Дерзкие дни - Страница 3

– Татур, в Греале, в моём кабинете, тоже есть очень надёжный тайник, – после продолжительной паузы ответил эльф. – Давай остановимся на компромиссе, – продолжал он. – Я не отдам перстень Владу, но он будет храниться в моём тайнике в Греале…

– Нет, – ответил Магистр. – Я хочу, чтобы все – и в первую очередь Марготт и его приспешники – увидели Чёрный перстень на моей руке. Я хочу, чтобы все они знали: артефакт у меня. Да пойми же – я хочу отвести от Владислава беду!

Взгляд блестящих серо-голубых глаз скрестился со взглядом карих. В воздухе повисла довольно долгая пауза.

– Хорошо, пусть будет так, – медленно ответил, наконец, Лал.

– Кутам, я вот ещё о чём хотел у тебя спросить, – Магистр на секунду запнулся и продолжал, – ты полностью доверяешь Пери?

– Да, полностью, – кивая головой, твёрдо ответил старый эльф.

– Тогда почему ни ты, ни я, ни Братство – никто – не был предупрежден о готовящемся нападении на Киет? – спросил Магистр, глядя прямо в глаза собеседнику. – О Кидо речь не идёт, – продолжал он. – Нападение на это поселение было спонтанным, но налёт на Киет, я уверен, планировался заранее, и мы должны были быть о нём предупреждены… Почему ты не получил никакой информации о том, на кого работает Сарр – и это при том, что она, как нам теперь известно, почти три года была шпионкой Марготта?

– Я думаю, у Пери просто не было возможности использовать для пересылки писем пространственные искры, для телепатической связи, как ты знаешь, не было и нет подходящих условий, а почтовые вороны могли быть перехвачены. Это – касательно передачи информации о нападении на Киет, – ответил Лал. – Что касается Сарр, то она, похоже, была очень глубоко законспирирована… Я думаю, о Сарр и о том, какую работу она выполняла, знало весьма ограниченное число самых близких и доверенных людей Марготта. Пери, к сожалению, к их числу не относится…

Магистр недоверчиво покачал головой:

– На всё-то у тебя есть ответы…

– Зато, как я тебе уже говорил, – продолжал Лал, – я получил от Пери предупреждение о том, что люди Марготта постараются испортить предстоящий конноспортивный праздник. Может, лучше его отменить?

– Я не буду отменять праздник, Кутам, – категорично ответил Магистр. – У людей так давно не было никаких развлечений и поводов для радости. Я прикажу удвоить число патрулирующих лодиариев. Думаю, все обойдётся…

– Ладно, тебе виднее, – после паузы ответил эльф.

Лал сам был Великим Магистром и правителем Валии в течение двадцати двух лет, а потому он прекрасно понимал, как тяжело сейчас Вару, как трудно ему поднять дух уставших от долгой войны людей.

– Кстати, а почему ты не в лиловом? – спросил Лал, желая, похоже, этим слегка ироническим вопросом немного разрядить обстановку.

Татур хмыкнул:

– Сам понимаешь: после того, как Марготт сделал лиловый цвет своим, я испытываю к нему стойкое отвращение.

– Татур, я хочу с тобой посоветоваться, – после небольшой паузы продолжал гость. – В Греале на данный момент есть две вакантные должности – преподавателя практической магии и преподавателя телепатии и ливато. На свете, к сожалению, спокойнее не становится… История с Сарр тебе известна… Что касается Ирима Лана, то он не может больше преподавать по состоянию здоровья. Как я не упрашивал его – увы… Ты сам понимаешь, что мне нужны проверенные люди, и сам знаешь, какое сейчас время. Может быть, ты можешь мне кого-нибудь порекомендовать?…

…Две декады в Праге промелькнули, как один день.

– Ну и как прошли мои похороны? – в первый же вечер за ужином спросил у отца Влад.

– Нормально, – слабо усмехнувшись, ответил Александр Яковлевич. – Пришёл весь твой класс. Твоя классная всё время плакала и говорила, какой ты был замечательный. Мне было очень неловко, но сказать правду я не мог.

– Вот видишь, чтобы узнать, какой ты на самом деле, нужно всего-навсего умереть, – с улыбкой заметил Влад.

