Детектив США. Книга 1 - Страница 63

— Но Крамер запретил им стрелять, чтобы не привлечь внимания! воскликнула Линда.

— Мы не стали разубеждать его.

Только теперь Питер заметил, что окно маленькой комнаты и кухни находятся на высоте глаз, а пол — на пять футов заглублен в землю.

— Я убила Мартина, так? — загробным голосом спросила Линда.

— Вы были великолепны, — подтвердил Питер.

— Не знаю, как это вышло. Я увидела лежащее на столе ружье и подумала, что смогу передать его вам или Тьюзди. А потом он метнулся ко мне, и я начала жать на курок, пока… пока он не упал. Я никогда не стреляла из ружья, Питер. О боже!

— Если б не вы, нас бы уже не было в живых, — Питер прицелился.

— Что они сейчас делают? — спросила Линда.

— Можно только догадываться, — он всмотрелся в бледное, испуганное лицо. — Они наверняка взяли новые ружья и, я думаю, поднялись на последний этаж или на крышу, чтобы заранее увидеть незваных гостей. Если кто-то появится, им придется вступить с ними в бой. Если нет…

— Что тогда?

— Тогда они вернутся.

— Зачем? Мы им не нужны. Тьюзди уже не сможет поехать для них в город, даже если бы и захотел. Не привезет он и письма из банка.

— Письма нет. Эмили выдумала его.

— Эмили! — недоверчиво воскликнула Линда.

— Я просто хотела попугать их, — ответила та. — Пожалуй, единственное, что мы могли сделать, так это сбить с них спесь.

— Вам не кажется, что они сбегут? — Линда повернулась к Питеру.

— Нет. Если через несколько минут никто не придет, они поймут, что в лесу выстрелов не услышали. Уйти из «Причуды» они могут только ночью. Они знают, что у нас два ружья. Если кто-то из нас сможет проникнуть на более высокий этаж, разбить окно и выстрелить, тогда люди наверняка сбегутся к «Причуде». И Крамер с Телицки примут все меры, чтобы этого не случилось. Сейчас они как раз думают об этом. Они вернутся сюда. Крамер — потому что очень умен, Телицки — чтобы отомстить.

— Мы сможем… мы сможем сдержать их?

Питер пожал плечами.

— У нас есть восемь патронов для двух ружей.

— Но, если вы не будете стрелять, если заставить их подойти к этой двери, а потом…

— Вам бы быть генералом, — чуть улыбнулся ей Питер.

Он подкатился к двери, справа от проема, выглянул на кухню.

— Вы и Труди станьте у боковой стены, — он посмотрел на Линду. — И постарайтесь как-нибудь привести ее в чувство. Из-за ее идиотского смеха ничего не слышно.

Линда подошла к сидевшей на полу Труди. Та то ли смеялась, то ли плакала.

— Прекратите, Труди, — твердо сказала она.

Ее слова вызвали новый приступ истерического смеха.

И тогда Линда ударила девушку по щеке. Голова Труди качнулась назад.

— Замолчи! Мы должны слышать, что происходит за дверью.

Труди подняла голову, всхлипнула, ее рот раскрылся.

— Так-то лучше, — и Линда вернулась к кровати. — Не могу ли я чем-нибудь помочь?

Эмили покачала головой.

— Пуля проникла глубоко. Если нам не помогут… Если не придет врач…

— Прислушивайтесь! — напомнил Питер.

Но тишину нарушало лишь тяжелое дыхание Тьюзди. Каменные полы «Причуды» не пропускали сверху ни звука. Все, что делалось там, оставалось тайной. Из леса доносилось пение птиц. Питер успокаивал себя, думая о том, что поисковая группа не будет афишировать своего приближения. А Крамер и Телицки могли затаиться за дверью кухни, чтобы звуки за ней подсказали, чем заняты пленники.

Эмили глубоко вздохнула.

— Помощь к нам не придет, — и ласково погладила бородатое лицо Тьюзди. — Дорогой, — прошептала она. — Дорогой! — ее хладнокровие испарялось на глазах.

Питер посмотрел на часы. До ночи еще далеко. Не меньше восьми часов. Темнота им на руку, как, впрочем, и Крамеру с Телицки. Игра в прятки в темноте могла закончиться успешно. Но не для Тьюзди, прикованного к постели, не для Эмили, которая осталась бы со стариком до последнего. Главное сейчас — разгадать мысли Крамера.

В кухне из неплотно закрытого крана мерно капала вода.

— Сейчас он ничего не чувствует, — Эмили продолжала гладить лицо Тьюзди. — Но как же он будет мучиться, придя в себя.

— Он выдюжит, — ответил Питер.

— Он прыгнул на Крамера, чтобы спасти вас… и меня.

— Если б не он, мы бы говорили об этом под музыку ангелов, — сухо заметил Питер.

А вода все капала.

— Он часто думал о личной храбрости, готовности на героический поступок.

— Вы же говорили, что он участвовал в двух войнах.

— Я, бывало, напоминала ему об этом. Он отвечал, что на войне нет иного выхода. Надо воевать, есть у тебя храбрость или нет.

— В армии до самого боя человека мучает страх, — заметил Питер. — Но стоит начаться сражению, эти мысли вылетают из головы. На них просто не остается времени. Подчиняешься только своим инстинктам, какими бы они ни были. То же самое произошло и на кухне. Тьюзди не гадал, боится он или нет. Он шагнул вперед, инстинктивно, чтобы защитить вас.

— Он такой большой, — Эмили оглядела неподвижное тело, распластавшееся на кровати. — В дни нашей молодости… в Париже… по вечерам мы частенько ходили в ресторанчики, выпить немного вина, поболтать с друзьями. Иногда возникали и ссоры. Но никто не цеплял Тьюзди. Он казался таким сильным, таким здоровым, что с ним предпочитали не связываться. Думаю, лишь сегодня его сила и храбрость прошли настоящую проверку.

— И выдержали ее.

— Он не боялся смерти, знаете ли, — Эмили подняла глаза к потолку. Когда они пришли и мы поняли, кто они на самом деле и чего хотят, он испугался из-за меня. Он не думал, что нам удастся выжить, но надеялся, что смерть будет скорой, если мы сделаем все, что им хочется. Выполняя их указания, мы могли избежать мучений и чуть дольше побыть вместе. Но, если кто-то из нас выживет и обо всем станет известно, пойдут разговоры, что он струсил.

— Люди, не встречавшиеся лицом к лицу с опасностью, всегда воображают себя героями, — Питер настороженно оглядывал окна. — И только в редких случаях становятся ими, когда их припирают спиной к стене.

— Сможем ли мы прожить хоть день, если не сумеем убедить себя, что не подведем в критический момент? — Эмили печально покачала головой. — Знаете, я все время думала, а что они могли бы сделать со мной, откажись Тьюзди выполнять их указания? Я… я намного старше Линды, так что едва ли они захотели бы развлекаться со мной. Они… они могли бы причинить мне боль, чтобы услышать крик Тьюзди.

— Но не ваш? — спросил Питер.

— Я продолжаю убеждать себя, что вынесу все, кроме крика ужаса Тьюзди. Пусть они меня бьют, ломают мне кости, думала я. Режут ножами, которые они вытаскивают по любому поводу. Пусть… пусть даже вырвут мне глаза… — она помолчала, и Питер услышал судорожный вздох Линды. — Они могли облить меня бензином и сжечь заживо. Сожгли же они целую семью. Я… мне казалось, что мне это нипочем, лишь бы не слышать бессильного крика Тьюзди, полного ярости и отчаяния. Можете вы это представить?

Питер взглянул на Линду. Та прижалась к стене, ее милое лицо стало бледным, как мел.

— И то же самое, по-моему, происходило с Тьюзди, — похоже, выговариваясь, Эмили постепенно брала себя в руки. — Если бы не мое присутствие, он бы не ударил для них пальцем о палец. Не привозил бы им продукты, не покрывал их. Он схватился бы с ними, не заботясь о том, что его ждет. Понимаете, что я хочу сказать, Питер? Я боялась за него, а он за меня.

— Не так много людей думают не только о себе.

— Ну, этого я не знаю, — продолжала Эмили. — Вчера, когда вы впутались в это дело, Питер, и Тьюзди оставили с вами в студии, чтобы он разъяснил вам, что к чему, помните? Когда же Крамер отправил нас готовить ужин, Тьюзди долго ломал голову над вашим поведением. Вы могли убежать через лес. Но вы остались. Почему?

— Потому что расплачиваться пришлось бы вам, Тьюзди и Линде.

— Но вы не знали никого из нас. Мы вам совершенно незнакомы. Какая вам разница, что случилось бы с нами?

Питер заставил себя улыбнуться.