Десять ли персиковых цветков - Страница 107

Лянь Сун лукаво улыбнулся и коротко бросил:

– Едва ли.

Вскоре под сердцем Сусу забилась новая жизнь. Хотя Е Хуа от радости чуть с ума не сходил, для мужчины, который впервые готовился стать отцом, он выглядел невозмутимым как скала. Сказывались годы тщательно взращиваемого умения сохранять спокойствие. Нося его дитя, Сусу стала еще привередливее в еде. Постоянными тренировками Е Хуа довел свой навык готовки до совершенства.

Все шло в точности, как он задумал. Два месяца спустя русалки окончательно взбунтовались.

Лянь Сун со смехом сказал, держа в руке белый камешек:

– По правде говоря, глава русалок не из тех, кто рубит сплеча. С его осторожностью ему потребовался бы по меньшей мере еще один месяц, чтобы решиться на решительные действия. Неужели это ты его подтолкнул?

Е Хуа быстро окинул взглядом доску для игры в вэйци и спокойно ответил:

– Чем раньше они выступят против нас в открытую, тем скорее Небесный владыка отправит меня навести там порядок и тем больше у меня будет шансов на успех.

Лянь Сун поставил белый камень на доску и снова усмехнулся:

– Не пытайся одурачить меня этими высокопарными речами. Скажи прямо: твоя женушка в тягости и ты больше не можешь ждать?

Зажатый между указательным и средним пальцами принца черный камешек с громким стуком приземлился на доску, мгновенно завершив окружение белых. Е Хуа поднял голову и беззаботно улыбнулся:

– Одной стрелой убью двух ястребов.

Небесный владыка в самом деле приказал своему наследнику усмирить русалок Южного моря. Самый неуловимый дракон Небесного дворца, Третий принц Лянь Сун, тоже внезапно изъявил желание отправиться на войну. Небесный владыка дал на это согласие. Е Хуа, опасаясь, что Сусу будет волноваться, сказал ей только, что ему нужно уехать в дальние края по очень важному делу. На случай, если ей станет одиноко, он подарил ей бронзовое зеркальце, пообещав разговаривать с ней, когда будет свободен.

Чтобы обмануть Небесного владыку, в ходе развернувшегося в Южном море сражения Е Хуа сам подставился под удар главы клана Русалок. Клинок Рассекающий Души, которому русалки тысячелетиями приносили жертвы в чародейском храме, рассек ему грудь до самого пояса, оставив длинный и узкий след. Клинок ударил с верной силой, вошел на нужную глубину: еще чуть глубже, и Е Хуа в самом деле погиб бы, чуть меньше – и никто не поверил бы, что можно умереть от такой раны.

После ранения Е Хуа Третий принц Лянь Сун мгновенно занял его место. Да победит скорбящее войско! Глава русалок серьезно ранил наследного принца – неизвестно, жив тот или мертв. Воинов переполняли печаль и гнев. За три дня они перевернули Южное море вверх дном, казнив всех русалок до единой.

Таким образом, для успешного завершения дела оставалось только дождаться, когда Лянь Сун вернется в Небесный дворец и в красках поведает Небесному владыке о трагической гибели наследника в Южном море. Е Хуа просчитал все, кроме одного. Он и подумать не мог, что в решающий момент Сусу выбежит за пределы магического барьера, которым он окружил гору Цзюньцзи. Девушку тотчас обнаружили на Небесах. Представление было окончено. В день, когда раненого Е Хуа принесли в Небесный дворец, над Южным морем впервые за годы долгой засухи пролился дождь.

Прежде Е Хуа не довелось знать, что такое сожаление. Теперь же, лежа в полузабытьи на кровати в зале Высочайшего пурпура, он горько сожалел, что не установил вокруг горы Цзюньцзи более плотный барьер. Наверное, когда его тяжело ранили в Южном море, барьер ослаб, и Сусу смогла вырваться. Е Хуа не знал, что будь барьер в десять раз толще, его жена все равно смогла бы его пройти.

Вскоре Небесный владыка пришел навестить его в Платановом дворце, куда принца перенесли после осмотра. Справившись о ранах внука, он вдруг замолчал, а после паузы медленно произнес:

– Несколько дней назад я видел смертную. В ее чреве растет твой ребенок. Как ты это объяснишь?

Лежа на кровати, Е Хуа спокойно поведал:

– Сражаясь с суань-ни, я получил незначительные раны. Та девушка меня выходила. Ребенок в ней – моя благодарность.