В первые дни отец с сыном вместе со всей группой как стадо баранов носились по Праге за колоритным пузатым чехом-экскурсоводом в массивных роговых очках, отвратительно говорившим по-русски, а потом, отколовшись от группы туристов, днями напролёт бродили по лабиринтам узеньких пражских улиц и Пражскому Граду, то и дело возвращаясь к Староместской площади. Они говорили обо всём на свете и не могли наговориться, а почти каждый вечер Влад устраивал в небольшом отеле, где они остановились, гитарные концерты до полуночи, несмотря на бурные протесты соседей.

Будучи людьми любознательными, отец и сын посетили все обязательные туристические места Праги, и, прижав ладонь к знаменитому барельефу под статуей Яна Непомука на Карловом мосту, Влад загадал желание: «Я хочу, чтобы отец не был одинок и несчастлив».

Прага околдовывала: они вставали всё раньше, а ложились всё позже, но времени осмотреть весь город всё равно не хватало. Часто они днями бродили по Праге абсолютно бесцельно, просто растворяясь в этом городе. За эти несколько дней Владиславу стало ясно: этот мир ему уже чужой, с ним его ничего не связывает, кроме отца. Интернет, из которого раньше его было не вытянуть за уши, и компьютерные «стрелялки» совершенно не привлекали.

– Да, ты стал совершенно другим за этот год, – в первый же день сказал Владиславу отец, глядя на заметно окрепшего и возмужавшего сына. – Где и чему тебя там учат?

– Да как тебе сказать… Учусь я в каком-то гибриде Шаолиня и Военной академии, – с улыбкой ответил парень. – Тяжело, но нравится.

– Тебе действительно там нравится? – с недоверием переспросил отец.

– Да.

– А зачем тебе эта штука? – Александр Яковлевич глазами указал на серебряный браслет на запястье сына.

– Это – оружие, и очень серьезное, – ответил Влад. – Но здесь, в этом мире, нам запрещено использовать браслет, так что извини – ничего показать тебе не могу, – добавил он, заметив, что отец готов попросить его продемонстрировать свойства c виду такой безобидной серебряной ленты.

– Ну, и как там вообще жизнь?

– Да нормально, – Влад решил не вдаваться в подробности о том, что Валия вот уже двадцать семь лет как охвачена войной.

За время пребывания в Праге Владислав, в первый день с непривычки смотревший на свой мобильник как папуас на лампочку, несколько раз созванивался с Артёмом и Алисой. И Артём, и Алиса были в восторге от отдыха в Египте, где они никогда не бывали ранее, хотя, как и он, скучали по Валии.

Брат с сестрой не теряли времени даром: они вместе с матерью съездили на экскурсии в Каир, Мемфис и Луксор, посетили лазерное шоу у пирамид. Не обошлось и без казусов: Никаноровы умудрились встретить в Египте свою бывшую «француженку», которую на чистейшем французском без особого труда убедили в том, что они – это не они. И как было бедной женщине не поверить – ведь её трагически погибшие в автомобильной катастрофе ученики, как две капли воды похожие на юных французов, по-французски и двух слов связать не могли!

– Папа, а в день моего рождения… не произошло ничего особенного? – как-то вечером спросил у отца Влад.

Он долго собирался с духом, чтобы задать этот очень важный для него вопрос, и, наконец, решился.

– Звёзды с небес точно не падали, – с улыбкой ответил Александр Яковлевич.

У Влада отлегло от сердца: значит, легенда указывает не на него!

– Правда, – продолжал отец, – в тот день было полное солнечное затмение, и это очень напугало твою мать. Вот уж не думал, что Береника такая мнительная.

Владислав вздрогнул. «Мама знала легенду, как ей было не испугаться», – подумал он и почувствовал, как на мгновение замерло сердце, а по спине пробежал холодок.

В последний день отдыха в Праге Влада разбудило ни свет, ни заря громкое воркованье голубей. Парень сладко потянулся и повернулся на другой бок, намереваясь ещё немного поспать, но вдруг в его сознании звякнул колокольчик тревоги: что-то было не так. Он, не открывая глаз, прислушался – полная тишина. Влад глубоко вздохнул и понял, что его так насторожило: в воздухе витал едва уловимый запах лаванды.