Десять ли персиковых цветков - Страница 104

Его отец больше не подсылал к нему Су Цзинь каждый день. Спустя двадцать тысяч лет принцесса Чжаожэнь в глазах Е Хуа окончательно сравнялась с сушилкой для кистей. Ему решительно не было никакой разницы, есть она в поле его зрения или нет.

Он думал, что эти двадцать тысяч лет Су Цзинь тоже было тягостно находиться рядом с ним и теперь, когда необходимость сопровождать его отпала, все наконец могут вздохнуть с облегчением. К его удивлению, Су Цзинь по-прежнему бдела у его стола каждый день. Когда он являлся к Верховному небожителю Юань Ши, она поджидала его у входа в предел Высшей Чистоты[148]. Однако он не обращал на это внимания, потому что все свое время посвящал совершенствованию, готовясь вознестись до своего двадцатитысячелетия.

К тому дню, когда Е Хуа должно было исполниться двадцать тысяч лет, Небесный владыка почти забыл об их споре.

За день до дня рождения принца Су Цзинь обошла все Девять небесных сфер, но так и не нашла его. Вдруг она услышала раскаты грома на Тридцать шестом небе. Молнии рассекали тучи одну за другой; от силы, с которой они обрушивались на Восточную пустошь в мире смертных, обращались в пепел деревья и скалы. Каждый бессмертный знал, что это не обычный гром, а небесный – гром, в котором готовится вознестись будущий высший бессмертный.

Небесный владыка, восседавший на троне, побледнел. Если грянул Небесный гром, от него не сбежать. Выдержишь испытание – будешь жить очень долго, а нет – умрешь в тот же миг. Побледневший Небесный владыка поспешил с остальными бессмертными к Южным небесным вратам.

Спустя время, которого хватило бы для заваривания двух чашек чая, окровавленный Е Хуа упал с рыхлого облака непонятного цвета и медленно полетел к собравшимся.

Заметив у врат Небесного владыку, он с трудом спустился с облака и, шатаясь, преклонил перед дедом колени. В уголках его глаз и на губах виднелись кровавые подтеки, однако лицо принца хранило равнодушное и почтительное выражение.

– Вы обещали мне, что, если я вознесусь до наступления своего двадцатого тысячелетия, вы дозволите мне увидеться с матушкой. Сегодня я вознесся как высший бессмертный. Когда я смогу встретиться с матушкой?

По лицу Небесного владыки ничего нельзя было понять; после долгого молчания он наконец промолвил:

– Ступай к ней, как залечишь раны. Негоже заставлять твою матушку волноваться.

Всколыхнулся весь мир: впервые в истории кто-то стал высшим бессмертным до своего двадцатого тысячелетия. С того момента ни один небожитель больше не сравнивал Е Хуа с Мо Юанем. Только его наставник, Верховный небожитель Юань Ши, находясь с визитом в Сюаньду[149], в ее столице Юйцзин[150], туманно изрек, обращаясь к Владыке предела Высшей Чистоты Лин Бао, пришедшему обсудить с ним учение об истинном дао:

– Возможно, так выглядят те, кому посчастливилось родиться с ярко выраженной божественной сутью. Таков был когда-то высший бог Мо Юань, таков сейчас и принц Е Хуа.

Многие восхищались его вознесением в столь юном возрасте, но никого не заботили его раны. Разумеется, раны, нанесенные небесными молниями, были куда тяжелее обычных. В день своего вознесения Е Хуа спустился с облака выказать почтение Небесному владыке, но на этом его силы закончились. После он много дней лежал во дворце Преодоления духа, не в состоянии даже поесть или пройтись без посторонней помощи.

За двадцать тысяч лет, которые Е Хуа и Су Цзинь провели рядом, принц так и не впустил в сердце принцессу Чжаожэнь, хотя именно она каждый день сидела у его кровати, подавала ему чай и лекарственные снадобья, помогала ему встать и поесть. Е Хуа думал, что она заботится о нем по приказу Небесного владыки, и не искал иных смыслов. Так прошло четыре года. Однажды он случайно услышал болтовню дворцовых служанок. Они шептались, что принцесса Чжаожэнь наверняка в него влюблена. Сколько слез она пролила у него за спиной, когда увидела его раны!

