Дети победителей (СИ) - Страница 12

Дуб намекал Кейтелле, чтобы тот держался как можно дальше от Аутерса. И намек был принят к сведению. Кеталиниро затошнило от дурных предчувствий.

“Спасибо, Менхен!”

Когда-то, еще до войны, дерево миловали по непонятным причинам - не стали срубать, как все прочие. Тогда, если судить по фотографиям старого города, дуб ветвился зеленым красавцем в целом ряду таких же, раскидывал желуди, куда доставал.

Аутерс в те годы был первым строением подобного типа и находился чуть ли не в центре старой части Атины. Естественно, отстраивали его как жилое здание, и обитали там обыкновенные люди, не отягощенные политическими преступлениями. К квартирам была приписана земля вокруг блока, которую, согласно еще деревенским традициям, облагораживали. Если сравнивать фотографии и реальность - тот дивный коммунальный сад погиб вместе со всем бытом почти сразу после первой бомбежки. Дуб ранило снарядом. …по чести сказать, он спас здание, прикрыв собой. И теперь тихо сох, привалившись к стенке.

Как бы грозно ни выглядел заброшенный сад, он был почти незаметен на фоне серого облезающего Аутерса.

Ручки у парадной двери не обнаружилось. Точнее, не обнаружилось классической ручки, зато присутствовала конструкция из ткани, продетая в дыру над замком. По обе стороны двери тряпку удерживали узлы. Кеталиниро потянул узел на себя, и дверь впустила его в темный коридор.

Дежурная будка располагалась в бывшем общем зале. Точно таком же, как в блоке у Кейтелле, но там, где в нормальных домах стояли несколько празднично-желтых диванов и телевизоры на каждом этаже, в Аутерсе все это заменял крохотный пропускной пункт, выкрашенный в тусклый синий цвет. Заседал в нем мрачноватый блондин. Он лежал на регистрационном столе, прижавшись ухом к приемнику. Вошедшего с лестницы дежурный заметил, но головы так и не поднял.

- М? - он кивнул, не отрываясь от приемника - мол, чего надо?

- Архарон, - коротко ответил Кейтелле. - Статистический учет и проверка.

- Акая проверка? Чего? - дежурный выпрямился, на подбородке алели следы от долгого лежания.

Кеталиниро почувствовал, как лицо его непроизвольно каменеет. Короткая записка от Айномеринхена не предполагала ни слова больше. Дежурный поднял брови, поторапливая с ответом. Положение напоминало очередную детскую игру, которую когда-то подкинул ему наставник. Смысл в том, чтобы красиво выкрутиться.

- Я сказал достаточно, - Кейтелле сдержанно улыбнулся. - Если бы в задачи проверки входило информирование персонала Аутерса, вас бы известили по телефону.

- Вот и я думаю… - дежурный протянул руку за пропуском и долго изучал те пять слов, что в нем значились. Потом не торопясь, словно издевался, сверил с удостоверением. Изучил фотографию, по крайней мере три раза переводя взгляд на Кейтелле.

- Хотите, чтобы я составил вам компанию на дежурство? - уточнил Кеталиниро.

- А?

- Если вы не поторопитесь, то я не уверен, что успею на последний автобус. Можно было бы пройтись пешком, но в наши неспокойные времена, когда в Атине хозяйничает Хассан…

Дежурный открыл было рот, на лице его ясно читалось: “Мое-то какое дело?”.

- Будьте уверены, что до утреннего рейса я найду, чем вас занять. Увеличим масштаб проверки, вы покажете мне подсобки, бухгалтерию, осмотрим санузлы…

Кейтелле и сам не горел желанием наведываться в подсобки, бухгалтерию и санузлы, но молодому нагловатому дежурному хотелось этого еще меньше – у него были свои, несомненно, веские причины. Потому он быстро вернул пропуск с круглой розоватой печатью. Даже не пришлось угрожать рейдом в подвалы. В Аутерсе, говорят, подвалы - самый сок. Квинтэссенция организации.

- Так куда мне?

Дежурный вдавил одну из кнопок на открывающе-закрывающей панели, и дверь в правое крыло отъехала.

- Пятая восточная, - проворчал он.

- Ну надо же, - отметил Кейтелле, кивая на технологичную дверь. - А на парадной - ручку вкрутить не можете.

