Дети Балтии-2. Сатурново Дитя(СИ) - Страница 25

- Трогай, - спокойно приказала она кучеру, оставив брата ругаться и махать кулаками ей вослед.

...Несмотря на репутацию, многочисленные связи и умение влюблять в себя мужчин "на раз-два-три", Марианна в глубине души презирала противоположный пол и не получала особого удовольствия в постели, хотя могла свести любого кавалера с ума легко и просто, мастерски разыгрывая страсть. Поэтому ей было всё равно, окажется ли она завтра в постели с Альхеном Бенкендорфом или хоть с тем же Анжеем Войцеховским. Впрочем, последнего она бы предпочла - с ним хоть по-польски можно поговорить. Но если Анж действительно ополчилась против Ливена - похоже, по наказу "Фамилии" - то графиня будет действовать в её пользу.

Алекс, узнав, что назавтра ему было назначено свидание от самой Марианны, забыл о странном появлении княжны Войцеховской там, где меньше всего ожидал её встретить. И зря. Потому что связь присутствия Анж в салоне его новой любовницы со всеми последующими событиями в его жизни он разглядит слишком поздно для себя.

ГЛАВА 4

Санкт-Петербург, июнь 1806 года.

Последний день мая граф Кристоф провел довольно нервно. Он присутствовал на совещании у государя, где держал слово. Чарторыйский тоже был там самолично, долго говорил о необходимости радикальных реформ во всех ведомствах и ещё пару раз обмолвился: "Нынешняя военная доктрина очень мало соответствует надобностям текущего момента", при этом выразительно взглянув на графа, которого просто-таки трясло от самого вида Адама и от звука его голоса. У Ливена руки чесались устроить мордобой, но его пыл усмиряло присутствие государя, вступившего со своим другом и бывшим соратником в спор как раз по поводу военной доктрины и расстановки сил в Европе: "любезный Адам" утверждал, что ныне, когда положение Пруссии под угрозой, нужно проявить благоразумие и не вмешиваться в конфликт, а держать нейтралитет; государь парировал тем, что он поклялся на могиле Фридриха Великого, пообещав вечную помощь этому королевству в затруднениях.

- А как считаешь ты, граф, - посмотрел потом государь на Кристофа своими прозрачными, зеркальными глазами. - Надо ли нам вновь вступать в войну с Бонапартом?

- Ваше Величество, ежели желаете моего мнения, - произнес он медленно, снова поняв, что в его прежде очень хорошем французском появился неистребимый балтийский выговор, - Я считаю, что война неизбежна. Если посмотреть статистику прусской армии на начало этого года, мы увидим, что она малочисленна и единиц артиллерии в ней в три раза меньше, чем у Бонапарта. В итоге, при возможности вооруженного столкновения её поражение будет неизбежным. А если враг займёт территорию Пруссии, то окажется, что наши границы совпадут с границами Франции.

- Так всё и будет, по-видимому, - Александр прервал его и с выражением посмотрел в тёмные глаза Чарторыйского. - Что же, и тогда сохранять нейтралитет предложишь?

- Я предлагаю ждать, Ваше Величество. Любое проявление агрессии со стороны России будет опасно для России же, - ровно, как по-писанному, произнёс князь. - Боюсь, война ослабленной после поражения в Австрии армией окажется для нас фатальной.

- Вот как? - с иронией в голосе переспросил император. - Кристоф, у тебя есть данные о войсках на западной границе?

- Ваше Величество, там уже стоят три дивизии, и в случае боевых действий можно подтянуть всех остальных. Там, правда, не так много кавалерии, - Кристоф мельком взглянул в лежащие перед ним бумаги, исписанные ровными рядами цифр. "Лёвенштерна отправить к Платову на Дон... Да хоть послезавтра", - подумал он, когда увидел статистику по Войску Казачьему.

- Но зато там есть пушки, - проговорил Александр. - Артиллерия решает всё.

- Бонапарт считает себя специалистом по артиллерии, Ваше Величество. И его высокое мнение о собственных знаниях в данной области военного искусства вполне оправдано его победами, - возразил Чарторыйский.