Е Хуа вырос очень красивым юношей, кроме того, никто не мог похвастаться такими же большими достижениями на пути совершенствования. Он был блестящим заклинателем. За прошедшие годы серьезность юноши еще сильнее отражалась на его лице, но она как нельзя лучше подходила его статусу наследника престола. Что говорить о принцессе Чжаожэнь! Наследный принц безраздельно занимал мысли множества юных небожительниц.

По желанию Небесного владыки он на двадцать тысяч лет с головой ушел в учебу. У него никогда не было времени на всякие романтические бредни. Известие, что кто-то в него влюбился, повергло его в ужас, а то, что в возлюбленные ему приписали принцессу Чжаожэнь, и вовсе казалось ему бредом. Титул принцессы Чжаожэнь даровал Су Цзинь еще прежний Небесный владыка. Согласно церемониалу, она приходилась названной младшей сестрой нынешнему Небесному владыке. Даже отец Е Хуа обязан был звать ее «тетушкой», а сам Е Хуа – «бабушкой». Бабушка влюбилась во внука? Хотя ни о каком кровном родстве между ними не могло быть и речи, это казалось Е Хуа страшным недоразумением.

С присущим ему хладнокровием он, как и всегда, решил не обременять себя лишними хлопотами. Раз Су Цзинь сохранила свои чувства в тайне, он сделает вид, что ни о чем не знает. С того дня он отказывался от ее настойчивых попыток позаботиться о нем. Однако девушка быстро сложила два и два и однажды, после очередного его отказа, побледнев, спросила:

– Вам обо всем известно?

Е Хуа не имел ни малейшего желания обсуждать с ней эти дела. Хотя он мало что знал о любви, он понимал, что некоторые вещи стоит закопать поглубже и никогда не доставать при свете дня. Принц покачал головой и потянулся за чашей чая. Но Су Цзинь вцепилась в его рукав дрожащими руками:

– Я знаю, что вы все видите. А раз вы все видите, почему продолжаете делать вид, что ничего не изменилось?

Он холодно спросил:

– Что я, по-вашему, должен видеть?

На бледном лице Су Цзинь проступили редкие красные пятна. Ее руки задрожали еще сильнее, и она тонким голоском выдавила:

– Что вы… Вы… Вы мне нравитесь…

Разумеется, бледность Су Цзинь не вызвала в Е Хуа никакого сочувствия. Он без колебаний ранил ее еще сильнее:

– Но я всегда считал вас кем-то вроде бабушки. Я уважаю вас так же, как уважаю своего дедушку.

Глаза Су Цзинь покраснели.

– Вас… смущает, что я старше на двадцать тысяч лет? Но… Но та, кто станет вашей главной женой, высшая богиня Бай Цянь из Цинцю, старше вас на все девяносто тысяч лет!

Е Хуа растили как будущего Небесного владыку, и, хотя с ним особенно не церемонились в процессе обучения, никто и никогда, кроме Небесного владыки, двух его наставников и отца, не смел говорить с ним так непочтительно. Он немного разозлился.

– Если вам достанет способностей, возьмите пример с высшей богини Бай Цянь: не оставьте мне иного выбора, кроме как жениться на вас!

Спустя много лет ему не раз вспоминалась эта фраза, брошенная им тогда. За слова, что вырвались в порыве гнева, он заплатил слишком высокую цену.

Годы пролетели незаметно, ему исполнилось пятьдесят тысяч лет.

На Небесах существовало бесчисленное множество правил. Одно из них гласило, что те, кто рождался без божественного начала, могли получить шанс войти в сонм бессмертных через обретение духовного сознания путем самосовершенствования. Однако своим вознесением они нарушали сами законы мироздания, и потому для безмятежной и долгой жизни в Небесных чертогах им следовало отринуть семь желаний[151] и усмирить шесть чувств[152]. Если они не соблюдали это правило, их немедленно отправляли в Колесо Перерождений без права вновь подняться на Небеса.