Кеталиниро, думая о заключенных, представлял себе ряд металлических дверей с крохотными задвижными окошками в мелкую сетку. Но двери мало отличались от тех, что встречали его в родном блоке. Разве что металлическими полосами на ржавеющих гвоздях - когда-то их прибили, чтобы старое дерево не разваливалось. От древности принятых мер полосы скрючило, гвозди повыпадали из рассохшейся древесины. Кейтелле со вздохом отметил, что неплохо бы дома сделать так же, пока ежедневные визиты Лиенделля не превратили его собственную дверь в гору трухи.

В углах коридора неприятно темнели разводы - кто-то честно пытался смыть черные выросты на стенах под самым потолком. Кейтелле содрогнулся. Но сейчас его больше волновало, как общаться с этим неведомым Архароном, если окошек на дверях таки нет.

Вход в пятую комнату обрамлялся раздолбанным пластиковым косяком. На нем едва держалась темная дверь с остатками синей краски. Металлические полосы были изрядно подточены ржавчиной, в глаза бросались почерневшие шляпки гвоздей. Словно язвы, от которых по телу ползло раздражение.

Кейтелле постучал, и дверь отворилась сама. Нет, к ней не были подведены автоматические механизмы, она просто не была заперта. И, более того, едва сидела в проеме, потому после трех легких ударов вплыла со скрипом внутрь. В эту секунду Кейтелле подумал сразу и о том, что ничего больше не отделяет самых опасных в мире людей от него, и о том, что этих людей вообще мало что от чего отделяет. Но когда два ангела воззрились на него, всякая мысль вылетела из головы Кейтелле.

Он никогда не представлял себе политических заключенных такими молодыми. Если судить по книгам и рассказам, здесь самое место рожам в шрамах и хриплому смеху с заплеванным полом, дыму от самокруток по испещренным дырами от ножа стенам… серый бетон и слепые окна - что угодно, но только не комната в студенческом общежитии, наполненная ангелами. Первому не больше двадцати лет, наверное. Обладатель золотых длинных волос и напуганного взгляда, он сидел на одноместной кровати у самой стены. Ухоженный, как представитель элиты - с ним здорово контрастировал угол комнаты - чернеющий разве что не на глазах.

Второй ангел оказался угрюмым да и вообще прозаичным. Короткие, цвета темного золота волосы до плеч, резкие черты лица и слишком недоброжелательный взгляд.

- Я от Айномеринхена, - голос у Кейтелле сделался хриплым. - К Архарону.

Второй ангел тяжело поднялся с лежанки и демонстративно вышел из комнаты, проскользнув мимо Кейтелле. Мрачнее мрачной тучи. В коридоре послышался нездоровый кашель.

- А у вас не так уж и строго с заключением, да? - спросил Кеталиниро оставшегося.

Тот беспомощно развел руками. На самом деле комната оказалась светлой, но сырой, как плащ Кейтелле. С подозрительными масляными пятнами на потолке. Пространство освещали настенные звезды, одна из которых раздражающе помигивала. Кейтелле оглядел ряд осветителей под потолком - две или три отсутствовали, вместо них зияли черные провалы с оголенными контактами. Выключателей в комнате не наблюдалось. Видимо, управляли светом вне комнаты. За окном обнаружился тот самый дуб. Черные мокрые ветки при каждом порыве ветра стучали в окно вместе с угасающим дождем.

Кеталиниро предложили сесть на один из трех стульев вокруг маленького стола. Ангел в нерешительности встал, и оказалось, что он был слегка помят, да и одежды на нем висели серые от старости. Кейтелле с трудом вспомнил, зачем пришел, и сделал каменное лицо.

– Я Архарон… – заключенный представился, но сбился, зацепившись взглядом за жутковатый, потрепанный букетик. Тот лежал на тумбочке у входа - видимо, забыли убрать с глаз долой. Судя по ободранности, тумбочка тоже пережила многое, Кеталиниро бы не удивился, узнав, что ее притащили сюда со свалки. Но букетик!.. Было в нем что-то…

Ржавые жеваные цветочки совершенно не шли обитателю комнаты, зато прекрасно дополняли все остальное: и пропитанные пылью обои, и потертый пол, и старые рамы с потрескавшейся краской. Что касается двух кроватей под зарешеченными узкими окнами, то об этом абсурде и вовсе говорить нечего. Они просто разваливались.