- Но наши войска тоже славятся артиллерийской подготовкой. Из того, что мне сообщает Алексей Андреевич, я делаю такие выводы, - парировал государь, встретившись взглядом со своим давним другом, к которому ныне испытывал явное недоверие, - Да и в деле они вполне хорошо показали себя. Граф, не подскажешь ли мне, какое сражение проявило преимущества нашей осадной артиллерии перед неприятельской? А то я что-то запамятовал. Помню, что оно произошло не так давно... Наверное, при бабке моей.

Ливен ответил немедленно:

- Ваше Величество, таких сражений было немало. Но мне сходу вспоминается взятие Праги в октябре Девяносто четвёртого.

Государь понимающе улыбнулся ему. А Чарторыйский побагровел так, словно его вот-вот хватит удар. "Пся крев!", - возмутился князь про себя. - "Это измена!"

Потом заговорили о другом. После того, как они вышли из покоев государя, Чарторыйский и фон Ливен обменялись язвительными взглядами. "Ты за это ещё ответишь, чухонец. И тебе будет очень больно", - говорил змеиный, с поволокой взор тёмно-карих глаз князя. "С каким удовольствием я бы поставил тебя к стенке вместе со всеми прочими поляками, поганый папист!" - читалось в светлых глазах Кристофа. Но они не высказали ничего этого вслух, а лишь учтиво поклонились друг другу и разошлись.

Кристоф был вне себя от холодной ярости. Всю дорогу до дома он воображал, как всаживает пули в тело Чарторыйского, прикованное гвоздями к стене. Дерзить государю - не много ли он смеет, этот поляк? Да и мешаться в военные дела - кто он таков для этого? Нет, если он покончит с князем, это будет благом не только для него и его друзей, но и для государства. Но как это сделать? Как нанести роковой удар? Об этом предстоит ещё поразмыслить хорошенько.

Дома его ждал несколько неожиданный гость. В его гостиной находился некий незнакомый господин. По словам дворецкого, он имел рекомендательное письмо к графу от старшего брата Кристофа.

- С кем имею честь говорить? - граф Кристоф мельком оглядел невысокого, сутуловатого молодого человека с лицом робким и растерянным, нёсшим на себе отпечаток "не от мира сего".

- Я Штрандманн, - проговорил тот, не глядя своему потенциальному начальнику в глаза. - Коллежский секретарь Иоганн Штрандманн. У меня есть к вам письмо...

Он протянул конверт, и Кристоф немедленно прочел послание Карла. Оно выглядело следующим образом:

"Брат Кристхен,

Из твоего предыдущего письма, переданного Лёвенштерном и мною по твоей просьбе уничтоженным, я заключил, что ты отчаянно нуждаешься в соратниках. Ты уже начал сам их находить. Выбор барона неплох, он способный молодой человек, но не думаю, что тебе стоит доверять всё Дело одному-единственному подчинённому. Памятуя о том, как сложно найти доверенных лиц в Петербурге, в тех кругах, в которых ты вращаешься, я решил прийти тебе на помощь. Это письмо передаст тебе Иоганн-Магнус фон Штрандманн. Он недавно вступил в службу, окончив факультет свободных искусств Дерптского университета. По настоянию отца, он пошёл служить в департамент иностранных дел, ныне состоит архивариусом в азиатском отделении. Хочет, естественно, большего, и высказал свои пожелания при нашей встрече. Поговорив с сим юношей, я сделал вывод, что для твоих целей он подойдёт: чистокровный балт, лютеранин, образован энциклопедически, к тому же, пытается пробиться в Академию Наук, и я уверен, что этой цели добьётся. К тому же, нрав у него закрытый и сдержанный; а Лёвенштерн - всё же болтун изрядный. Последнее достоинство моего протеже - Иоганн-Магнус абсолютно не светский человек. Если тебе нужен тот, кто умеет хранить секреты - то это он. Личный секретарь из него получится неплохой, ибо у него есть опыт и ум. Рекомендую его тебе.

Твой брат Карл".

Ливен улыбнулся про себя, вогнав в краску своего гостя, который, наверное, счёл, что он смеется над ним. Граф подумал: "Опять Карл выдвигает дерптских юношей... Один с университетским образованием у меня уже есть. Пусть будет и второй. Только куда его, "штафирку", в моё ведомство?" Он позвал Штрандманна в кабинет. Сидя по разные стороны письменного стола, будущие начальник и подчинённый не знали, что друг другу сказать. Кристоф приказал камердинеру сделать кофе и начал с невинного вопроса: