Дети любви - Страница 9
– О, класс! Иди в зал, тихонько скажи ему, чтобы ждал в переулке со стороны черного входа.
– Но почему…
– Потому что Чико Пирелли едет сюда, чтобы оторвать тебе голову! И уйти открыто ты уже не сможешь, Бренда распорядилась девчонок не выпускать.
С этими словами шоколадная Пейдж решительно содрала с окончательно лишившейся сил Морин пуловер и принялась расстегивать лифчик, попутно объясняя через плечо заинтересовавшимся соседкам:
– Наша звезда немного перебрала. Она же в отгуле – вот и позволила себе… залить горе. Ничего, разогреется – проснется.
Как ни странно, к этому объяснению отнеслись с большим пониманием. Более того, со всех сторон до ошеломленной Морин доносились красочные и поражавшие изощренностью советы, как лучше и быстрее справиться с похмельным синдромом в авральных условиях. Основой всех рецептов служило «выпить теплой воды и проблеваться», а вот дальше предлагались варианты от «чили-перец-яйцо-текила» до «теплое молоко-пять капель нашатырного спирта и потереть уши льдом».
Морин почти не могла сопротивляться, и потому уже через пять минут с ужасом поняла, что стоит абсолютно голая перед зеркалом, а неутомимая Пейдж, нимало не смущаясь, натягивает на нее микроскопические трусики, сшитые, судя по всему, из елочной мишуры. Потом на шею ей намотали нещадно щекочущее боа малинового цвета, сунули в руки громадный веер, в четыре руки – к Пейдж присоединилась миниатюрная брюнеточка с огромной и неправдоподобно идеальной грудью – накрасили глаза, щеки и губы, силой впихнули в золотые туфли на высоченной шпильке и потащили вон из комнаты.
Морин опомнилась только на сцене, когда в глаза ей ударил яркий свет прожекторов. Ужас, стыд, паника – этот леденящий коктейль окатил ее с головы до ног, а секундой позже она поняла, что сейчас умрет.
Ведь в зале сидел Дик Манкузо! И она стоит перед ним совершенно голая!
5
Настроение уже перевалило нулевую отметку и сейчас двигалось по минусовой шкале в сторону бесконечности. Дик мрачно топил бумажный зонтик в ядовито-малиновом коктейле «за счет заведения» и думал о том, что зря он в это ввязался. Одно дело – работать в газете, принадлежащей Чико, и совсем другое – разбираться с его подружками. Почему-то в голове у Дика крутилось определение «сутенер» – и это раздражало.
А еще раздражало то, что кареглазая, золотоволосая, невинная, как сама Невинность, Мэгги Стар спит с Чико. Хорошо, спала. И он целовал ее, обнимал хрупкие плечи, лежал с ней в постели, трахал ее, черт побери! И с коралловых этих губок срывались блаженные стоны и наверняка какая-нибудь пошлость типа «Возьми меня! Войди в меня!». Дика передернуло, и он торопливо глотнул коктейль.
В этот момент вспыхнули софиты, и Мэгги Стар застыла посреди маленькой сцены в самой нелепой позе, которую только можно предположить. Дик аж поперхнулся. Практически обнаженная, красная, как помидор, ноги колесом, носками внутрь и подламываются… Парой секунд позже звезда стриптиза заполошно ахнула, прикрылась своим роскошным веером и стремительно присела на корточки – в последний раз Дик видел подобную картину (исключая веер) во время летних каникул в колледже, когда они с ребятами играли в пляжный волейбол и закинули мяч в кусты. Искать его выпало Дику, и он вломился в эти самые кусты, а там переодевалась в сухое дородная толстуха лет сорока пяти. От неожиданности и смущения Дик замер и стоял столбом, а тетка вот точно так же пыталась прикрыться, приседала и верещала. Было, помнится, смешно, стыдно и немножко противно…
Но звезда стриптиза! Мэгги Стар, в которую после ее выступления влюбился сам Чико Пирелли!
Да она же еле стоит на этих каблуках! Может, это такая постановочная находка, и сейчас Мэгги начнет перевоплощаться в секс-диву?
Не начала. Уползла за кулисы на четвереньках. Возле сцены бушевала злобная мегера, на восемьдесят процентов состоящая из силикона, фарфора и пластика – хозяйка клуба Бренда Равалло, которую злые языки давно окрестили «Хренба Давалло». Бренда была одновременно нимфоманкой и лесбиянкой, так что здешним красоткам жилось несладко.
