Дети Ночи (СИ) - Страница 5

Вот и сейчас ровно горел золотистый светильник и глухо капала в клепсидре вода, отмечая время. Но братья молчали. На коврах над горами летели драконы, и маленькие люди стреляли в них из баллист огромными стрелами. Черный замок возвышался над лесом под луной, и огромный всадник на волке мчался по дороге, не оставляя тени. Над озером сидела и пряла белая девушка, а перед ней склонялся красный рыцарь с огромным сверкающим копьем. Могучий воин возносил меч над головой серой твари, ползущей из Провала.

— Ты не спишь, брат?

— Нет, — сдавленным голосом ответил Старший. Ему было плохо. Очень плохо.

Младший подпер голову кулаками, лежа на животе.

Старший нарочно лежал на спине.

— Ты перевернись, — робко заговорил Младший.

— Не буду. Пусть будет больно.

— А чего так?

— А чтобы из-за меня никого в Провал не спустили.

— Так этих не из-за нас же...

— Все равно.

Старший повернул к брату голову.

— Как ты думаешь, страшно умирать?

Младший сел. Охнул. Но остался сидеть.

— Ты чего про это заговорил?

Старший прикусил губу.

— Я вот представил, как та дневная тварь стала бы тебя рвать, а ты бы кричал, а я ведь ничего не мог бы сделать... как тот в Провале...

— Неправда, ты ведь сделал! Ты же меня оттащил!

— Толку-то. Если бы там не было того Дневного... А сейчас я все думаю, как бы его заживо жрали в Провале...

— Да перестань ты! — жалобно взвизгнул Младший. — Страшно же! И его туда не скинули бы, он же нас спас!

— Говорят, он этих сюда привел. Его тоже могли... с ними.

— Вот, я уже и спать совсем расхотел, — пробурчал Младший. Ему очень хотелось разреветься, но почему-то именно сейчас это казалось постыдным. Все изменилось. Простые детские решения перестали существовать.

Все изменилось. После вольготной жизни под опекой матери, Нежной Госпожи Диальде, братья попали под строгую мужскую власть. И еще отец предупредил, что после весеннего королевского объезда земель братьям предстоит разлучиться. Старший будет жить в холме у деда, Тарьи Медведя, а Младший останется при родителях, и его будут воспитывать как воина. И это будет надолго.

Перемена не пугала, пугала разлука. Они же никогда не расставались, с самого рождения всегда были вместе. Иногда им даже казалось, что они слышат мысли друг друга, даже предугадывают намерения. Каждый ощущал другого частью себя, которой лишиться так же болезненно и страшно, как руки или ноги. И хотя до весеннего объезда оставались еще осень, и зима, и даже часть весны, но теперь время вдруг перестало ползти, а полетело стремительно, как осенний ветер.

Это было в самом начале осени.

Отец рано поднял их и вывел из Королевского холма полюбоваться закатом. Весь день бушевала гроза, и лишь под вечер над горизонтом появилась гневная огненная полоса, а лиловая мгла над ней еще глухо рычала и сверкала молниями.

Стража незаметно рассеялась по зарослям у подножия холма

Мокрая трава казалась темно-золотой в косых лучах заходящего солнца.

Молчаливый Дайя, старший телохранитель отца, поставил на камнях раскладное кожаное кресло и ушел куда-то в тень. Братья знали, что по первому малейшему знаку отца он возникнет бесшумно и неотвратимо, как смерть.

— Сегодня я скажу вам о королевском испытании.

Мальчики в благоговейном страхе смотрели на отца. Тот поднял голову, и золотой закатный свет облил его лицо, сделав его похожим на изваяние.

— Я умру ровно через четырнадцать лет и уйду из снов богов. Как это будет — я не знаю.

Младший слушал, чуть сдвинув брови и приоткрыв рот. Он не верил. Родители в детстве всегда кажутся бессмертными, а четырнадцать лет — почти вечность. Старший вздрогнул. Он — поверил. И сразу же возмутился против этого. Но пока молчал.

— И тогда ты должен будешь пройти королевское испытание, чтобы доказать свое право. Оба помните — кроме Лунного рода есть еще Тэриньяльты. Мы оба происходим от Первого короля. И у Тэриньяльтов много сторонников. Но ты пройдешь Королевское Испытание, — сказал отец, словно приказал. — Отправишься в Лес, к развалинам. Будешь ехать и днем, и ночью. Ты будешь одет в белое, чтобы никто не посмел нарушить твой путь. Ты принесешь из древних развалин осколок светящегося камня. Ты видел такие в стене тронной залы — по числу королей.