Небесный владыка кивнул.

– Раз ты только отплатил за услугу, то ничего страшного. В будущем ты займешь мое место, излишняя сентиментальность тебе ни к чему. Пока ты помнишь об этом, мне не о чем беспокоиться. Поскольку она носит твое дитя, забери ее на Небеса.

Е Хуа перевел взгляд на пышно цветущие по пологу кровати лотосы и все с тем же спокойствием заметил:

– Верх неприличия – переносить смертную на Небеса. Она родилась в мире смертных, к чему забирать ее сюда?

Выражение лица Е Хуа оправдало ожидания Небесного владыки. Он довольно улыбнулся и после долгого молчания постановил:

– Ребенок клана Небесных должен родиться в Девяти небесных сферах. Куда неприличнее было бы позволить ему родиться и прозябать в неведомой глуши. Ты почти оправился от ран, выбери день и забери ту женщину.

Разумеется, Небесный владыка привел весомый довод. Е Хуа понимал, что дело даже не в том, что прилично, а что нет, – Небесный владыка попросту не поверил ему. Когда-то и Сан Цзи привел Шао Синь на Небеса. Е Хуа отлично знал, как закончилась бы ее жизнь, если бы не удача Сан Цзи. Однако ему самому оставалось только пойти по тому же, заведомо гибельному, пути и забрать свою любимую на Небеса.

Уже тогда он понимал, что быть вместе им невозможно. Отныне в этом огромном Небесном дворце они могут быть только чужими. Он не позволит втянуть ее в мутные воды небесных интриг, не допустит, чтобы ей причинили хотя бы малейшую боль. Сейчас Е Хуа был даже немного рад, что Сусу не успела его полюбить и нести в коромысле жар с одной стороны придется ему одному[160]. Пусть она хоть начисто забудет о пяти месяцах, проведенных с ним на горе Цзюньцзи, он ни о чем не пожалеет.

Три года. Ему нужно только оберегать ее эти три года. После рождения ребенка у Небесного владыки не останется причин держать ее дальше в Небесном дворце. Тогда Е Хуа даст Сусу испить воды Забвения из загробного мира и вернет ее на гору Цзюньцзи. Там она спокойно и счастливо доживет свои дни, а он будет время от времени смотреть на нее через зеркало.

Он поднял Сусу на Небеса и поселил ее во дворе Благоухающих цветов, выбрав ей в служанки самую честную и прямодушную небожительницу, недавно прибывшую на Небеса с горы бессмертных в нижнем мире.

В мгновение ока пролетели два года. За это время все убедились в полнейшем равнодушии принца к смертной, приведенной им на Небеса. Убедился и Небесный владыка. Однако все же были моменты, когда, оставаясь с Сусу наедине, Е Хуа не мог сдержать проявлений переполнявшей его нежности. Хорошо, что об этих неподобающих мгновениях знали только он и она.

К счастью, за два года никто не нарушил ее покой. Хотя она и жила в Небесном дворце, ей удалось не измараться в его грязи.

Однако за семьсот ночей этих двух лет Е Хуа ни разу не сомкнул глаз.

В начале весны третьего года в Северной пустоши сложилась неблагоприятная обстановка. Небесный владыка велел Е Хуа отправиться в местный гарнизон и проследить за развитием событий. Наследный принц взял с собой несколько подведомственных ему богов литературы и поспешил в Северную пустошь. Он не знал, что это всего лишь уловка Небесного владыки, призванная его отвлечь.

Небесный владыка пятьдесят тысяч лет ковал себе достойную замену, он не мог допустить ни малейшей осечки.

На второй день после его отъезда новоиспеченная наложница Небесного владыки, принцесса Чжаожэнь по имени Су Цзинь разыграла в покоях Е Хуа грандиозное представление. Стоя напротив сушилки для кистей, лежавшей у него на столе, она очень убедительно говорила, изображая беседу с отсутствующим принцем:

– Ты взял в жены смертную, желая отомстить мне за то, что я предала тебя и стала наложницей Небесного владыки, не так ли? Но что мне оставалось делать? Что? Разве есть на свете хоть одна женщина, которая посмела бы отказать Небесному владыке? Скажи мне, Е Хуа, ведь ты до сих пор любишь меня, правда же? Ты дал ей имя Сусу, и не из-за того ли, что это лишь подобие моего имени?