбался совершенно по-идиотски, как человек, которого застигло врасплох радостное известие. Он с растерянным видом замер в углу.

Тирау отсутствовал. Отсутствовала и еще одна лампочка. Точнее, она оставалась на месте, но была как-то подозрительно вдавлена и, конечно же, не горела.

- Я думал, вы больше не придете, - сиял Архарон. Кейтелле хотел спросить, почему тот так решил, но подумал, что это глупо - особенно если вспомнить, как они расстались. Когда это произошло? Вчера или годы назад?

- Тирау очень злился, - Архарон усадил гостя на законное место, добыл горячую воду и налил “гриба”. - Ругал Ниорионина последними словами за то, что тот вас отвадил.

Кейтелле несколько удивился. А Тирау-то какое дело?

- Он хотел вас видеть. Не говорит, зачем. Может, хочет попросить что-нибудь из-за периметра.

“Или ему есть что сказать”.

- Тирау иногда так делает. То сигареты, то ручки…

- А если найдут при обыске?

- О таких мелочах достаточно предупредить охрану. Но вообще некоторым заключенным разрешено иметь личные вещи, - Архарон обвел рукой бардак на кровати соседа. – В нашем коридоре есть те, кто даже свидетельства о рождении хранит.

- Зачем?

- Иногда это последнее доказательство, что мы - люди. Что у нас тоже были имена вместо кличек.

- Ты помнишь свое имя?

- О, нет. Я здесь слишком давно.

Как бы ни хотелось Кейтелле продолжить тему, Архарон уходил от нее с мастерством опытного специалиста. Он путано рассказывал о Ниорионине, о том, что в штат его включили не больше года назад, что вначале он отличался особой гуманностью, но потом быстро вошел во вкус и нынче всех шпыняет, невзирая на статусы и звания.

- По образованию он фельдшер. Часто наглеет, одевается не по уставу, технику безопасности игнорирует и ходит к заключенным в любое время суток.

- Зачем ходит?

Кейтелле с трудом сдерживался, чтобы не побежать искать Тирау. В задумчивости он не заметил, как опустошил стакан. Понял, что вообще пьет эту дрянь, только когда увесистый кусок гриба мокрой массой ударил по носу. Архарон рассмеялся.