Дети победителей (СИ) - Страница 16

Кеталиниро вдруг ощутил себя охотником за привидениями, на которого напали инопланетяне.

- М, - он уже забыл про отвратительный чайный гриб, но как-то по инерции наблюдал за ловкими манипуляциями Архарона, - что?

- Тирау - мой сосед, - пояснил ангел, раскладывая куски сахарида. - Я знаю, что в Министерстве не к такому привыкли, но вы попробуйте… в книгах это называется “экзотика”.

В Министерстве они привыкли и не к такому, но Кейтелле внезапно стало не до экзотик.

- Зачем же я раздевался?

Архарон поднял на него глаза, и сразу стало ясно - именно этого вопроса он ждал и опасался.

- Я хотел вас задержать, разве не очевидно? - Архарон попытался поднять стакан с кипятком дрожащей рукой, но тут же поставил его обратно. - У нас, знаете ли, редко бывают гости. По поводу и без. И чаще всего они неприятные.

- Поводы?

- И поводы, и гости.

Чтобы выгадать время, Кейтелле наклонился к стакану - аромат от неведомой дряни стоял неожиданно приятный, тонкий, неуловимый и совершенно не чайный. “Забавная здесь флора и фауна”, - подумал он, вспоминая уже забытый букетик… ну лежит, ну страшный, в самом деле, почему он так запал в память?

- Илия, - вспомнил он их название.

Архарон замер, угрюмо выжидая продолжения.

- Мы из них в войну обеззараживатель варили… когда совсем все кончалось.

- Расскажете?

- Ну знаешь, ты уже в курсе одного моего секрета, может, пора поделиться чем-нибудь в ответ?

Архарон, судя по выражению лица, отчаянно желал проглотить язык.

- Откуда цветы?

- Однажды я расскажу об этом, - ангел улыбнулся через силу. - Буду тянуть интригу до последнего визита, чтобы вас приводило сюда любопытство.

- Ты думаешь, я буду приходить сюда?

Архарон плавно кивнул головой, и жест этот был полон спокойной уверенности:

- Тирау не знает, кто такой Кириа, но он опрашивает соседей. Может… еще кого опросит - этого я не знаю.

Тирау разболтал по Аутерсу маленькую тайну Кеталиниро. Вполне ожидаемо-оправданный ход, подумал Кейтелле. Вполне логичный ход, о котором он не думал бы даже в минуту озарения разума. Каждая рожа в Аутерсе знает его смертельно опасный секрет. Чтобы скрыть безмерный ужас, Кейтелле зажмурился и отпил из стакана. И тут же подавился. На глаза навернулись слезы.

- Вашего имени он не разглашает, - успокоил Архарон. Он наклонился, озабоченный состоянием Кейтелле.

- Откуда тебе знать? - кашляя, произнес тот.

- Ну… мы лет с пяти вместе. Я о нем все знаю - осточертели уже друг другу до крайности.

- С пяти?!

Архарон неловко постучал кончиками когтей по спине гостя.

- Да, вместе шатаемся по государственным учреждениям. Вроде этого…

- По тебе не скажешь, что ты всю жизнь просидел в Аутерсе, - Кейтелле разогнулся и напряженно поглядел на Архарона.

- Читаю много. Чем тут еще заниматься?

- Откуда книги берешь?

- У нас библиотека есть. Правда, я ее уже того… - Архарон помолчал. - Так вы ветеран? Расскажите мне о войне.

Сейчас только сказок не хватало, подумал Кейтелле. Он смахнул с глаз последние слезы и оглядел собеседника. Ему вдруг очень захотелось убедиться, что Архарон действительно ангел, не способный принести вред ни словом, ни делом.

- Не раньше, чем ты расскажешь мне, за что оказался в Аутерсе.

- Не раньше, чем вы расскажете, как объясняете начальству визиты сюда.

Привкус у обжигающего пойла был мягкий, незнакомый. От дна стакана к краю ползла тонкая трещина. Говорят, пить из битой посуды - плохая примета, но что она сулила, Кейтелле не помнил.

Он приходил сюда под предлогом контроля за исследованиями, которые проводились на этом молодом представителе политического преступного мира. Контроля исследований, о которых он ничего не знал и не должен был знать. Все, что разрешалось - следить за кровяным давлением и отсутствием дурманящих веществ в плазме, плюс чтобы заключенный был цел, то есть без видимых повреждений, следов побоев и прочих признаков жестокого обращения.

