Дети из камеры хранения - Страница 24

Кику обошел вокруг высотных башен в поисках проволочного ограждения. Когда он покидал утром гостиницу, чернокожая проститутка, с которой он не раз сталкивался, рассказала ему о нем.

— Есть в городе район, огражденный колючей проволокой, называется Ядовитый остров. Внутри Ядовитого острова есть рынок. На нем можно купить все что угодно — от котенка до престарелого педика, ну и конечно, разные транквилизаторы. Так что если ищешь таблетки, сходи туда.

А найти это место очень просто. Мужчины с бледными лицами продадут тебе там все что угодно, — сказала она.

Основание башни было украшено. На входе в гостиницу, увешанную флагами, стояли вращающиеся двери, которые к тому же светились. Вестибюль был из красного кирпича с орнаментом, напоминающим раскаленное железо, которое облили водой. Башня походила на герметичную банку из дюраля, о ее стенки почти неслышно бились насекомые. Каждая капля фонтана светилась разными цветами. Проходя между небоскребами, Кику вдруг почувствовал присутствие чего-то постороннего. Влажный неподвижный воздух, просочившийся сквозь трещины в бетоне. Быть может, с обратной стороны башни есть тоннель, ведущий в заброшенный парк? Кику бросился бежать. Он перебежал дорогу и пересек пустырь, на котором громоздились строительные материалы. Там, где заканчивались уличные фонари, ярко горел десяток параллельных лучей. Густая трава и проволочная ограда. Из-за ограды доносился знакомый запах — запах заброшенного парка. «Здесь мир диких собак, — подумал Кику. — А в его центре находится рынок. Попробую достать габаниадид, — решил Кику. — А может, найду здесь Хаси. Если бы Хаси, как и я, пришел сюда, почувствовав запах заброшенного парка, он наверняка перелез бы через проволочную ограду. Мы ведь двенадцать лет росли в этом запахе. Хаси непременно там, за оградой». Кику прикинул ее высоту. Четыре метра. «Мне по силам», — решил он.

Кику обратился в администрацию Федерации легкой атлетики среди юниоров.

— Я хотел бы продолжить тренировки, чтобы принять участие в чемпионате, — соврал он.

Он взял напрокат фиберглассовый шест, более мягкий и пружинящий, чем тот, с которым обычно прыгал. В парке Ёёги, где была оборудована площадка с искусственной травой, он прыгал с короткого разбега и учился приземляться не на спину, а на ноги. Он убрал резиновый коврик для приземления, опустил планку пониже и продолжил тренировки.

Днем на спортивную площадку пришла группа мужчин с телекамерами. Они сказали, что снимают рекламный ролик кроссовок. Один из сотрудником Федерации легкой атлетики попросил Кику сняться в этом ролике в качестве фона.

— Тебе не нужно ничего изображать, просто тренируйся, как обычно, вот и все.

Девушка в белом платье невесты поднимала подол, на ее ногах были спортивные кроссовки. Она улыбалась на фоне взлетающего в воздух Кику. Был ясный день, но, несмотря на это, взревел генератор и включили прожекторы. Когда Кику видел днем электрический свет, у него портилось настроение. Невеста раз за разом повторяла одни и те же движения и слова. «В воздух взлетают самолеты и дирижабли, вертолеты и планеры, птицы, бабочки, золотистые насекомые, а вместе с ними юные невесты в кроссовках от „Herman's Hermits“». После чего она поднимала до колена подол платья и улыбалась. Отношение девушки к тому, что она делает, было несерьезным. Она ничуть не стеснялась, но было видно, насколько ей все представляется глупым. Солнце скрылось за облаком, устроили перерыв. Девушка в белом платье подошла к Кику.

— Жара!

Кику подумал: «Какие у нее большие глаза». Увидев ее стоящей на газоне, он вспомнил одну картину. В самом центре серого пустынного пейзажа стояла девочка в свадебном платье. Картина называлась: «Грустная невеста».

— Послушай, дай мне немного молока, но только так, чтобы никто не видел. — Грустная невеста указала на пакет с молоком, из которого пил Кику. В таком длинном платье, наверное, жарко, и в горле пересохло.

— Они не дают мне пить, говорят, живот будет торчать.

