Дерзкая пленница - Страница 58

Ночью Робер пришел к ней, и все было точно так же, как вчера: темнота, слишком нежные ласки, быстрое завершение… Единственное чувство, которое Лили испытывала к Роберу, была благодарность за бережное обращение с ней.

Через три дня явилась свита Робера, чтобы сопроводить их обратно в Беркхэмстед. По дороге Анселен де Курси как бы случайно оказался подле Лили. Сняв шляпу, он поклонился и сказал:

— Поздравляю вас с успехом. Я вижу, что все в порядке. Мне достаточно было взглянуть на Робера. Я зайду к вам на днях.

И он пустил коня галопом.

По возвращении в Беркхэмстед Лили приятно удивилась, обнаружив, что для нее приготовлены более пышные покои. Они были расположены в одном из новых флигелей, и окна выходили в красивый сад. Бетта ждала ее и, услышав одобрение молодой женщины, просияла.

Робер нежно с ней попрощался, не стесняясь присутствия Бетты.

— Теперь я не смогу проводить с вами столько времени, сколько мне хотелось бы, к тому же мы должны заботиться о вашей репутации и избегать скандалов, дорогая. Посредником между нами будет Анселен, мой близкий друг. Он человек осторожный, и вы можете ему всецело доверять.

У Лили эти слова вызвали большие сомнения, и они с Беттой обменялись понимающими взглядами.

Как это ни удивительно, но прошла почти неделя, прежде чем Ги обнаружил исчезновение Лили. Он считал, что она, будучи весьма упрямой, избегает его и сидит в своей комнате. Узнав, что Лили уехала и Элисон все это время держала его в неведении, Ги пришел в ярость.

— Куда она могла уехать?! — бушевал он. Элисон не осмелилась сказать ему правду, и два часа Ги рвал и метал, а потом приказал седлать свою лошадь и объявил, что немедленно отправляется в Лондон искать Лили. Рольф попытался успокоить его и предложил поехать вместе.

— Оставайся здесь и приструни свою своевольную супругу, — отказался Ги.

Прибыв в Лондон, он явился на постоялый двор, где они останавливались с Лили, и очень удивился, узнав, что его поджидают. Он с великим облегчением услышал, что Лили жила здесь, и его охватила слабость. Пригласив хозяйку постоялого двора выпить с ним, он тщательно расспросил ее.

— Так, значит, моей жены здесь уже нет, мадам?

— Нет, мсье. Она велела передать вам, что уезжает без вас, и еще сказала приписать ее счет к вашему, мсье.

— Вот как! — возмутился Ги. — И куда же она поехала?

— Неужто вы не знаете, мсье? — удивилась хозяйка.

— Должен признаться, мадам, не знаю. У нас были, как бы это выразиться, семейные неурядицы, и жена уехала из дома, не сказав куда.

— Понятно. Ну, я думаю, что мадам и монах, с которым она путешествовала, направились в Беркхэмстед.

— Монах?!

Мысли Ги завертелись. Конечно! Она уехала с отцом Себастьяном! Он отправлялся домой примерно в то же время. Беркхэмстед, Робер — его словно ударили ножом! Ясное дело, куда же еще ей было ехать? И, сев на кровать, Ги опустил голову на руки.

— Вам нехорошо, мсье? — спросила хозяйка, серьезно встревожившись.

— Нет, просто я устал. Благодарю вас, мадам. Ги бросился на кровать, не раздеваясь. Лили его предала! Стоит ли ехать за ней после этого? Нет, ни за что! Ги метался и ворочался на кровати всю ночь, не зная, что предпринять. Ничего не придумав, он вернулся в Годстоун. Прибыв домой, Ги позвал к себе Рольфа и братьев.

— Я хочу объявить своим людям, что даю сто серебряных денье за голову Мортена.

— Ты сошел с ума! — вскричал Рольф.

— Вильгельм, — мрачно изрек Андре, — перебьет всех мужчин, женщин и детей в Годстоуне, а потом спалит его дотла. Ты же знаешь, как он мстит!

— Этот человек должен умереть. Мне слишком больно, а виноват в этом он!

— Нет, брат, виноват ты сам, и ты это знаешь! — резко бросил Николя.

Все замерли, боясь даже представить, что сейчас будет, но Ги уставился куда-то невидящими глазами, блуждая мыслями за много миль от Годстоуна. Он жаждал крови! Он найдет их обоих и убьет!

