Дети победителей (СИ) - Страница 24

Надо же было столь глупо попасться! Так подставиться! Слишком опрометчиво он ринулся в святая святых Аутерса. Кейтелле взял себя в руки и оскалился в ответ. Архарон - быстрый взгляд за спину собеседника - судя по напряженной позе, не так уж и доверяет своему лечащему врачу. Врач же - хитрый взгляд, наглая ухмылка - со своей стороны, спокойно мог бы отказать в, как он выразился, аудиенции и представителю министерства, и самому министру. Но не отказал. Кеталиниро, несмотря на тяжкие увечья человеческому достоинству, быстро прикинул, что может значить такой жест.

- Вы меня успокоили, - улыбнулся Кейтелле. - Полагаю, завтра он будет еще жив. До завтра, Архарон!

Он салютовал заключенному и легко поклонился врачу:

- Будьте здоровы.

И, резко развернувшись, шагнул к выходу.

- Постойте, - выдохнул Ниорионин.

Голос при этом “постойте” дрогнул. Кейтелле показалось, так мог бы дрогнуть голос рыбы, заглотившей крючок. Еще секунда, и они поменяются ролями.

- Архарон, жри свои таблетки и выметайся, - тихо и нетерпеливо приказал врач.

Тот растерянно осмотрелся. Обшарил взглядом пустой стол, запустил руку в карман Ниорионина, от чего последний подпрыгнул на месте, наконец перестав жечь глазами Кейтелле.

- Так давай, - неуверенно потребовал Архарон.

- Чего давать?

- Таблетки свои…

Врач суетливо залез в карман халата, выудил флакон. Со словами “Они как раз не мои” отсыпал в дрожащую ладонь три синие капсулы. Архарон с хрустом прожевал их и, скрестив руки на груди, вышел, ни с кем не попрощавшись, только на пороге задержал взгляд на Кейтелле. Ниорионин дождался, когда дверь закроется, и шумно выдохнул, серые глаза теперь скользили по рукаву Кейтелле несколько виновато. Тот покорно ждал продолжения сцены. Ждал хода.

- Я не его лечащий врач, - Ниорионин присел на край стола и обнял себя руками, спина ссутулилась. Теперь врач производил впечатление замерзшего до самых костей человека.

- Надеюсь, мне не придется расплачиваться за эту тайну.

- Нет никакой тайны, - врач отмахнулся. - Я не руководитель проекта. Исполнитель. Делаю, что прикажут… вы садитесь.

Это предложение сесть украло все силы у Кейтелле, так что даже пришлось им воспользоваться - неоднозначный намек на продолжительный разговор, к которому Кеталиниро был не очень-то готов. Как и ко всем прочим событиям дня.

- Не ведаю, что делаю.

- Зачем вы говорите это мне?

- Мне показалось, вы переживаете за Архарона. Я тоже, вот и весь секрет.

Кейтелле почувствовал - где-то глубоко внутри успокаивается сердце. Так будет лучше - пусть этот неприятный странный человек думает, что в подземелья его привела тревога за заключенного. Хоть это тоже грозит осложнениями. Ниорионин одним движением собрал провода и скинул их в недра коробки. Когти подцепили что-то со дна - маленький черный кубик блеснул гранями в лакированных когтях.

- Но вы работаете в Министерстве, а я всего лишь младший научный сотрудник при тюрьме.

Он покрутил предмет перед глазами, рассматривая его через задумчивый прищур. “К чему бы такие речи?” - подумал Кеталиниро.

- Вы хотите меня во что-то втравить? Добиться для Архарона амнистии? Звучит фантастично.

Ниорионин странно затрясся и с самым брезгливым видом бросил кубик обратно в коробку. Этому человеку не шли эмоции - они уродовали его, но он, как назло, не умел скрывать чувства, а кроме того, постоянно их испытывал. Сейчас его перекосило, словно от боли; к счастью, представление закончилось столь же быстро, как и началось.

- Я даже не знаю, за что он тут! - шепотом забросил Кейтелле удочку.

- А вам этого никто и не скажет. У меня нет доступа к личным делам. Некоторые заключенные в курсе своих преступлений, конечно. Их и спрашивать не надо, они сами все скажут. Но не этот, как вы уже поняли.

