Дерзкие побеги - Страница 20

И вот в назначенный день и час погас свет, друзья, услышав грохот, стали пилить решетки своих камер. Через десять минут они выбрались в тюремный двор, переоделись в заранее спрятанные темные рубашки и брюки и быстрым шагом направились к помещению тюремного смотрителя. По дороге к ним присоединился колумбиец.

Забравшись по решетке помещения тюремного смотрителя, устроенного прямо в стене, друзья обошли навес и метнули крюк, привязанный к концу трехметровой веревки. Через несколько минут они успешно добрались до патрульной дорожки на тюремной стене. Когда Клузио лез на стену, то зацепился брюками о железный навес. Мотылек стал вытягивать друга наверх, не обращая внимания на шум, производимый листом железа. Но на грохот отреагировали не посвященные в планы побега охранники, которые тут же открыли стрельбу. Растерявшись, беглецы прыгнули не туда, куда надо, а на улицу, расположенную ниже общего уровня. Высота стены там была около девяти метров, и, прыгнув, друзья уже не смогли встать на ноги: Клузио сломал ногу, Мотылек получил перелом пяточных костей, а колумбиец вывихнул колено.

Беглецов водворили обратно в тюрьму, где им была оказана медицинская помощь. Теперь Клузио передвигался на костылях, а Мотылька заключенные возили по двору на тележке. Вскоре они узнали из газет, что французский корабль, специально посланный за каторжниками, прибудет в конце месяца. Было уже двадцатое число, и Мотылек находился в отчаянии: «Надо что-то делать, – думал он. – После стольких усилий я не могу вновь вернуться на каторгу. Но со сломанными ногами не очень-то попрыгаешь». И тогда он решил идти ва-банк – взорвать ненавистные стены тюрьмы.

Переговорив через пару дней с Дега, Мотылек попросил его сделать почти невозможное: пронести в тюрьму динамитную шашку, детонатор и бикфордов шнур. Узник посвятил его в свои планы – взорвать среди бела дня тюремные стены. Кроме того, Мотылек попросил Жозефа нанять таксиста, который будет ждать его ежедневно у стен тюрьмы с восьми часов утра и до шести часов вечера. После осуществления взрыва через пролом в стене Мотылька должен был вынести на руках один колумбиец, с которым узник предварительно договорился об этом.

Заплатив одному из сержантов, Мотылек попросил его купить мощный коловорот и шесть сверл по кирпичу. На следующий же день сержант выполнил задание узника, получив за работу отличное вознаграждение. Вскоре Шаррьеру принесли «подарок» от Жозефа Дега – динамит, детонатор и бикфордов шнур. Теперь все было готово, и Мотылек назначил проведение операции на следующий день.

Заключенные, помогавшие беглецу, просверлили в стене отверстие, в которое заложили динамитную шашку. К ней прикрепили детонатор и бикфордов шнур, и через минуту адской силы взрыв заставил вздрогнуть весь квартал. Началась паника. Но в стене повсеместно образовались лишь небольшие трещины и щели, которые не были настолько широки, чтобы через них можно было выбраться на улицу…

Три дня спустя за французами явились двенадцать охранников с кайеннской каторги, которые официально опознали каждого из беглецов. Через месяц корабль с узниками прибыл обратно на каторгу. По прошествии трех месяцев состоялся военный трибунал, по приговору которого беглецов отправили на два года в тюрьму. Каждому из них предстояло отсидеть этот срок в одиночной камере. Каторжники называли эту дисциплинарную тюрьму «пожирательницей людей».

После двухлетнего пребывания в тюрьме Мотылек с трудом стоял на ногах: сказывался недостаток питания и отсутствие свежего воздуха. Матюрет выглядел не лучше, а Клузио даже не мог самостоятельно передвигаться: охранники вынесли его из стен тюрьмы на носилках. Всю тройку сразу же направили в госпиталь, где бедняга Клузио умер через несколько дней.

Выйдя из госпиталя, Мотылек попал на острова Спасения, в барак для особо опасных преступников, которым, кстати, было позволено выбирать себе работу по собственному усмотрению или же совсем не работать. Заключенные, находившиеся в этом бараке, были авторитетами преступного мира, и к ним прислушивались не только остальные каторжане, но даже надзиратели. Мотылек выбрал себе работу ассенизатора. Будучи занятым лишь пару часов ранним утром, узник мог все остальное время делать все, что ему вздумается. Отработав, Шаррьер отправлялся на рыбалку, вечером продавал небольшую часть улова женам надзирателей, а остальную рыбу приносил к общему столу заключенных. Совсем скоро он вообще перестал ходить на работу, поставив за определенную плату вместо себя другого каторжника.