Холодало. Солнце ушло за горизонт, небо начало расчищаться от туч, проклевывались первые звезды.

— Что там было? В лесу? — вдруг спросил Младший.

Отец покачал головой.

— Я не имею права рассказывать. Зарок.

— Зарок? — подскочил Старший. — С кем ты говорил там, в Лесу?

— Сам узнаешь, когда придет твое время. Четырнадцать лет ты можешь об этом не думать, — отрезал отец.

— Откуда ты знаешь? — стукнул кулаком по ладони Старший. — Откуда ты знаешь про четырнадцать лет?

— Там и узнал.

— Но зачем?

— Такова плата.

— За что? За что?!

— За то, чтобы на моей земле сохранялся Порядок. Ты сам знаешь, Порядок — основа бытия Холмов. Как думаешь, почему в Холмах ни разу не было войн? Почему много веков мы удерживаем свой рубеж у Провала? — Он поднял взгляд и жестко посмотрел в глаза сыну. — Никому никогда не смей рассказывать, что было в Средоточии Мира. — Он вздохнул. — Боюсь, как бы я сейчас не наговорил уже слишком много...

Старший неотрывно смотрел на отца. Глаза его блестели, губы потемнели, распухли и задрожали.

— Держи себя в руках, — хлестко сказал отец, увидев его лицо. — Ничего страшного нет. Такова жизнь, все мы ей живем.

— А что потом? — вдруг спросил Старший.

— Когда — потом? — раздраженно отозвался отец.

— Когда ты уйдешь из снов богов? — встал сын. — Что будет с тобой

Отец помолчал, затем пожал плечами.

— Не знаю. Одни говорят — покидая сны, мы становимся вольны в своей судьбе. Другие говорят — сами становимся богами. Третьи, — он чуть запнулся — говорят, что мы просто исчезаем. Четвертые верят, что мы уходим за Стену, в иной мир. Пятые еще что-нибудь говорят. Каждый верит в свое.

— Но почему ты этого знания там не спросил?! — чуть не закричал сын.

— Потому, что мне было важнее благополучие Холмов. А что там, за снами, я и так рано или поздно узнаю, — усмехнулся отец. — Лучше, конечно, позже, чем раньше.

— Я не хочу, — вдруг прошептал Старший. — Не хочу! Не хочу я знать своего срока! Не хочу я знать! Я сам хочу справляться, без всяких там зароков! Без всяких договоров неведомо с кем! И..., — он все же заплакал, — я не хочу умирать. Я хочу знать, что там, за снами!

— Даже если будешь знать, — вдруг обнял его отец, — что ты изменишь? Не ищи, просто принимай все как есть, не думай о смерти.

До последнего своего дня, который настал ровно через четырнадцать лет, он помнил несчастные глаза мальчишек, которым он сам приоткрыл дверь в бездну. Они были такие маленькие, а правда была такой огромной.

Он ничем не мог их утешить.

Старший вдруг вырвался из рук отца.

— Я узнаю. Я все узнаю. Дед меня научит, и я сделаю так, чтобы никто не умирал, и чтобы никаких зароков не было, обязательно сделаю!

Младший просто молчал, и никто не знал, о чем он думал. Но он не плакал.

— И когда будет тот самый день, — окрепшим голосом сказал Старший, — я буду с тобой рядом, и я никому не дам тебя убить! Я изменю твою судьбу!

— И я, — решительно кивнул Младший.

Отец рассмеялся, обнимая сыновей. И у Младшего стало легче на сердце — ведь еще четырнадцать лет, это целая бесконечность, и они обязательно найдут способ обмануть судьбу. Старший наверняка что-нибудь придумает, он же такой умный, он же будет великим чародеем! Все будет хорошо!

Когда отца не станет, Младший запомнит его именно таким, как в тот день — высоким, бесстрашным, сильным. Неподражаемым.

Он будет до жути похож на него.

Сон не шел. Капанье клепсидры становилось все громче и настойчивее, фигуры на коврах странным образом менялись и становились страшными, грозили спрыгнуть в комнату. Тени в углах шевелились и густели. Мальчик лежал, не в силах зажмурить глаза, перед которыми сами собой складывались жуткие картины смерти в Провале, смерти под солнцем, смерти чужих людей и знакомых, что было особенно ужасно. Смерть отца. Он замотал головой и всхлипнул.