В эту ночь Ги опять не мог уснуть и напился до беспамятства. Наутро он встал в чудовищном настроении. Одна неделя сменялась другой… Ги по-прежнему пил и метался, как раненый зверь. Братья начали опасаться за его здоровье.

— Ему нужна женщина, — сказал Рольфу Андре, вернувшийся из Окстеда.

Тот угрюмо рассмеялся:

— За этот месяц он переспал со всеми телками старше четырнадцати лет. Излечить его может только одна женщина — Лили.

Мораг не удивилась, когда Ги, спрятав в карман гордость, пришел к ней. Женщины быстро разносили по деревне все слухи, проникавшие к ним из господских покоев, и она знала о каждом движении Ги; когда и с кем уехала Лили; кто из женщин спал с новым лордом. Знала Мораг и то, что ни одна из них не увлекла его. Она посмотрела на Ги из-под полуопущенных век. Вид у него был измученный. Но в глазах вспыхивали сполохи затаенного гнева. Он походил на хищника, выжидающего момент, чтобы броситься на свою жертву из засады. Мораг испугалась.

— Что вам угодно, милорд? — льстиво спросила она.

— Ответов! — свирепо бросил Ги.

— Вы же не верите в мою силу. Зачем же цепляться за соломинку? — спокойно возразила Мораг, надеясь, что ей не придется заниматься его неурядицами, но в то же время понимая, что надежда эта очень хрупкая.

— Берегись, женщина! — угрожающе крикнул Ги.

— Задавайте ваши вопросы.

— Почему? — вспыхнул он. — Почему она это сделала?

Мораг долго глядела на него, поражаясь мужской тупости. Ведь он прекрасно знает, почему, но не допускает мысли о том, что может быть хоть в чем-то виноват.

— Вы пожинаете плоды своих трудов, — только и сказала она.

— Я велю тебя убить! — прорычал Ги.

— Станет ли вам от этого легче?

Пытаясь усмирить свой нрав и успокоить раненую гордость, Ги напряженно спросил:

— Она когда-нибудь вернется?

— Приведите в порядок свой дом в Нормандии, милорд…

Ги неохотно протянул ей маленькую серебряную монетку.

— Я бы предпочла провизию, а не деньги, милорд.

Он изумился ее наглости.

— Если ты хочешь есть, съешь эту свою сороку! — гаркнул он.

Ги продолжал безумствовать, а совесть напоминала ему о дочерях. Нет, он не бросил их на произвол судьбы, как упрекала его жена в своем письме: в их распоряжении замок с множеством слуг, земля и крестьяне. Они живут вполне обеспеченно. Но он забыл об отцовском долге — это правда! И теперь исправит содеянное. Как только уберут урожай, он отправится в Нормандию и привезет детей в Годстоун. А жена может остаться в Нормандии, а может продать все и переехать в Лондон, ко двору Вильгельма. В Годстоуне же ноги ее не будет!

…А Лили одиноко жила в Беркхэмстеде. Правда, люди Робера наперебой ухаживали за ней, но Лили это тяготило. Она привыкла к тому, что ее всегда окружало много женщин. Здесь же, в Беркхэмстеде, Лили была лишена дамского общества — в покои графини де Мортен ее не допускали. Она понимала, что жена Робера и все придворные дамы прекрасно знают о ее существовании, но это скрывалось и замалчивалось.

К Лили часто заходил Анселен де Курси, хотя именно его ей хотелось бы видеть как можно реже. Если он заставал Лили одну, он старался убедить ее в необходимости совместными усилиями повлиять на Робера, чтобы тот добивался большей власти в королевстве.

— Почему Одо живет в Лондоне, как король, а Мортен сидит в этой стоячей заводи — Беркхэмстеде? Он брат короля и в отсутствие Вильгельма должен быть регентом. И нам место в столице, а не в этой Богом забытой дыре!

— Вы преувеличиваете мое влияние на Робера, — возражала Лили.

— Вовсе нет, Лили! Мортен совершенно одурманен вами и особенно вашей притворной невинностью. Он ненавидит блудниц! У вас редкое сочетание женщины и ребенка. Уж я-то разбираюсь в женщинах. Робер видит в вас только ребенка, и это его очаровывает. Так вот, я пытаюсь перетянуть вас на свою сторону с помощью убеждения, но могу пустить в ход и другое оружие. Вы недооцениваете мое влияние на Робера. Мне очень легко заставить Робера поверить, что вы не отказываете и мне в своих милостях, и тогда, дорогая, с вами будет все кончено.