Целых пять месяцев Мотылек присматривался к окрестностям и, разумеется, вновь планировал побег. Как-то, познакомившись с местным плотником, Шаррьер предложил ему изготовить разборный плот на двоих за 2 тысячи франков. Впоследствии Бюрсе (так звали плотника) отказался от денег, сказав, что не согласился бы делать эту работу даже за 10 тысяч франков, но так как Мотылек один из всех протянул ему руку помощи (некоторое время назад он защитил плотника от заключенных), то и он в свою очередь помогает ему.

По мере изготовления деталей плота заговорщики (на этот раз Мотылек собирался бежать вместе с Матье Карбоньери) с помощью еще двух каторжников отвозили их на кладбище и прятали в заброшенном склепе. Строительство плота продолжалось более месяца, и, когда оставалось отвезти на кладбище последнюю деталь и присоединить ее к плоту, один из каторжников выследил заговорщиков и сообщил о подготовке побега коменданту острова. Накануне планируемой даты побега Мотылек и Карбоньери были задержаны на кладбище за сборкой плота. Впоследствии во время очной ставки с Селье (так звали доносчика) Мотылек убил его ударом ножа.

Шаррьера опять посадили в дисциплинарную тюрьму, на этот раз на восемь лет… Известно, что в «пожирательнице людей» еще ни один человек не выдерживал такого срока. Но через год в тюрьме произошло нечто неожиданное: всех узников осмотрел врач. От недостатка витаминов заключенные страдали цингой, и доктор назначил им витаминную диету и прогулки на свежем воздухе. Теперь ежедневно около двух часов заключенные прогуливались в тюремном дворе. Как-то раз в тюрьму приехал губернатор. Обходя камеры, он разговаривал с узниками, выслушивая их просьбы и жалобы. Когда он вошел в камеру Мотылька, надзиратель отрапортовал: «У этого самый большой срок – восемь лет». «Как вас зовут? – спросил губернатор. – И за что сидите?» «Шаррьер, – ответил Мотылек. – Сижу здесь за кражу государственного имущества и за убийство».

«Вы хотите что-нибудь сказать?» – продолжал спрашивать узника губернатор. «Да! – громко сказал Шаррьер. – Этот бесчеловечный режим не достоин такого народа, как народ Франции». Губернатор не ожидал такой смелой речи и удивленно произнес всего лишь одно слово: «Почему?» «Да потому, – не унимался Мотылек, – что узники здесь живут в абсолютном молчании. Нет прогулок и до недавнего времени никакого лечения не было».

Помолчав, губернатор кивнул Мотыльку и неожиданно сказал: «Держись, парень! И может быть, если я еще буду губернатором, вы будете помилованы».

С этого дня по распоряжению губернатора и главного врача заключенные стали гулять по часу в день и купаться в море, в бухточке, похожей на бассейн, защищенной от акул большими каменными глыбами. Во время этих прогулок жены и дети надзирателей не должны были выходить из дома, чтобы не столкнуться с купающимися голышом каторжниками.

Как-то раз, поднимаясь после купания наверх, Мотылек оказался в последней шеренге заключенных. Внезапно он услышал отчаянный женский крик: «Спасите! Моя девочка тонет!» Оглянувшись, узник увидел, что на причале, который представляет собой бетонированный откос, стоит женщина и исступленно кричит, указывая рукой на море. Потом всюду раздались испуганные возгласы «Акулы!». Последовало еще два выстрела, и Мотылек, не раздумывая, оттолкнул охранника и побежал к причалу, где столкнулся с двумя обезумевшими от страха женщинами и несколькими надзирателями.

«Прыгайте в воду! – кричала одна из женщин. – На моего ребенка сейчас набросятся акулы! Я не умею плавать, а то бы сама поплыла. Боже, какие трусы!» Один из надзирателей, порываясь было броситься к тонущей девочке, зашел по пояс в воду и тут же выскочил обратно на берег. «Там акулы!» – растерянно сказал он матери тонущего ребенка и разрядил свой револьвер в сторону приближающихся к девочке акул.