Дик обернулся на вежливое покашливание. Бармен протягивал ему телефонную трубку и прям-таки светился от услужливости.
– Вас-с-с…
– Спасибо. Я вас внимательно алё!
– Она в клубе?
– Ой, мистер Пирелли, как я рад вас слышать…
– Ты ее нашел, клоун?
– Не уверен…
– Я буду через полчаса.
– А-ха…
– Она должна появиться, если не сбежала из города, а если сбежала…
– Дай угадаю. То в клубе не появится?
– А если сбежала, то ты мне ее найдешь.
– Не могу, я помолвлен с Натти.
– Дик, я зол.
– А я как зол! Натти сделала мне предложение, я был вынужден согласиться, потому что она – мой босс…
– Дик!
– Хорошо, хорошо, она мой номинальный босс, а ты – самый главный, но теперь, как честный человек, я не могу бегать за твоей невестой, потому что моя рассердится…
– Дик?
– А-ха?
– Я буду через полчаса.
Дик Манкузо с трудом удержался от соблазна запустить трубкой в стену, подошел к стойке и аккуратно вернул аппарат на базу. Повернулся – и оцепенел. За портьерой возле сцены маячила Мэгги Стар, несчастная, голая и чумазая. Она яростно махала ему веером, одновременно пытаясь прикрыться тяжелым бархатом. Дик украдкой огляделся по сторонам и независимой походкой двинулся по залу – типа, он тут гуляет.
Глядя в другую сторону, он кротко поинтересовался:
– Что это было? Аллегория «Невинность в сетях порока»? Пластический этюд «Тело – в массы, честь – никому»? И почему вы шипите?
– Дик, пожалуйста!
Насмешник и клоун, Дик Манкузо вырос в не самом благополучном районе среди не самых успешных людей. И будучи ХОРОШИМ клоуном и насмешником, прекрасно умел различать фальшь – и настоящий страх. Мэгги Стар, стриптизерша, не умеющая держаться на сцене и стесняющаяся своей наготы, действительно была до смерти напугана. И очень красива.
– Что нужно сделать?
– Подгоните свой мотоцикл к черному входу, это в переулке. Мне нужно бежать отсюда. Немедленно! Я не справлюсь одна.
– Тайны все, тайны… Ладно, не тряситесь так, сделаю. Но взамен – вы мне расскажете все подробно. Не сейчас. Потом.
– Хорошо. Все, что скажете.
– Все?
– Дик, ради бога!
Ну не разговаривают так девчонки из стрип-бара! Дик аж застонал мысленно, ощущая профессиональный зуд любопытства. Не складывалась картинка, не решалась загадка. А Дик Манкузо ненавидел недорешенные кроссворды и недоделанные дела.
Пейдж ждала ее в туалете, куря и стряхивая пепел вокруг себя. Морин влетела вихрем, содрала с себя блестящие трусики, запрыгала босиком по холодному кафелю, натягивая джинсы прямо на голое тело. Пейдж едва не проглотила сигарету, торопливо подставила пуловер. Потом в переулке раздался треск мотоцикла, и Пейдж невольно глянула в грязноватое стекло. В этот момент в коридоре зазвенел голос Бренды:
– Где эта сучка?! Я ей сейчас устрою!
Морин птицей взмыла на подоконник, навалилась на раму. Пейдж взвыла, в панике не находя нужных слов:
– Эй! Это же никакой не педик! То есть никакой не импресарио!
– Потом, Пейдж, потом! Спасибо тебе!
– Да ведь это же…
– Пейдж, помоги, она не открывается!
– Ах ты ж… Ты хоть знаешь, кто этот парень?!
– Он мне поможет! Пошло! Все, я побежала.
– Да ведь это же…
Морин неловко спрыгнула с карниза, хромая, подбежала к мотоциклу, вскочила позади парня в кожаной куртке. Обвила его руками за талию, прижалась, что-то крикнула – мотоцикл взревел, рванул с места.
Пейдж бессильно опустилась на кафельный пол и с большим чувством выругалась словами, которых не знает ни один учитель словесности. Потом пожала шоколадными плечами:
– Неужели он искал Мэг не для того, чтобы сдать Бешеному? Может, и правда решил податься в импресарио? Черт, а кто же в таком случае объяснит Бешеному, что это вовсе не та девушка, которой он должен оторвать голову? Проклятые мафиози! Клянусь, лучше уж выбирать мэра среди черных братьев…