Мимо. Снова мимо. Из последних сил Кейтелле удерживал вздох разочарования: как расценивать туман вокруг проступка Архарона? Как что-то сверхужасное или совершенно незначительное, настолько, что сам преступник до сих пор не понял, чего же он успел натворить в столь юном возрасте? Не телеграфировал в Локри, не убивал полководцев, не предавал Родину… может, письмо отослал. Другу в Катри.

От последней мысли по спине заструился холод. Ниорионин тем временем лепетал о том, что он, мол, уверен - врагом народа можно стать за любую мелочь. И тут же оговорился, что такие суждения только между ними. Словно издевается! Читает мысли и издевается! Простая разведка превращалась в нечто угрожающее. Кейтелле почувствовал дурноту. Если Рамфоринх обнародует письмо, вполне может статься, Кейтелле в одночасье сделается пациентом Ниорионина. На секунду почудилось, словно кафель заляпан кровью. Одурманенный видением, Кейтелле поднялся.

- Что вы предлагаете? - спросил он чужим голосом, глядя куда-то мимо собеседника.

- С вами все хорошо?

- Отлично, - Кейтелле быстро прошел к двери.

- Держать друг друга в курсе, - проговорил Ниорионин. - Что еще остается?

- Что еще остается… - повторил Кеталиниро и замер у выхода. В тишине Кейтелле услышал, как где-то рядом капает вода. Он оглянулся, но крана в кабинете не наблюдалось. И вообще чего-либо, что могло бы протекать. Может, батарея за шкафом?

- Вы догадываетесь, на сколько сейчас наговорили? - холодно спросил он у застывшего посреди кабинета врача.

Ниорионин спокойно кивнул и печально улыбнулся. Что-то было в его глазах такое, что можно сопоставить по ощущениям лишь с камерой пыток.

- И все из-за Архарона?

- Он ангел в своем роде, разве нет? Ангелов надо оберегать. Примета, говорят, хорошая.

Прежде чем уйти, Кейтелле согласился. Да, Архарон, скорее всего, ангел.

Полосатая кошка запрыгнула на кровать и села напротив Лиенделля перед постельным столиком. Она сложила передние лапы на голубую столешницу, словно тоже желала обедать. Вид у нее при этом был самый разнесчастный. Обделенный даже.

- Спасибо, - зачем-то сказал Лиенделль и, выловив из супа картофель, положил перед животным.

Кейтелле вошел в комнату, разделся в полумраке, рука нашарила станцию и пакет соли. Когда загорелись лампочки, комната показалась подозрительно чужой. Все казалось чужим после того, как бессмысленное хождение по краю взорвалось, наконец, реальностью. Он так привык к спокойствию добропорядочного крохотного гражданина, что едва ли мог поверить, будто его махинации могут оказаться замеченными. Нет, он не знал, что делают с заключенными в подземельях Аутерса, и не был уверен, что так уж хочет знать. Но врач только что превратил его в сообщника - хранителя постыдной в своей исключительности тайны. Еще противнее было от того, что ничего сверхпреступного в ней не содержалось, но тянула она на пожизненное проживание в комнатах в соседстве с черной плесенью.

“Сочувствие к врагу народа” - вот так называлась эта статья… может, вместо “сочувствия” было какое-то более уместное слово.

Он сел на кровать, сжимая голову когтями.

Глупо рисковать ради успокоения совести. Он уже доверился Архарону, высказал ему главный секрет, так стоит ли проверять его репутацию задним числом? А искать Кириа - сразу было ясно - дело безнадежное. И подставляться из-за призрачной надежды… подставляться вообще не хотелось. Но если с одной стороны его поджидал неадекватный врач тюремно-исследовательского заведения, то с другой - Рамфоринх. Психопат. Садист. Убийца. Причем ему даже необязательно убивать или увечить Кейтелле - просто сказать, что да, было письмо за границу. А там все само покатится. Только держись.

Каким еще психам, преступникам и садистам Кейтелле не успел вверить свою судьбу?

А все из-за этого дурацкого письма. Сейчас его отправка уже не казалась таким уж правильным шагом.

Сквозь бред переживаний Кейтелле вдруг ощутил, как в комнате резко похолодало. Стены слегка закружились, сзади послышался морозный треск. Он развернулся к окну, ожидая увидеть ползущие по стеклу серебристые узоры, но там покоилась привычная осенняя тьма. Вместе с тем не давало покоя навязчивое ощущение чьего-то присутствия. В комнате сгущались гости. Кейтелле медленно развернулся к зеркалу, съеживаясь на кровати. Так и есть - оно запотело, несмотря на холод.