Раньше Аутерс никто не контролировал, но после того, как из подвала всплыли четыре бордовых коробки, Министерство начало регулярно наведываться к проходной. Кейтелле отлично помнил, как Айномеринхен пришел в кабинет белее смерти и сбивчиво рассказал про находку.

“Их не успели перемолоть”, - заикаясь, сообщил Менхен. Таким неуверенным Кейтелле его не помнил давно. Сам он ощущал брезгливый ужас, отвращение к аутерсовским методам, но он не помнил, чтобы его возмутило то, как администрация поступала с заключенными. Животным животная смерть, как учил наставник. Но Архарона сложно было назвать животным. За что он тут? Как давно? Что с ним делают?

Кейтелле вздохнул - вопросы к Архарону копились со страшной скоростью. Стоило бы ради них приходить, если бы не было другой причины? Формулируя первый ход в их разговоре, Кеталиниро оглядел комнату, словно искал на стенах ответы. Взгляд остановила черная дыра в ряду лампочек - звезду, что мигала вчера, кто-то успел вырвать из гнезда. Прямо с мясом.

– Оборона границ Катри. Тридцать шестой – тридцать седьмой. Почти вплотную к Империи, заходили в Сутори, провели несколько ночей на руинах Ялма.

- В Некрополисе?!

- Ты и об этом читал?

Кеталиниро хотел выждать неделю, прежде чем снова мозолить глаза на проходной Аутерса. Но не продержался и трех дней. Комната не изменилась за это время - цветы не заняли прежнего места, лампочки оставались в прежнем количестве, а погром на кровати Тирау не расползался. Тирау, кстати, остался верен традиции и покинул комнату, как только появился Кейтелле. Архарон усадил посетителя на тот же стул - спиной к двери - и вынул уже знакомую банку.

- Война оставила там целую плеяду сожженных деревень и бесконечное количество неопознанных тел.

Кейтелле обреченно наблюдал за разливом “чая”. Пересказ старой истории больше не будил в нем острых воспоминаний. По крайней мере в этих стенах, где его больше волновало другое. Кейтелле подготовил беседу с многочисленными вопросами-ловушками. И он их собирался осторожно задать, но Архарон опередил. Пришлось рассказывать, где он воевал и что видел.

Следующий вопрос обескуражил:

– А это правда, что там… А это правда, что там живут снежные люди?

Неприятно кольнула мысль, что вместо уважения и сострадания заключенный политического заведения задает неуместные вопросы. Кейтелле тут же подумал, что не стоит говорить о святом с классовым предателем.

– Не видел ни одного. Но… ходили слухи…

Собеседник замер.

Желая отвлечь Архарона от военных лет, Кейтелле наскреб в памяти какие-то жалкие остатки разговоров у костра, когда кто-то, сверкая круглыми глазищами, эмоционально рассказывал о ви-тай, а Химилла буквально вылезал из шкуры, и то и дело переспрашивал, требовал подробностей. Прямо как Архарон сейчас - ни слова лишнего не давал вставить, умеючи переправляя все речи в нужное ему русло.

– Так что вы говорите? Поезд? И вы прямо видели его?! Своими глазами?

– О, нет. Нет. В тот раз мне передали информацию о нем через десятые руки. Но вот уже ближе к Сутори…

– Нет, нет! Не так!

– Что такое?

– Рассказывайте по порядку, а то я запутался.

– По порядку я уже не вспомню!

То и дело приходилось себя одергивать - Кейтелле ощущал, как незаметно для себя расслабляется, говорит больше, чем задумывал. Но, надо признать, он первый раз просто рассказывал о войне кому-то. Не своим невидимым друзьям, не Айномеринхену, который и слышать ничего не хотел, а просто живому человеку, которому действительно интересно. Раз за разом в голове всплывали похороненные в памяти мелочи, то, что ему казалось когда-то важным, какие-то обрывки разговоров. Кейтелле с удивлением обнаруживал себя посреди комнаты нервно расхаживающим из угла в угол. Потом вдруг оказывалось, что он в комнате уже три часа и под азарт выпил весь этот грибной чай. Ужасный чай из ужасного гриба с потрясающим вкусом. Стены больше не давили, а мрачный сосед, знающий о нем больше положенного, казался далеким и вообще мифическим. Ангел из пятой восточной комнаты смотрел на него с преданностью огромной доброй собаки.