Невеста сделала вид, будто присела на корточки, чтобы поболтать с Кику, а сама тем временем сделала большой глоток. Молоко потекло по уголкам накрашенных губ. Наблюдая за тем, как колышется ее горло при глотках, Кику подумал: «Красиво». Изгиб горла, по которому текло молоко, был и правда красивым.

— Тебе нравится прыгать с шестом? — спросила она, вытирая губы и в упор глядя на мальчика. Почему она об этом спрашивает? Солнце светило прямо в глаза, Кику опустил взгляд на траву.

— А мне нравятся прыжки с шестом.

— Я люблю само ощущение полета.

— С детства?

— С детства.

— Когда об этом мечтают, становятся летчиками. Правда, чтобы стать летчиком, голова должна здорово соображать. Хотя лично я ненавижу, когда говорят, что, если хочешь чего-то добиться, непременно нужно быть сверхумным.

Молодой мужчина из съемочной группы громко крикнул грустной невесте, чтоб она вошла в тень, иначе кожа обгорит на солнце. Невеста, не сказав ни слова, открыла зонтик, который держала в левой руке.

— Суетливые ребята.

— Ты тоже так думаешь?

— Не люблю, когда включают днем свет.

— Ты тоже так думаешь?

— Когда я такое вижу, мне хочется, чтобы все умерли. Чтобы вообще никого не осталось.

Грустная невеста посмотрела на Кику широко открытыми глазами.

— Я такой роман читала. Однажды солнце стало увеличиваться, и на земле становилось все жарче и жарче. Что Токио, что Париж, везде такая же жара, как на Таити. И все стали переселяться в холодные края.

— На Хоккайдо?

— Да нет, на Северный и на Южный полюс. Хоккайдо стал тропиками.

— А Токио?

— Токио превратился в болото.

— Почему в болото?

— Льды Южного полюса растаяли, уровень океана поднялся, и все время лили дожди.

— Неплохо.

— А в превратившемся в болото Токио остались мужчина и женщина, которые любили друг друга.

— Так жарко ведь. Тропики. А что они делали в Токио?

— Пили пиво.

На носу и верхней губе грустной невесты выступили капельки пота. Время от времени она прикладывала платок, вытирая пот, чтобы косметика не поплыла. Кожа у нее тонкая, просвечивают голубые сосуды на веках. Голубые линии в сочетании с тенями для глаз рождали причудливый узор. Рассматривая его, Кику чувствовал, как колотится сердце. Ему казалось, что, если воткнуть в ее грудь тончайшую иглу, туго натянутая кожа лопнет, красивый узор век поглотит все в себя, и она в момент исчезнет.

— Когда у тебя соревнования? Я приду поболеть.

— Я не выступаю на соревнованиях.

— Только тренируешься?

— Не совсем так, но на соревнованиях не выступаю.

— Жаль, хотела за тебя поболеть.

— Хочешь посмотреть, как я буду прыгать?

— Хочу.

— Приходи сегодня ночью. Буду ждать тебя между небоскребами Сумитомо и Гаикокусогин. Сегодня я перепрыгну через проволочное ограждение.

— Ночью?

— Остановишь меня?

— Приду посмотреть.

Молодой мужчина из съемочной группы опять позвал невесту. Ей должны были поправить прическу. Кику встал и спросил имя невесты. Она, подхватив подол, покрутилась и сказала:

— Анэмонэ.

Кику проверил метки на стойке, которые сделал заранее. Он долго и тщательно прикидывал расстояние между самым высоким местом колючей проволоки и воткнутым в землю шестом. Определив расстояние, вырыл яму глубиной в двадцать сантиметров и засыпал песком. Именно в эту точку он воткнет шест, когда будет прыгать. Когда втыкаешь шест в песок, толчок получается мягким. От ямы перпендикулярно ограде протянул веревку и встал на нее. Получился прямоугольный треугольник, одной из сторон которого был шест, другой веревка, а третьей он сам, вытянувший вверх руки. Там, где стояли его ноги, будет точка, от которой он оттолкнется. От нее он стал считать шаги, ступая по веревке. Четное число шагов, каждые два шага нужно считать за один. На старте и точке толчка он положил белые камешки и убрал веревку.

Закончив приготовления, Кику подошел к Анэмонэ, стоявшей в густой тени дерева. На шее у Анэмонэ висел поляроид.